Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков
Разбойники в полном исступлении, никто не думает о смерти. От повозок на них сыплется град стрел, впивается в тело, причиняя страшные увечья. Но им все нипочем – лезут и лезут, как черти. Сабли секут головы, кинжалы вонзаются в бока, падают навзничь убитые, но живые, прячась за мертвых, карабкаясь на плечи других, с криками наседают, как сумасшедшие. Гей! Первый разбойник взобрался на повозку, замахнулся саблей, закачался и стремглав упал вниз. Но за ним караван атакуют следующие.
Но переломный момент все-таки настал. Кочевники бегут, бросая оружие.
– Победа, – орет Егорка. – Виктория!
Разбойники на конях преследуют беглецов. Вскоре оставшиеся защитники каравана рассеялись по степи, как осенние листья. Кое-где они еще храбро защищались, но пистолеты и ружья разбойников быстро справлялись со смельчаками.
Караван-баши Керим сидел на туше убитого верблюда и заряжал пистолет. Скакавший мимо Макар ударил его саблей в грудь. Падая, Керим успел выстрелить и попал разбойнику в грудь. Он закачался и упал. Подоспевший Егорка поднял бледного Макара, взвалил на коня и крикнул разбойникам:
– Дерись, братцы! Я щас возвернусь. Надо токо вывезть раненово.
Он быстро поскакал на пригорок, слез и положил Макара на землю. Егорка расстегнул ему рубаху. Из богатырской груди разбойника струилась кровь. Егорка встал на колени и склонился над умирающим. Тот открыл мутные глаза.
– Атаман, – прошептал он, – жжет, жжет, язви ей в душу!
– Обожди, браток, – сказал Егорка, у которого блеснули слезы. – Дай-ка я перевяжу те рану.
– Оставь, пущай себе льется кровушка, тута мне ужо ништо не поможет, – улыбнулся Макар. – Пущай себе льется.
Егорка попытался остановить кровь оторванным рукавом своей рубахи, но все было тщетно.
– Знатно мы порезвились, атаман. Очень славно! – И Макар вздрогнул, пожал Егорке руку, повел глазами и умер.
Вскоре шум боя затих. Разбойники добили раненых и, умирая от усталости, стянулись к повозкам. Какое же было их удивление и разочарование, когда они обнаружили в повозках только мешки с мукой и зерном. До крайности обозленные, они обыскивали трупы, желая утешиться хотя бы крохами, далеко не покрывавшими понесенные потери.
Не сходя с коня, Егорка лишь с горькой иронией наблюдал за мародерствующими разбойниками. Победа была очень дорогой. От и без того небольшого отряда осталась лишь жалкая горстка израненных людей. Но более всего заботило Егорку то, что победа оказалась никому не нужной. Добычи нет! Лишь мука, залитая кровью многих людей и не годившаяся как добыча. Как же он теперь будет выглядеть перед грозными очами Антипа?
Как только грабеж убитых закончился и разбойники собрались в кучку, Егорка тяжело вздохнул и сказал:
– Наших в повозки – и айда в лагерь.
– А што с мукой-то дееть? – спросил кто-то из разбойников.
– Пущай о ней зверье позаботится, – угрюмо ответил Егорка. – А мы… – Он не договорил, обреченно взмахнул рукой и натянул поводья.
8
Отряд из пятнадцати человек под руководством Василия Арапова медленно продвигался сквозь густой лес. Они шли полдня, и атаман ни словом не обмолвился со своими спутниками. Казаки тоже были подавлены. Всегда готовый пошутить Кочегуров сейчас и не пытался поднять настроение Арапова, он даже не замечал, как атаман, цепляясь ногами за спутанные заросли ежевики, чуть не падал.
У небольшого затона они перекусили, после чего пошли в сторону погибшего поселения. Углубленный в свои думы Арапов не заметил, как сквозь деревья показались обгоревшие столбы частокола, не так давно служившие укреплениями. В глубокой тишине четко прослушивались перестук трудяги дятла и взмах крыльев птиц, испуганно уносящихся подальше от развалин и через минуту вновь возвращающихся на обжитые места. Листья на кустах и деревьях были влажными от дождя.
Из-под залежавшегося в лесу таящегося снега выбивались тоненькие ручейки, которые курлычут в своих узких руслах, как куропатки. Курлычут и куропатки. Как ручьи в руслах, шелестит ива. Местами полыхают цветами цепкие колючие кустарники. Весело чирикают мелкие птицы. Кому-кому, а им тут вольготно – много пищи и простора. В лесу слышен даже малейший шорох, только Арапов ничего не видит, не слышит. На минуту-другую придет в себя, почует, как по лесу пронесся порыв ветра или как ветка хлестко вдарила в плечо или колено. И посмотрит тогда атаман по сторонам, оглянется назад и вновь продолжает свой скорбный путь. Иногда он просто так останавливался по пути, заслышав птичий гомон: в лесу гомон этот, стократно повторенный эхом, подобен грому войны.
– Што тама стряслось?
– Мож, самцы звериные гомонят, – отвечает Кочегуров, довольный тем, что атаман его наконец заговорил. – У них весною завсегда гон начинается. А мож, зверюки просто друг у дружки добычу отнимают.
Арапов весь сжался. Меньше всего он сейчас хотел бы слышать и говорить о драках, битвах и кровавой добыче. Но есаул всего лишь ответил ему на вопрос, и атаман не вправе на него сердиться.
Развалины виднелись уже отчетливо. Передвигаться вперед становилось все труднее: кусты ежевики, дикого хмеля, перекинувшись от дерева к дереву, сплелись между собой и преграждали путь. Только узкий проход, напоминавший пещеру, – видно, дикие кабаны или медведи его пробили – вел дальше. Арапов первым ступил в него.
– Обожди, атаман, – сказал Кочегуров и, выхватив саблю, шагнул вперед. Арапов пожал плечами и последовал за ним. Казаки с безразличными лицами шагали следом.
Колючие кусты шиповника рвали одежду, царапали в кровь руки и лица. Особенно досталось идущему впереди есаулу, и он возроптал:
– Штоб им всем засохнуть, язви им в души!
– Давай шагай, коли первым вызвался! – отрезал атаман. – Ужо вона вырубка недалече, а тама легше будет идтить.
Кочегуров вдруг попятился и, наступая на ноги идущему за ним Арапову, ринулся было бежать. Атаман подумал, что он увидел зверя, и приготовился выстрелить. Казаки тоже защелкали сзади, взводя курки. И каждый норовил выйти вперед, уберечь от беды атамана.
– Тама трупы!.. – с трудом выговорил есаул. – Не ходы туды, Василий, а то тошно будет.
Арапов отстранил друга. «Не можно так вот мертвых пужаться». – И он двинулся вперед. На окруженной высокими деревьями вырубке тут и там грудились человечьи кости, черепа с пустыми темными глазницами и трупы. Много трупов. Над ними кружила огромная стая ворон. А вокруг – на деревьях, кустах и камнях – лежали и висели клочья одежды, всякого рода обувь, лисьи шапки, медные и железные поясные пряжки и прочее, прочее, прочее.
Арапов ужаснулся от этого зрелища и на мгновение оцепенел. Но тут вдруг что-то стукнуло, а затем с противоположной стороны с высокого дерева свалилось человеческое тело. Вороны, как по команде, ринулись к добыче. Ужас сковал всех присутствующих,
