Колин Маккалоу - Фавориты Фортуны
В шестой день января Флакк, принцепс Сената, сложил с себя обязанности, и Сенат назначил второго интеррекса, Аппия Клавдия Пульхра, все еще остававшегося в Риме, — он выздоравливал после долгой болезни. А так как Аппий Клавдий чувствовал себя намного лучше, он с головой ушел в работу: предстояло созвать Центуриатное собрание и провести курульные выборы. Он объявил, что это произойдет за Сервиевой стеной на Авентине через два дня. Этот участок находится за пределами померия, но хорошо защищен от любых военных действий Лепида.
— Странно, — сказал Катул Гортензию перед отправлением в Кампанию, — что после стольких лет, когда мы были лишены радости свободных выборов наших магистратов, стало так трудно провести выборы вообще. Словно мы уже привыкли позволять кому-то делать за нас все, как мать за своих детей.
— Это, — холодно ответил Гортензий, — просто фантастическая трескотня, Квинт! Самое большее, что я могу предположить, — это чрезвычайное совпадение. В первый же год свободных выборов наших магистратов мне приходится критиковать консула, который проигнорировал основополагающие принципы своей должности. Теперь мы проведем эти выборы, и правление Римом в будущем будет осуществляться так, как осуществлялось всегда!
— Тогда будем надеяться, — сказал оскорбленный Катул, — что выборщики проголосуют так же мудро, как это всегда делал Сулла!
Но последнее слово осталось за Гортензием:
— Ты совсем забыл, мой дорогой Квинт, что сам Сулла выбрал Лепида!
В целом лидеры Сената (включая Катула и Гортензия) остались довольны выборщиками. Старшим консулом стал Децим Юний Брут, пожилой человек, малоподвижный, но способный, а младшим — не кто иной, как Мамерк. Ясное дело, все избиратели держались чрезвычайно высокого мнения о Коттах — как и Сулла. На прошлый год Сулла выбрал Гая Аврелия Котту одним из преторов, а в этом году голосующие вернули его брата Марка Аврелия Котту на преторскую должность, и жребий сделал его praetor peregrinus — претором по делам иностранцев.
Оставшийся в Риме, чтобы посмотреть, кто возвратился, Катул быстро предложил предоставить верховное командование в войне против Лепида новым консулам. Как он и ожидал, Децим Брут отказался — по причине возраста и отсутствия необходимого военного опыта. Мамерк был вынужден согласиться. Недавно достигнув сорока четырех лет, Мамерк имел хороший послужной список. Он воевал под началом Суллы во всех его кампаниях. Но непредвиденные события и Филипп словно сговорились против Мамерка. Луций Валерий Флакк, принцепс Сената, скоропостижно скончался на следующий день после того, как окончились его полномочия в качестве интеррекса, и Филипп предложил назначить Мамерка временным принцепсом Сената.
— Нам не обойтись без лидера Палаты, — сказал Филипп, — хотя назначать принцепсов всегда было обязанностью цензоров. По традиции, принцепсом всегда становился старейший патриций в Сенате. Однако согласно закону цензоры имеют право призывать любого сенатора, кого посчитают подходящим. Теперь у нас в Сенате старейший патриций — Аппий Клавдий Пульхр. Но его здоровье оставляет желать лучшего. И в любом случае он направляется в Македонию. Нам нужен другой лидер Палаты — молодой, здоровый. И присутствующий в Риме! Пока мы не выберем двух цензоров, я предлагаю назначить Мамерка Эмилия Лепида Ливиана временно исполняющим обязанности принцепса Сената. Я также предлагаю, чтобы он остался в Риме — до тех пор, пока все не уляжется. Отсюда следует, что Квинт Лутаций Катул должен сохранить за собой командование.
— Но я еду в Ближнюю Испанию губернатором! — выкрикнул Катул.
— Невозможно, — резко прервал его Филипп. — Предлагаю считать нашего великого понтифика Метелла Пия, срок которого в Дальней Испании продлен, губернатором также и Ближней Испании, пока мы не пришлем туда нового правителя.
Поскольку все были только за предложение, которое удерживало понтифика-заику вдали от Рима и религиозных церемоний, Филипп добился своего. Палата уполномочила Метелла Пия управлять Ближней Испанией и своей собственной провинцией, сделала Мамерка исполняющим обязанности принцепса Сената и утвердила Катула командующим в войне против Лепида. Весьма разочарованный, Катул отправился в Кампанию собирать свои легионы, а Мамерк, тоже разочарованный, остался в Риме.
