Kniga-Online.club
» » » » Владимир Личутин - Раскол. Книга II. Крестный путь

Владимир Личутин - Раскол. Книга II. Крестный путь

Читать бесплатно Владимир Личутин - Раскол. Книга II. Крестный путь. Жанр: Историческая проза издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Эх, Пустозерская слободка, хвалить тебя, не перехвалить, не станет тут перебора; ты – камень-одинец посреди немеряной землицы; кормовой фонарь лодейный для полуночных народцев; замок и ключ от ясачной Сибири; могила для опальных; вешка путевая у студеного лукоморья; затейное место для охочих к дороге служивых людей; постой и прислон поморянам, для кого тундра – милая родина; царева сторожа от гулящих воров и лихих карачеев… Будет лет сто тому, как спустились усть-цылема из своей слободки в понизовья Печоры, отыскивая хлебных мест, остолбились у Пустого озера и получили от Грозного тарханные грамоты на владение землею; вроде бы и лихо, остудно заволочье – мхи да вода, но приманчиво, обавно и прибыльно.

Рыбы в озерах и в реке – кипит, кажется, забрось берестяную коробейку, потяни к себе, и будет полна она омулем, и сигом, и нельмою, и семгою, и сельдями всякими; песец голубой и белый, горностай и лиса-сиводушка жируют прямо за ближним веретьем, притираются ко дворам, разбойники, зорят погост и скотиньи ямы с падалью, только не ленись ставить кулемки и западни, а заяц-глупец сам в горсть спешит; в море опять же подайся, ежли не трусишь воды, – там морж сальный у припая на лежбищах, бери его хоть на затин, всадив спицу в зашеек, ежли надеешься на силу свою и на судьбу, а хочешь – пулею; задумал сердечную отвагу унять – бери белого медведя на рогатину, сам прибредет из любопытства и голода к твоему огнищу; а сколько птицы прилетной в осотах по лайдам – ой-ой!..

Турни лишь – подымется, встанет на крыло – неба не видать; а ягоды-морошки моря разливанные желтые; и гриб пыщится в ере, дуется выше болотных деревьев, издалека виден алыми своими куполами; а по всей большеземельской тундре до самого Камня и далее, до остяков, до Тазовской губы, кочует смирная самоядь и за самые лишние для безрадостной жизни бобошки из меди и стекла и за шелковые ленты натащит из чума и пушнины, и рыбьего зуба, и пыжиков, и оленьих постелей, а коли ружьем поманишь инородца, то за него мехов выложит стопу выше винтовки. Чего таить, сладкое, гульливое, пространное, заманное и прибыльное то место, и Грозный государь живо смекнул, что здесь и быть замку для вольных пока окраин, и повелел срубить острожек и поставить стрелецкую вахту, чтобы неповадно стало чужакам разевать рот на крепко запертые сундуки. Осеклась Русь, отметилась таможенной заставой у притяжливых берегов, где солнце проваливается навсегда за ближние ропаки, как в чан со смолою, и тогда старуха-скорбея, притворившись молодой девкой, вдруг притрется к боку незадачливого становщика-зверобоя и скоро вынет у него все зубы, выточит по телу язвы и выцедит по капле кровь огненными поцелуями, похожими на палаческие печати…

…Уж и глаза не разомкнуть мне, словно бы ресницы склеились от ночной слезы. Кукушица я горькая, запобедная головушка, разнесчастный, распоследний горький человечишко, грязь худая; и куда мне к Богу-то в прислон с моими незамоленными грехами?

…Истомно? Тяжко? Тошно?

…Качает, качает Аввакума, как на шитике в непогодь на речной волне: то вздымет в занебесье, то опустит в провалище, почитай, на самое дно, и воздух тогда перехватит, и от натуги в ушах звень. Потом и просверк солнечный в голове, и гром будто из пищалицы стрельнет, и тело вдруг станет легким, как лебяжье перо, а каждый звук раскатисто-пространным, отдающимся эхом во всяком закоулке головы. Значит, жив, просвирка, головнюшка от былого пожара, тлеешь, таешь на ветру, и еще ой какой огонь можно раздуть от тебя, лишь подсыпь сухого трута и бересты.

Дай Бог памяти, десятый день без выти, и с того времени, как завалился в тоске на лежанку, перейдя с лавки, и печь не топлена. Четки проваливаются в ослабевшей пясти, немеющие пальцы, истерзанные студливой дрожью, уже не могут перебрать узелки лествицы, и одеревеневший язык в сухой гортани распух, не может прочесть Псалтыри, что вся в памяти, будто высечена под крышкой ледяного лба, лишь беги по ней внутренним взглядом. Эк, сколько всякой дряни скопилось в одном человечишке, в поганой его утробе, и никак не изыдет вон, чтобы лишь душа сияла Вифлеемской звездою в чистой груди, как в праздничной белой горнице.

…А на воле хивус задувает, ветер-морянин со снегом-сечкою, и тот снег, твердый, как пашено, сурово лепит в лицо путнику сердитой пригоршней, пытаясь высечь из шкуры кровавый морс. Упаси Господи угодить в такую непогодушку середь тундры без прислону и огня, да без вожата?я-самоеда, да без житейской науки; ложись сразу, не мучаясь понапрасну, и помирай как звали, с молитвою на устах; найдут коли, значит, счастие улыбнулось, верно, не судьба околевать без причастия; а не наткнутся с утра, так псецы выедят каждую мясинку, а остальное растащат тундровые пеструшки по своим норам. Все на земле-матери в пользу, все в толк, и даже от самого поганого человечка вдруг сыскивается по его смерти свой смысл.

