Уилбур Смит - Троя. Падение царей
А теперь вот янтарь. «Что будет следующим?» — гадал Тобиос. Вполне вероятно, голубое. Ляпис-лазурь никогда по-настоящему не выходила из моды и могла быть очень дорогой. Чем голубее был ляпис, тем дороже камень. Многих женщин — и мужчин, если уж на то пошло, — соблазняли, говоря им, что глаза у них цвета ляпис-лазури.
Тобиос заметил появившихся на площади микенского торговца Плотея и его сыновей. Он помахал в знак приветствия, но те, с головой уйдя в серьезную беседу, не заметили его.
Может, даже известный своей удачливостью Плотей начал чувствовать гнет бессмысленной войны? Пока его корабли не захватили и не потопили, и это раздражало. Не потому, что Тобиос хотел бы увидеть, как честные моряки погибли в Зеленом море, а потому, что из-за удачливости Плотея товары, которыми тот торговал, могли продаваться дешевле, а это сдерживало цены, уменьшало прибыли и снижало доходы. Другие торговцы начинали завидовать этому человеку, но Тобиос не тратил времени на такие пагубные чувства. Плотей, как говорили, был религиозным и приносил жертвы многим богам. В ответ, возможно, боги к нему благоволили.
Тобиосу очень хотелось бы подкупить богов этой земли, но, если бы он так поступил, об этом наверняка услышал бы Пророк и покарал бы смертью. Или чем-нибудь похуже. Говорили, несколько лет назад Пророк проклял человека и заразил его проказой. А один из слуг Тобиоса рассказывал историю о человеке, который рассердил Пророка и на следующее утро проснулся слепым на оба глаза.
Лучше уж рискнуть вызвать гнев неизвестных богов, которые, может, существуют, а может, нет, чем гнев Пророка, который существует наверняка.
Теперь ветер «коса» дул очень сильно, свистя вокруг холщового заслона и под ним. Тобиос достал с полки под прилавком старую шерстяную шапку и натянул ее на выкрашенные в рыжий цвет волосы.
Выпрямившись, он увидел, что к нему направляется царский сын, Парис. Мальчик носил доспехи и помятый шлем.
Тобиос оглядел рынок в поисках пышнотелой Елены, которая обычно ходила вместе с Парисом. Они были милой парой и нравились Тобиосу. Елена была простая, полная женщина с волосами мышиного цвета и милой улыбкой. Муж явно ее обожал. Всякий раз, отправляясь за покупками в одиночку, Парис покупал для нее самые экстравагантные вещи — драгоценности, которые осмеливались носить только красавицы. На следующий день она тихонько приходила на площадь и обменивала их на что-нибудь другое. Вкус Елены был довольно простым. Она выбирала броши из-за формы камня или красивой поверхности, предпочитая оправленное в серебро оправленному в золото.
Тобиос улыбнулся молодому человеку, когда тот приблизился к прилавку.
— Холодное утро, повелитель, без сомнения, — сказал торговец.
— Я завидую твоему плащу, Тобиос, — ответил Парис. — Доспехи не спасают от холода.
— Мне об этом говорили, повелитель. Сегодня намечается битва?
Парис улыбнулся ему мальчишеской улыбкой.
— Если бы и случилась битва, Тобиос, от меня было бы не больше пользы, чем рыбе от перьев.
— Сноровку в сражении сильно переоценивают, — доверительно сообщил Тобиос. — За свою долгую жизнь я узнал, что быстрота ног куда нужнее умения пользоваться оружием. Хотя находчивость лучше и того, и другого.
— Ты побывал на многих войнах? — спросил Парис, рассматривая изящный браслет.
— На слишком многих, господин.
Тобиос вздрогнул от нахлынувших мрачных воспоминаний и, сменив тему беседы, сказал:
— Вещица, которую ты держишь, была сделана моим внуком. Это его первый действительно умелый образчик ювелирного искусства.
Краешком глаза Тобиос увидел Геликаона, идущего через толпу. Торговец нахмурился. Он надеялся, что Геликаон пришел не затем, чтобы вернуть купленный кулон.
Снова сосредоточившись на Парисе, Тобиос терпеливо ждал, когда молодой человек получше рассмотрит браслет. Браслет был выполнен из крученой серебряной проволоки, обернутой вокруг нанизанных на нее семи маленьких огненных опалов. Юный Аарон становился искусным мастером.
— Осмелюсь сказать, повелитель, прекрасная Елена сочтет эту вещицу особенно привлекательной.
Не успел Парис ответить, как прозвучал пронзительный крик:
— Отец! Нет! Это не он!
Тобиос посмотрел мимо Париса и увидел, что тучный Плотей дерется с Геликаоном. На какой-то миг это показалось комичным: толстый пожилой торговец в ярко-красной тунике борется рядом с прилавком с пирожками со стройным, облаченным в белое воином.
