Наталья Павлищева - Прощальный поцелуй Роксоланы. «Не надо рая!»
– Что случилось?
– Дорогая племянница, – Гульфем предпочитала не называть взрослую девушку внучкой, – подготовься, сегодня мы идем к султану. Иди оденься, он нас вызовет.
– А султанша? – зачем-то поинтересовалась Каролина.
– Ее нет в Стамбуле, уехала в имение ненадолго. К Повелителю поведу тебя я, я же твоя тетушка.
Эта встреча изменила многое, столь многое, что Гульфем не раз проклинала себя и за то, что вообще согласилась принять Каролину в гареме, и за то, что отправилась к Сулейману с племянницей, воспользовавшись отсутствием султанши. Просто хотелось показать, что и она чего-то стоит.
Каролина превзошла сама себя, а служанки постарались, чтобы их госпожа выглядела как можно лучше.
Но красивых женщин много, Каролина интересовала Сулеймана как дочь императора Карла, отношения с которым были своеобразными всегда.
Карл V, император Великой Римской империи, благодаря матримониальным усилиям своих родственников, многочисленным удачным бракам дедушек, бабушек, дядей и тетей, а также поголовной бездетности последних и следующим одна за другой смертям оказался наследником половины Европы. Его владения простирались от Балтики до Средиземного моря, от Нидерландов до Венгрии, не говоря уже об Испании, Неаполитанском и Сицилийском королевствах. Карл имел владения в Новом Свете и в Африке. В его распоряжении находился флот, способный выполнять любые задачи, сухопутные войска, противостоять которым мог мало кто, и его амбиции сдерживались пока только огромными просторами владений, наличием французских земель, так некстати «вклинившихся» в его земли, а также появлением на Востоке мощной силы – Османской империи, правитель которой султан Сулейман видел себя объединителем Запада и Востока.
И все же главный и вожделенный для многих монархов титул императора Священной Римской империи, который он получил от деда – Максимилиана I – заодно с Австрией, Богемией, Моравией, Силезией и Тиролем, достался Карлу не без усилий. Был коронован еще десять лет назад, в октябре 1520 года в Ахене, но Папа Римский Климент возложил такую корону на его голову только что – в феврале 1530 года.
Священная Римская империя существовала с 800 года н. э., когда на Рождество папа Лев III возложил соответствующую корону на голову Карла Великого. Быть императором Священной Римской империи означало быть прямым наследником славы (и обязанностей) Великого Карла. И хотя империя ныне не та, и власти у императора ровно столько, сколько сам себе добудет, корона оставалась вожделенной для всех королей Европы. Королей много, император один.
Карл благоразумно уступил австрийское эрцгерцогство своему младшему брату Фердинанду, который предпочел бы материнские владения – Арагон и Кастилию, но вынужден был согласиться и на австрийские земли. А еще претендовал на Венгрию, которую почти всю захватили турки.
Не столкнуться Карл и Сулейман просто не могли, хотя предпочли бы дружить, во всяком случае, быть союзниками.
Не получилось, их столь старательно сталкивали друг с другом, норовя свести на поле боя, что понадобилась немалая хитрость и такие же усилия, чтобы прямого столкновения избежать. Они сумели, когда вели странную войну за Вену.
Эти времена прошли давным-давно, определились границы, каждый занят своим, хотя столкновения на море продолжались.
Но теперь Испанией правил сын Карла Филипп, а титул императора Священной Римской империи перешел к его брату королю Фердинанду. Сулейман уже давно стал безразличен к европейским делам, если те не касались границ его империи. Однако интереса к личности самого Карла не потерял, а потому встретиться с его дочерью было интересно.
Для султана не существовало законных или незаконных детей, все, кто рожден от какого-либо отца, должны одинаково признаваться его детьми, мужчина в ответе за свое потомство, какая бы женщина его ни родила.
То, что Каролина не признана отцом, не добавляло Карлу симпатий султана и одновременно несколько возвышало османского падишаха в собственных глазах, а турок поднимало над европейцами.
Сулейман слышал, что Габсбургов отличала выступающая вперед нижняя челюсть, а потому ожидал увидеть нечто похожее у Каролины. К тому же Хуррем сказала, что девушка не слишком похожа на принцессу.
Лицо девушки закрыто яшмаком, Сулейману стало смешно и досадно одновременно. Но на то он и Повелитель, приказал:
– Здесь можно снять яшмак, вам, наверное, непривычно?