…Изобка покряхтывает, как суденко на взводне, как голбец колдуна под напором кладбищенских мертвецов, но терпит, милая, не дает ветру раскатать себя по бревнышку, меня щадит; срубец старый, бобыльский, ставлен высоко на клети, такой не натопишь даже и в летний-то день, и в пазья, откуда выпал мох, давно утекло последнее тепло; в подоконья и на порожек низенькой двери, куда можно войти, лишь согнувшись, навеяло снегу и намерзли у соломенных обвязок ледяные катыхи.

И все же дом а не тюремка. Когда везли-то в Пустозерск, то постоем мыслилась яма земляная в остроге, затвор, застенок. Да вишь ли, в старой тюрьме места свободного не сыскалось, а новую, что мыслили для раскольников загодя ладить по указу самого государя, еще не затеяли; устьцилема заартачились, ко времени не приплавили мужики в слободку строевого леса.

Одному-то в хиже как сладко-о… Хоть и верещит душа-то по-щенячьи, ждет близкого гостя. Нет бы навестить, не переломятся же, верно? Ну, наорал, накричал с сердца, так ведь я – протопоп, пестун вам, бать-ко-о! После-то уреветеся, как сдохну. А печь-то насты-ла-а… Уронишь на испод ладонь и словно покойника тронешь: даже сквозь оленью полсть пробивается гранитный нутряной холод, коченящий всякий уд. Замерзну, зато не сгнию, запаху не будет, – посмеялся Аввакум над собою. Хотел повернуться на другой бок, да раздумал. Настропалил ухо, насторожился. И неуж намолил? Ровно бы поветные ворота сбрякали? Отец Епифаний спохватился, батьку зажалел? Иль пивной котел Лазарь вошел в ум, бросил пьянку и жену свою Домницу пощадил наконец? Сердешная, с младенцем на руках приползла следом и сейчас бродит меж дворов, просит милостыньку. Хлеба-то распопе Лазарю давают полтора фунта на день да квасу бурак, чем семью доводить? Зато на винище находит алтын, черт поганый, чтобы черева окаянные нажечь. Уверяет: де, не проклято вино, а проклято пианство. Совсем Бога забыл.

…Да нет, то, однако, ветер всхлопал, и зовут его туземцы – хивус. Слыхал от бывалых людей, есть такая земля басурманская, откуда ковры шемаханские, шелка да узюм везут на Русь: Хива прозывается. А этот хивус прямиком на Хиву холодом тянет, хочет остудить неверных, привесть в чувство. Да, знать, их и пулей ко Христу не поклонить.

…Иль смерть с косою вошла на мост? Ей никакие переграды не помеха; вон шлепает ступисто, с оттягом, как олень по болотной жиже. Да нет, право, помстилось; смерть – та ходит на пальцах, без бряку-гряку, но лишь тяжкий вздох пройдет по избе, да на тябле загнется огонек елейницы и потухнет, и невидимая рука вдруг задернет ширинку на образах, и сизый клок пара выпорхнет из полуоткрытой черной ямки, закутанной в бороду, обволакивая сиротскую отлетающую душу.

…Мар-ков-на-а! Совсем ослаб твой протопоп. Екнуло ли у тебя в груди? Уж печи не топлю сколькой день, вроде бы дров жалею. Да и какие тут, сердешная, дровишки? Лес-то рахитный, тощой, едва над мхами выпрастывается, ни тепла от него, ни пыла. С осени не запас, призаленился, все в Москву метил в обрат, а сейчас вот обложился постелями и дую в кулак, да на сажном потолке выглядываю вестки от верных. Воплю: царь-государь, смилуйся, не держи зла на сердце. Ежли и болтал на Усть-Цылме народу: де, постричь тебя надо, бедного, де, накудесил ты много, горюн, так от любви к тебе молил на благое дело, чтобы все холопишки по тебе всплакали. Помрешь коли, то и поздно жалеть будет, сведут тебя во ад… А и то, свет-царь, время тебе покаяться. Люблю я тебя, право; иной-то тебе так прямо не скажет, но все лижут тебя, да уж и всего слизали, и душа твоя почернела, как березовый гриб. Ты ведь, Михайлович, русак, посмотри-тко в пазуху-то у себя, царь христианский. Всех ли христиан тех любишь? Еретиков никониан токмо любишь, а нас, православных христиан, мучишь. Перестань-ко ты нас мучить тово! Возьми еретиков тех, погубивших душу твою, и пережги их, скверных собак, а нас распусти, природных своих. Право, будет хорошо. Время и тебе покаяться, понеже любит Господь Бог покаяние. Хощешь ли ин путь тебе покажу?..

Перейти на страницу:

Владимир Личутин читать все книги автора по порядку

Владимир Личутин - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Раскол. Книга II. Крестный путь отзывы

Отзывы читателей о книге Раскол. Книга II. Крестный путь, автор: Владимир Личутин. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*