Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина
— Что "если"?
— Если тебя в Брашове схватят, а затем убьют. Ты приедешь, и окажется, что там Янку тебя уже дожидается, чтобы отрубить тебе голову, как уже отрубил твоему родителю.
— Так значит, гонец хотел заманить меня в ловушку!? — Влад опять вскочил с трона.
— Вот потому гонец и уехал, — начал кивать писарь. — Испугался, что его уличат. Он уже испугался, когда узнал, что я тут останусь. Видать, забеспокоился, что я скажу тебе лишнего. Я уже заподозрил неладное, когда он супруге Владислава письмо передал, а с ней не уехал. Все уехали, а он ходит тут один по двору. Я сначала подумал: "Может, стащить чего хочет, так ведь ничего ценного во дворце и не отыщет". Спрашиваю осторожненько: "Чего это ты, господин, тут забыл?"
— А он?
— А он мне в ответ: "А ты чего тут делаешь?" Я отвечаю, что при канцелярии состою и никуда из дворца не денусь, пусть хоть светопреставление начнётся. Гонец оторопел и странно так смотрит на меня. Я удивился. А когда гонец поведал мне, что имеет к тебе поручение, тут я подумал грешным делом, не убьёт ли он меня, чтоб я не проболтался, что тот и для Владислава письма возит. Но, слава Богу, не такой этот гонец оказался человек. Не способный оказался на убийство. Он только взял с меня слово, что я передам тебе письмо и не стану говорить, что он Владиславу служит.
Влад стоял, поражённый услышанным и смотрел куда-то перед собой невидящим взглядом. Так, наверное, чувствует себя человек, который давно не был дома, приезжает, открывает дверь, надеясь найти если не радушный приём, то хотя бы покой и тишину, а вместо этого видит, что в комнате устроили себе гнездо злющие осы. Человек стоит, и даже не думает о том, что надо окурить это гнездо дымом, а затем взять длинную палку, сбить гнездо на пол, выкатить вон и поджечь. Нет, он замирает на пороге и не может понять: "Как так? Неужели я даже в собственном доме должен ждать опасностей?"
Наконец, Влад немного пришёл в себя, спустился по ступенькам с трона, взял писаря за плечи, заставил приподняться, посмотрел ему в лицо и сказал:
— Это ничего, что ты сказал неправду вначале. Я вижу, что ты — честный человек. Может, ты один и остался честным в этом дворце. Неспроста, наверное, здесь нет ни одного слуги. Наверное, все убежали вместе с Владиславом, потому что все тоже испугались моего гнева, как тот гонец. Вот, к примеру, Нан. Где он сейчас?
— Нан? — переспросил писарь. — Тот, что был одним из самых доверенных советников твоего родителя?
— Да. Где сейчас Нан?
— Он умер, господин, — Калчо вздохнул. — Вскоре после твоего отца умер.
* * *
На улицах Тырговиште опять не оказалось ни души, хотя Влад и старался показать жителям, что настроен мирно — он уже снял доспехи, оставив только меч, и ехал без турецкой охраны.
Нового хозяина дворца сопровождал лишь Войко, а направлялись они к дому Нана — вернее к тому месту, где этот дом раньше стоял. Калчо сказал, что теперь там почти одни головешки, ведь пожар случился сильный. Остались лишь стены первого этажа, потому что они были сложены из камня, а больше ничего не осталось.
Писарь также сказал, что люди, тушившие пожар, долго рылись на пепелище прежде, чем им удалось найти обгорелые кости. Чьи кости нашлись — лишь Бог знает. В доме было много людей: сам Нан, его жена, сын, дочь, а ещё — трое слуг. Ещё четверо челядинцев избежали смерти, потому что спали в другой части дома. Прежде, чем огонь до них добрался, успели вылезти на улицу через окно.
Странный это был пожар. Четверо спасшихся после рассказывали, что хотели хозяйскую семью выручить, но хозяев не нашли. Обыскали все комнаты, кроме одной, дверь в которую была намертво закрыта. Спасшиеся говорили, что бились-бились в неё, пока не увидели, что из-под порога коричневый дым течёт, к потолку поднимается, глаза ест — значит, за дверью уже всё было в огне.
А ещё они хотели открыть ворота, чтобы впустить с улицы народ с вёдрами, но ворота никак не открывались. Засов не двигался, будто снизу намазан чем-то липким. Хотели топором засов рубить, а топор пропал. Пока народ снаружи ворота бревном протаранил, в доме уж всё полыхало.
Неспешно проезжая по улице, Влад вспоминал эти пояснения писаря, которые сами были повторением чьих-то слов. "Всё слухи, — думал юнец. — Найти бы тех четверых челядинцев и расспросить. Но где их теперь найдёшь?"
Дом боярина Нана был виден издалека, и казалось, это место невозможно спутать с другим. Чёрный провал вместо крыши. Рядом — чёрные обугленные ветви садовых деревьев.
Когда-то это строение походило на крепость. Не в пример большинству жилищ в Тырговиште, жилище Нана окружал не дощатый забор, а высокая стена, которая срасталась со стенами самого дома. Когда-то белая, теперь она выглядела серой, вся в трещинах, а местами слой штукатурки и вовсе отвалился, обнажая кирпичи.
Влад спешился возле ворот, в которых теперь появились широкие щели, потому что доски наполовину сгорели. Сквозь щели виднелся двор, заросший бурьяном и кустарником. Войко со всей силы налёг на правую воротину, чтобы она чуть приоткрылась внутрь, и господин мог пройти.
Даже сейчас в этом дворе ощущался лёгкий запах гари, или Владу это только казалось. Под ногами при каждом шаге что-то ломалось и похрустывало — головешки или кирпичное крошево.
Вот заросший травой холмик, который некогда был крыльцом со ступеньками. Возле холмика прямоугольная дыра в стене — дверь. В комнатах все стены стали чёрными от копоти, и тоже везде разросся бурьян и кустарник.
Внутрь дома кто-то протоптал еле заметную дорожку. Влад огляделся: "Неужели здесь ещё кто-то может жить?"
В кустах раздался шорох. Из листвы бурьяна выглянули две рыжие морды бродячих псов. Войко, увидев их, поднял с земли камень, но морды исчезли раньше, чем камень просвистел в воздухе.
— Прочь отсюда! — на всякий случай крикнул слуга.
Влад ещё раз огляделся.
— А знаешь, Войко, — сказал он, — ведь я этого Нана не очень жаловал, хоть и должен был с ним породниться. А теперь... вот если бы сейчас оказалось, что он не умер, я бы обнял его,