* * *Через три дня пришло известие, что Лепид собрал свои четыре легиона и что его легат Брут уехал в Италийскую Галлию, чтобы разместить два ее гарнизонных легиона в Бононии, на пересечении Эмилиевой и Анниевой дорог, где они заняли выгодную позицию. Все ожидали, что Клузий и Арретий, по-прежнему подумывающие о восстании из-за того, что они пострадали от потери своих земельных наделов, помогут Бруту соединиться с Лепидом и предотвратят любую попытку Катула помешать этому соединению.
[Карта 10 - "Северная Италия и южная часть Италийской Галлии, часть 3"][11]
И тут выступил Филипп:
— Наш верховный командующий Квинт Лутаций Катул находится южнее Рима — фактически он еще не покинул Кампанию. Лепид движется на юг уже из Сатурнии и может помешать нашему командующему послать часть своих войск, чтобы разделаться с Брутом в Италийской Галлии. Кроме того, я думаю, нашему командующему понадобятся все его четыре легиона, чтобы сдержать Лепида. Значит, нам необходимо как-то справиться с Брутом, который держит в руках ключ к успеху Лепида. С Брутом следует поступить очень умно. Но как? В настоящий момент у нас нет в Италии других легионов, а два легиона в Италийской Галлии принадлежат Бруту. Даже Лукулл — был бы он в Риме, вместо того чтобы ехать в свою провинцию Африку! — не смог бы собрать хотя бы два легиона достаточно быстро, чтобы выступить против Брута.
Палата слушала мрачно, осознавая, что годы гражданского несогласия не кончились только потому, что Сулла провозгласил себя диктатором и приложил все усилия к тому, чтобы с помощью своих законов предотвратить очередной поход на Рим. Еще и года не минуло со дня смерти Суллы — и вот другой человек движется во главе легионов, чтобы объявить свою волю несчастной родине. Все дороги Италии вооружились против города, к которому италики стремились принадлежать — страстно и любым способом. Вероятно, имелись среди сенаторов люди достаточно честные, чтобы признать свою вину в том, что Рим оказался в таком положении. Но ни один из них не сказал этого вслух.
Вместо этого все уставились на Филиппа, словно на спасителя, доверяя ему найти выход.
— Есть один человек, кто может сразу сковать Брута, — самодовольно поведал Филипп. — У него есть войско отцовских ветеранов, работающее на него в Северном Пицене и Умбрии. Оттуда до Брута куда ближе, чем из Кампании! В прошлом он показал себя преданным слугой Рима, каким был и его отец. Я говорю, конечно, о молодом всаднике Гнее Помпее Магне — победителе при Клузии, победителе в Сицилии, победителе в Африке и Нумидии. Недаром Луций Корнелий Сулла разрешил этому молодому всаднику отметить триумф! Он — наша самая большая надежда! Он в состоянии справиться с Брутом за несколько дней!
Только что назначенный временный принцёпс Сената шевельнулся в своем курульном кресле, хмурясь.
— Гней Помпей не член Сената, — сказал Мамерк, — и мне не нравится идея отдать командование кому-то не из состава Сената.
— Я полностью согласен с тобой, Мамерк Эмилий, — немедленно отреагировал Филипп. — Никому это не понравится. Но можете ли вы предложить лучшую кандидатуру? Конституция предоставляет нам право в экстренном случае искать человека с военным опытом вне Сената. И этого человека нам дал не кто иной, как сам Сулла. Не было более консервативного политика, чем Сулла, не было человека, более приверженного сохранению mos maiorum. Но он предвидел такую ситуацию — и он дал нам такого человека.
Филипп стоял возле своего стула (согласно распоряжению Суллы касательно выступающих в Сенате), но все же медленно повернулся кругом, чтобы осмотреть сенаторов, заседающих по обеим сторонам Палаты. Как оратор Филипп сильно вырос по сравнению с той порой, когда он уничтожал Марка Ливия Друза. В эти дни не было ни нелепых вспышек раздражения, ни брани.
— Почтенные отцы, — торжественно продолжил он, — мы не можем тратить время на дебаты. Пока я говорю, Лепид уже идет на Рим. Могу ли я со всем уважением просить старшего консула Децима Юния Брута выступить с предложением в Палате? А именно: чтобы этот орган уполномочил Гнея Помпея Магна поднять свои старые легионы и сразиться с Марком Юнием Брутом во имя Сената и Народа Рима. Далее, чтобы этот орган дал статус пропретора всаднику Гнею Помпею Магну.
Децим Брут открыл было рот, чтобы согласиться, но Мамерк помешал ему, положив ладонь на руку старшего консула.
