Ведуньи из Житковой - Катержина Тучкова
Площадь перед архивом заливали последние солнечные лучи бабьего лета. Она медленно вошла в это согревающее озерцо и направилась к скамейке под раскидистой липой в сквере посреди площади. Она думала о том, что изучила едва треть Сурмениной папки и добралась только до момента их разлуки. Вечер и ночь, которые предстояло пережить до утра, когда она сможет продолжить, казались ей бесконечными.
Она прикидывала, не стоит ли ей отправиться в почти трехчасовую поездку обратно в Брно, чтобы утром снова сюда вернуться, но в конце концов решила, что это неправильно. Надо остаться в Пардубицах.
Дора подставила лицо солнцу и закрыла глаза. Она устала. После напряженных усилий выжечь в памяти каждое слово, напечатанное на листках папиросной бумаги, резало глаза и давило виски, будто кто-то сжимал ей голову клещами. Желудок сводило то ли от голода, то ли от волнения, то ли от того и другого вместе.
Двадцать лет, подсчитала она, они ходили за Сурменой по пятам, чтобы в конце концов пришить ей этот аборт. Полнейшая бессмыслица!
Дора была уверена, что ничего подобного у них никогда не происходило, Сурмена бы за такое попросту не взялась. С отвращением помотав головой, она со вздохом встала. Надо найти гостиницу, поселиться там, поужинать и лечь спать. И рассортировать в мозгу все новые сведения. И упорядочить записи в синей рабочей тетради, вот уже несколько лет перехваченной широкой резинкой, чтобы не выпали вложенные туда карточки, вырезки и заметки на клочках бумаги. Она возьмет один из чистых белых листов, что почти всегда лежат в ящике гостиничного стола, иногда с логотипом отеля, иногда без него, и сделает короткий перечень дат и событий, из которых теперь складывается новая карта Сурмениной жизни. Составленная ими, их соглядатаями.
Дора медленно прошла через парк и свернула на улицу, выведшую ее к площади с чумным столбом посередине. Шум центра города был ей неприятен, так что она развернулась и опять побрела по узким боковым улочкам.
Гостиница «У Чемпиона», украшенная вывеской со вставшим на дыбы конем, казалась достаточно большой, чтобы на следующие два вечера гарантировать ей покой. Ужин она попросила принести в номер.
Удобно устроившись на кровати, Дора ела и одновременно листала страницы тетради. Первые записи относились к середине восьмидесятых. К тем годам, когда она только-только — помаленьку, потихоньку — подбиралась к житковским ведуньям.
Тетрадь была важным приложением к ее диплому. Она содержала заметки о случаях, не вошедших в дипломную работу из-за ее ограниченного объема, дополнения, уточнения, наблюдения, краткие записи воспоминаний старожилов, а также перечень вопросов, которыми в прежние времена Дора заниматься не могла.
Доев, она поставила поднос с тарелкой под кровать и потянулась за дипломом. Том в черном переплете был тяжелым и на первый взгляд вызывал куда больше уважения, чем по-школьнически помятая, замусоленная и набитая вложенными бумажками тетрадь. Каким же обманчивым бывает впечатление!
Она поправила за спиной подушку и открыла первую главу.
ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМАТИКУ:
духовная культура Моравских Копаниц и житковские ведуньи
Проблема существования так наз. житковских ведуний до сих пор не была предметом комплексного исследования ни в одной из научных работ. При этом данный феномен заслуживает внимания современной социалистической науки — прежде всего потому, что он позволяет создать представление о неизвестном сегменте народной культуры Моравии.
О регионе Моравских Копаниц, его богатейшем фольклоре и материальной культуре, проявляющейся прежде всего в необычайно богатых вышивках, было написано много, в том числе несколько дипломных работ, защищенных на философском факультете Университета Я. Е. Пуркине в Брно и Карлова университета в Праге. Из основополагающих можно назвать, например, работу Й. Янчаржа «Материальная культура Моравских Копаниц» (1958).
Однако изучению нематериальной культуры, а именно традиций Копаниц, которые представляют собой наиболее специфическое проявление духовной культуры данного региона, исследователи пока не уделяли достаточного внимания.
Этот пробел призвана восполнить моя дипломная работа, основанная на исследовании, проводившемся в первой половине 80-х годов, Сосредоточиваясь в первую очередь на осмыслении проблематики локальной духовной культуры, носителями которой являются житковские ведуньи, я прослеживаю судьбы отдельных: представительниц рода в историческом контексте, а также привожу ряд примеров менявшейся с течением времени рефлексии их деятельности.
Этический и правовой аспекты деятельности ведуний, как и вопрос о надежности и эффективности их методов я оставляю в стороне, а пытаюсь лишь запечатлеть и описать фактически уже исчезнувший в наши дни феномен, рассматривая его как проблему, которая заслуживает тщательного изучения с точки зрения этнографической науки, основанной на научном материализме…
Сегодня это уже можно было бы написать иначе, подумала Дора и поправила подушку, чтобы поудобнее улечься на бок. Да и тогда можно было написать по-другому. Но она этого не сделала. И частенько ломала голову над тем, не изменила ли таким образом своему первоначальному замыслу. Не навредила ли какому-ни будь сообществу или конкретному человеку. Но на ум ничто и никто не приходили. И все равно она ощутила душок нечистой совести, когда сегодня, спустя годы, взялась перечитывать свою работу. Заслуживает внимания современной социалистической науки, передразнивала она саму себя, изучение, основанное на научном материализме, и так далее, и тому подобное, и, наконец, то главное, в чем отступила она от своего замысла. Реабилитация деятельности Сурмены, хотя именно этому намеревалась она посвятить дипломную работу. Но у нее ничего не получилось, Сурмена и ей подобные характеризовались в послевоенной специальной литературе как обскурантки, пропагандирующие в корне неверное мировоззрение, которое естественным образом сдает свои позиции по мере того, как наука последовательно объясняет казавшиеся прежде непостижимыми явления и неизлечимые болезни. Исчезновение предрассудков и магических обрядов, с ними связанных, есть историческая неизбежность, утверждалось в университетских учебных пособиях времен нормализации.
Несмотря на то что когда-то Сурменина суеверность казалась Доре смешной и ребенком она против нее бунтовала, подобное упрощение вызывало у нее протест. Не одними же примитивными предрассудками лечили ведуньи! На примере Сурмены она намеревалась продемонстрировать очевидное исцеляющее действие ведовства. Она хотела показать никем не зарегистрированную широту ведуньиных познаний, простирающихся от умения понимать природу и человеческое тело до способностей, объяснить которые было не под силу даже ей, непосредственному свидетелю. Она хотела порассуждать о степени анормального и собиралась посвятить одну главу итогам консультаций со специалистами.
