Итало Кальвино - Незримые города
…Великий хан пытался сосредоточиться на игре, но теперь он не понимал ее цели. Она заключалась в победе или поражении, но чего и над чем? Что служило в ней настоящей ставкой? При мате на месте короля, снятого рукой победителя, не оставалось ничего, кроме черного или белого квадрата. Выделив в своих победах самое основное, Кубла-хан пришел к следующему выводу: окончательная победа, иллюзорным результатом которой были различные сокровища империи, сводилась к одному: отполированному квадратику из дерева.
Тогда Марко Поло сказал:
– О, господин, твоя шахматная доска инкрустирована двумя породами дерева: черным деревом и кленом. Кусочек дерева, на который смотрит твой просветленный взгляд, был взят из кольца ствола, образовавшегосяв засушливый год: видишь, как расположены его волокна? А здесь можно заметить едва различимый сучок: значит, в один из дней ранней весны отсюда выходил молодой росток, но ночные заморозки остановили его рост.
Великий хан не обратил внимания на то, что чужестранец свободно говорил на его языке.
– А вот след более широкого отверстия: возможно, здесь было гнездо личинки, но не червя, который, едва родившись, начинает точить дерево, а гусеницы, которая погрызла листья, из-за чего дерево и было срублено… С этого края квадрата мастер-краснодеревщик сделал паз, чтобы квадратик плотно прилег к соседнему, который оказался слегка велик…
Количество информации, которую можно было почерпнуть из гладкого кусочка дерева, с трудом вмещалось у Кубла-хана в голове, а Поло уже говорил о насажденных лесах черного дерева, об огромных плотах, которые сплавляются по рекам, о причалах, о женщинах в окнах домов…
IX
У великого хана есть атлас, в котором все города империи и граничащих с ней царств изображены дворец за дворцом и улица за улицей, вместе со стенами, реками, мостами, портами и рифами. Ему известно, что от Марко Поло нечего ждать вестей из этих мест, которые, помимо всего прочего, хорошо известны ему самому: то, что в Камбалуке, столице Китая, один внутри другого стоят три квадратных города с четырьмя храмами внутри каждого из них и воротами, которые открываются в зависимости от времени года; то, как на острове Ява свирепствует носорог со смертоносным рогом; то, как у берегов Малабара с морских глубин достают жемчуг. Кубла-хан спросил у Марко:
– Станешь ли ты повторять для своих соотечественников те же самые рассказы, когда вернешься на Запад?
– Я все говорю и говорю, – ответилМарко, – но mom, кто слушает, запоминает из моих рассказов лишь то, что он хочет услышать. Одно дело – описывать мир, пользуясь твоим благосклонным вниманием, другое – делать это при стечении толпы грузчиков и гондольеров у моего палаццо в день моего возвращения и совершенно иное – диктовать его описание в дни своей старости, если когда-либо мне суждено стать пленником генуэзских пиратов и быть закованным в цепи в одной камере вместе с автором приключенческих романов. В рассказе главное не голос говорящего, а ухо слушающего.
– Иногда мне кажется, что твой голос долетает до меня издалека, а сам я являюсь пленником шумного и безликого настоящего времени, в котором все формы человеческого общежития подошли к концу определенного цикла, и невозможно себе представить, какие новые формы оно примет. А твой голос доносит до меня неписаные правила, по которым города жили прежде и по которым они, возможно, оживут после смерти.
У великого хана есть атлас, на рисунках которого изображен весь земной шар и границы самых отдаленных царств на всех континентах, морские пути, береговые линии, планы самых знаменитых метрополий и самых оживленных портов. Он переворачивает его деревянные страницы перед глазами МаркоПоло для того, чтобы проверить его познания. В городе, окружающем с трех сторон длинный пролив, бухту и внутреннее море, путешественник признает Константинополь; он также припоминает, что Иерусалим был построен на двух стоящих друг напротив друга разной высоты холмах; без труда указывает на Самарканд с его садами.