Присмотревшись внимательней, Тобиос увидел, что воин в белом — не Геликаон. Это был Деифобос, один из незаконнорожденных сыновей Приама, известный как Диос. Тобиос недоумевал, зачем такому мирному человеку, как Плотей, рисковать, оскорбляя сына царя… Но тут на тунику Диоса брызнули красные капли, и солнечный свет блеснул на клинке, который держал Плотей. Диос потянулся, чтобы схватить Плотея за запястье, но торговец выдернул руку и снова ударил Диоса ножом в грудь.
Теперь одежда жертвы была залита кровью, красные ручейки бежали по его ногам. Однако он продолжал бороться. Сыновья Плотея ринулись к отцу. Тобиос подумал, что они оттащат его, но вместо этого они тоже обнажили кинжалы и начали наносить удары раненому царевичу.
— Парис! Парис! — закричал Диос, и Тобиос увидел, как он протянул руку к брату.
Потом в него еще раз попал клинок, и он согнулся, кровь хлынула у него изо рта.
Тобиос посмотрел на Париса. Юный царевич стоял неподвижно, как статуя, застыв в оцепенении от страха. Тобиос выхватил меч из ножен Париса и побежал к убийцам, крича во всю глотку:
— Убийцы! Наемные убийцы!
Младший сын Плотея развернулся к Тобиосу. На лице юноши были красные брызги, на ноже для сдирания шкур запеклась кровь. Он посмотрел на продавца драгоценностей, уронил нож и побежал. Старший сын при появлении рыжебородого торговца схватил отца и потащил прочь. Тобиос сделал выпад мечом, клинок угодил молодому человеку в висок и рассек кожу. Брызнула кровь, юноша качнулся вбок и, спотыкаясь, сделал несколько неверных шагов.
— Наемные убийцы! — снова закричал Тобиос. — Держите их!
Еще один торговец подбежал сзади к раненому и ударил его дубинкой. Тот упал ничком, потеряв сознание.
Стоя над телом Диоса, Плотей пораженно посмотрел в глаза Тобиоса и покачал головой.
— Я не хотел этого, — заплакал Плотей. — Клянусь всеми богами, Тобиос, у меня не было выбора!
— Ты, червь! — сердито крикнул кто-то в толпе.
Тобиос узнал в кричавшем торговца Актония. Ринувшись вперед, тот вонзил кинжал глубоко в шею Плотея. Кровь хлынула из раны, и Плотей рухнул лицом на камни.
Тобиос встал на колени рядом с Диосом. Глаза царевича были открытыми, но незрячими. Ножевые раны на лице и шее больше не кровоточили. Человек, который убил Плотея, тоже встал на колени рядом с телом. Тобиос посмотрел в темные глаза Актония.
— Я думал, такой знаменитый боец будет сражаться лучше, — заметил Актоний, глядя на труп.
— Знаменитый боец?
— А разве кто-то не сказал, что это был ужасный Геликаон?
— Люди ошиблись. Это Деифобос, сын Приама.
Поднявшись на ноги, Тобиос вернулся к своему прилавку. Парис все еще стоял там с отвисшей челюстью, с глазами, полными слез.
— Он мертв, да? — прошептал он.
— Человек, которого столько раз ударяют кинжалом, обычно умирает.
Парис застонал.
— Он звал меня, а я не подошел. Я не мог сдвинуться с места, Тобиос.
— Так подойти к нему сейчас, — негромко проговорил Тобиос. — Сыну царя негоже лежать в одиночестве в пыли на рыночной площади.
Но Парис, казалось, прирос к месту.
— Ох, Тобиос, я его подвел. Он был моим самым лучшим другом, а когда я был ему нужен, я ничего не сделал.
Тобиос сдержался и постарался скрыть свое отвращение. Парис был бесхребетным человеком, но хорошим покупателем. Торговцы недолго остаются при деле, если отваживают таких клиентов.
Тут Тобиос увидел, что молодой человек смотрит на него умоляюще. Тобиос вздохнул. Он знал, что нужно царевичу. То, что нужно всем трусам.
— Ты ничего не смог бы поделать, повелитель, — сказал торговец, постаравшись вложить в эту ложь столько искренности, сколько смог. — Первые удары уже были смертельными. Ринувшись туда, ты бы рисковал впустую погибнуть сам. Ты действовал мудро.
Парис покачал головой, но ничего не сказал.
Слишком поздно на рынке появилась группа воинов. Они подняли тело Диоса и понесли к Скейским воротам. Тобиос огляделся в поисках Актония, но тот исчез.
«Как странно, — подумал Тобиос. — Приам наверняка вознаградил бы человека, прикончившего убийцу одного из его сыновей».
Оставив Приама и Геликаона погруженными в беседу в Янтарной Комнате, Андромаха прошла в мегарон и там, в толпе, заметила Антифона. Его трудно было не заметить: он все еще был самым крупным человеком в Трое, хотя теперь большая часть его веса приходилась на мышцы. Когда-то он наслаждался почти геракловскими трапезами, но теперь прославился своими суровыми тренировками. Андромахе очень нравился Антифон, но она была не в настроении для праздной беседы.