Не было ни тяжелой челюсти, ни чего-то другого – перед Сулейманом стояла красивая, очень красивая, зрелая девушка, так похожая на молодую Махидевран, из-за которой он когда-то потерял голову…
Конечно, потом была (и есть!) Хуррем, но забыть ту стройную лань Махидевран он не в силах. На несколько мгновений замер, девушка чуть смутилась. Зато подала голос Гульфем:
– Повелитель, не правда ли, Каролина похожа на Махидевран в молодости?
С трудом проглотил застрявший в горле ком, выдавил из себя:
– Да… похожа…
Каролина мало что знала о Махидевран, разве что слышала это имя от Гульфем, но ситуацию оценила быстро.
– Повелитель, расскажите мне о Махидевран…
Это решило все.
Когда через два дня Роксолана вернулась в Стамбул, то Чичек, остававшаяся в гареме, огорошила ее заявлением, что «эта дрянь» очаровала Повелителя.
– Кто?
– Каролина ваша! Пригрели змею на своей груди! Она от Повелителя не отходит, а он с нее глаз не спускает.
Роксолана накричала на Чичек, как не кричала никогда:
– Занимайся своими делами! Распустила язык! Хочешь, чтобы его укоротили? Что ты такое болтаешь о Повелителе?!
Чичек потупилась, но упрямо проворчала себе под нос:
– Вы еще увидите…
Увидела в тот же день.
Роксолана не верила собственным глазам. Чичек была права, зря накричала на девушку. Султан влюблен, влюблен со всей страстью последней любви!
В бороде и волосах давно седина, Каролина годится ему во внучки, но когда и кого останавливала разница в возрасте, тем более если мужчина силен и достаточно крепок, чтобы любить женщин?
Внутри билась одна мысль: но как же?…
Остановила сама себя: а что как же? Ей пятьдесят два, давно бабушка, больше не способна быть горячей на ложе, пришла пора уступить это место кому-то другому окончательно. До сих пор на ложе бывали только рабыни для услады тела, душа султана по-прежнему оставалась с ней, их связывали отношения куда крепче простой страсти.
Заглянув в свою душу, поняла, что так больно ранило: не то, что взял молоденькую красавицу, не то, что не сводит с нее глаз или влюбился – никто не волен над своим сердцем, если оно выбрало вот эту голубоглазую, значит, так тому и быть. Нет, обижало не это, а то, как легко Сулейман вдруг отказался от их многолетней любви, от нее самой.
Султан оставил Роксолане все дела, доверил то, что не доверил бы никому другому, Сулейман считался с женой, ставил ее выше всех не только женщин, но и мужчин империи, но его сердце отдано другой. И не тот факт, что Повелитель полюбил другую, а тот, что с легкостью отказался от прежней любви, ранил сердце Роксоланы.
Душевная рана обнажала телесную, внутренности болели с каждым днем сильней. Иосиф Хамон только сокрушенно качал головой и советовал уехать лечиться. Но она не могла, нет – не потому, что держали дела, не потому, что ревновала или злилась, хотя было и то и другое, а потому, что сердце подсказывало не верить этой женщине, что султан в опасности.
Но сил видеть его блестящие глаза, восторг которых предназначен другой, не оставалось, и Роксолана все чаще старалась отговориться делами, оставить их без своего присутствия. Сулейман не возражал, Каролина умела развлечь стареющего Повелителя.
И пожаловаться некому, Михримах далеко, писать откровенные письма опасно, а вокруг только служанки. Верная Чичек давно предлагала ценой своей жизни испортить лицо Каролине, Роксолана только отмахнулась:
– И думать не смей!
Унизительным было сознание, что все все видят и понимают. Стареющей султанше оставили только дела, все остальное теперь делает другая – молодая, красивая. Слуги шушукались, придворные переглядывались, во дворец зачастили жены пашей, раньше заглядывавшие крайне редко. Чтобы визит не показался подозрительным, делали вид, что просто привезли деньги для Фонда. Конечно, это хорошо, Фонд помощи бедным стремительно пополнялся, Роксолана смогла позволить строительство того, что раньше казалось слишком дорогим, увеличила расходы на содержание больниц и обеды в бесплатных столовых. Синан заложил очередной фонтан, ведь вода в Стамбуле дорога, ее попросту не хватает, а у бедняков, не имеющих денег для оплаты водоносов, часто единственная возможность получить воду – набрать ее в бесплатном фонтане имарета.
Узнав, что Рустем-паша отвел большой поток для своих садов, из-за чего два фонтана в городе почти пересохли, накричала на зятя и обещала пожаловаться Повелителю. Великий визирь все исправил, это понравилось Стамбулу, жители наконец заметили, что султанша что-то для них делает. Но до признания было еще очень далеко, Роксолана сомневалась, что такое вообще произойдет.