Что касается других городов, он использует описания, передаваемые от одного человека другому, либо узнает их по присущим лишь им одним признакам: радужную жемчужину халифатов Гранаду, северный и очень чистый порт Любек; Томбухту, черный от эбенового дерева и белый от слоновой кости; Париж, где миллионы людей по вечерам возвращаются домой с длинным батоном белого хлеба. На цветных миниатюрах атласа изображены места проживания людей, имеющие необычную форму: так, оазис, укрывшийся в складках пустыни, откуда торчат лишь верхушки пальм, – это наверняка Нефта; замок посреди зыбучих песков с пасущимися вокруг коровами, которые жуют просоленную от приливов траву, не может не напоминать Сен-Мишель; и только лишь один Урбино, дворец, возведенный внутри городских стен, может содержать целый город в собственных стенах.
В атласе также указаны такие города, о существовании и местонахождении которыхне ведают ни Марко, ни географы, но которые все же можно поставить в один ряд с возможными урбанистическими формами: Куско, со своим поделенным на отрезки радиальным планом, который точно отражает порядок свершившихся в нем перемен; утопающий в зелени Мехико, стоящий у озера, над которым возвышается дворец царя Монтесумы; Новгород с луковицеобразными куполами храмов; Лхаса, белые крыши которой подпирают облачную крышу мира. Для них Марко тоже находит названия, неважно какие, и указывает дорогу, по которой туда можно добраться. Общеизвестно, что наименование местности может изменяться столько же раз, сколько существует иностранных языков, и что до каждого места можно добраться различными способами: пешком, на колесах, при помощи весел или крыльев.
– Похоже, когда ты смотришь в атлас, ты узнаешь города лучше, чем когда ты бываешь в них сам, – сказал Кубла-хан Марко, неожиданно захлопнув книгу.
И Поло ответил:
– Когда много путешествуешь, все различия стираются: каждый город становится похожим на все остальные, самые различные места обретают одинаковую форму, устройство и расстояния, а все континенты кажутся тебе покрытыми бесформенным прахом. Твой атлас сохраняет различия между ниминетронутыми, а различия эти состоят из различных качеств, которые как бы составляют определенное название.
У великого хана есть атлас, в котором собраны планы всех городов: тех, стены которых стоят на прочных фундаментах; тех, которые рухнули и были погребены под песком, и тех, которые только еще появятся в один прекрасный день и на месте которых пока виднеются одни только заячьи норы.
Переворачивая дощатые страницы, Марко Поло узнает Иерихон, Ур, Карфаген, указывает место причала в устье Скамандры, где ахейские корабли десять лет дожидались осаждающих, пока сделанный Улиссом конь не был на лебедках протащен в ворота. Однако, говоря о Трое, он одновременно иногда переходил к Константинополю и его осаде, длившейся долгие месяцы и все теснее смыкавшей кольцо вокруг города после того, как Магомет, столь же изобретательный, как и Улисс, по дну ручьев перетащил суда из Босфора в Золотой Рог, обогнув Перу и Галату. А из смеси этих двух городов получается третий, который мог бы называться Сан-Франциско, с переброшенными легкими и бесконечными мостами через залив Золотых Ворот, с трамваями, поднимающимися по улицам с крутым наклоном, который через тысячу лет может стать тихоокеанской столицей после трехсотлетней осады со стороны желтой, черной и красной рас, которые, ассимилировавшись с белой расой, могут основать еще более обширную, чем у великого хана, империю.
У атласа есть следующая особенность: он содержит указания на формы городов, у которых пока что нет ни формы, ни названия. Существует город, имеющий форму Амстердама, полукругом повернутый в северную сторону, вместе со своими концентричными каналами: Княжеским, Императорским, Дворянским; в нем есть город, имеющий форму Йорка, окруженного со всех сторон высоким вереском и укрывшегося за крепостными стенами; есть город, имеющий форму Нового Амстердама, называемый также Новым Йорком, сдавленный между башнями-небоскребами из стали и стекла на продолговатом острове между двумя реками, все улицы которого, за исключением Бродвея, напоминают глубокие, прямолинейные каналы.
Каталог форм бесконечен: до тех пор, пока каждая из форм не найдет своего воплощения в одном определенном городе, будут продолжать рождаться новые города. Там, где разнообразие форм исчерпывается, наступает конец городов. На последних страницах атласа разбросана не имеющая ни начала ни конца сеть городов, имеющих форму Лос-Анджелеса, Киото, Осаки и еще тех, которые не имеют никакой формы.
