От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин
Итак, Громбчевский при встречемне припомнил подлости, которую год назад учинил Янгхазбенд. Впрочем, может, он о ней так и не узнал. Однако в дальнейшей беседе Громбчевский открыто назвал своего визави разведчиком и секретным агентом. И что самое интересное, Янгхазбенд это признал!
Мы уже знаем, что истинная цель миссии Янгхазбенда была к этому времени уже известна Громбчевскому из разговора с яркендским амбанем, и его собеседнику было сложно что-то отрицать.
– Тот, кто контролирует «Крышу мира», тот контролирует и весь мир! Так поднимем тост за властителей мира – Англию и Россию! – патетически воскликнув, поднял он свой стакан.
Громбчевский выпил молча.
На этот раз изменилась и тема беседы за обеденным столом. Теперь Громбчевский снова и снова возвращался к поездке Янгхазбенда на Памир. Тот, стремясь не взболтнуть лишнего, отвечал очень осторожно, а целью своей поездки называл некие пограничные столкновения афганцев с китайцами.
И все же во время этой встречи Громбчевский получил подтверждение своим догадкам. Если во время первой встречи Громбчевский явно дал маху, познакомив Янгхазбенда с секретной картой, то на этот раз прокололся англичанин.
В какой-то момент, когда речь зашла о недостатке информации, относящейся к дороге на Памир, Янгхазбенда случайно перепутал свои карты. Вместо обычной маршрутной он дал Громбчевскому подробную карту Памира и Индии, где красными чернилами был определен английский вариант границы между Афганистаном и Китаем по хребту вдоль реки Аксу. Ознакомившись с английскими секретами, Громбчевский вернул ошарашенному Янгхазбенду его секретную карту, сопроводив это словами:
– Дорогой Фрэнсис, спасибо за карту, она меня очень удивила. Теперь я знаю, что ваш проект разграничения Памира действительно существует!
После этого Янгхазбенд поспешил поскорее расстаться с русским разведчиком, проклиная свою неосмотрительность.
Что касается Громбчевского, то он снова о своих «дружеских беседах» с Янгхазбендом и китайским амбанем в своих официальных отчетах умолчал…
В том же 1890 году в Кашгар из Индии прибыла английская миссия, начавшая переговоры с китайцами о разделе Памира. Тогда же английские власти приступили к строительству дороги Шринагар – Гилгит, которая могла бы послужить для переброски войск к Памиру из Индии.
* * *
По возвращении из экспедиции Громбчевский написал подробную политическую справку о современном положении памирских ханств и пограничной линии с Кашмиром, об истории пребывания китайцев и афганцев на территории Памира. Лично убедившись в активности англичан на Памире, Громбчевский сделал однозначный вывод: «…Почти одновременное появление англичан по всей пограничной линии с Индией, постройка укреплений, занятие их английскими или кашмирскими гарнизонами и внезапная война афганцев с кафирами – все это не случайные проявления, а план, строго обдуманный правительством Ост-Индии и энергично проводимый в исполнение».
Информация Громбчевского о планах англичан осуществить раздел Памира между Китаем и Афганистаном без учетов интересов России вынудили Петербург предпринять решительные шаги по обеспечению своих геополитических интересов на Памире. В воздухе в очередной раз запахло порохом…
Во многом благодаря отчету Громбчевского штабу Туркестанского округа удалось подтолкнуть правительство встать на защиту памирцев от афганских зверств. Петербург отправил ноту в Лондон и Кабул. Насколько это реально помогло и помогло ли вообще, неизвестно…
14 марта 1891 года в Николаевской академии Генерального штаба состоялся доклад капитана Громбчевского. В нем он подробно рассмотрел физико-географические условия Памира и Гиндукуша, возможности передвижения там крупных войсковых соединений и артиллерии, а также проанализировал возможные направления ударов наших войск в случае столкновения с английской армией в Индии. Относительно важности памирских земель для России Громбчевский заметил:
– Если дороги через Памиры теперь удобны для нашего движения в Индию, то нет сомнения, что они будут еще более удобны, оказавшись в руках англичан, для движения в наши владения. И помогут осложнить наше положение в самую критическую минуту, когда нам понадобится напряжение всех наших сил в Азии.
– Что вы конкретно предлагаете? – вопросили его сидевшие в первых рядах бородатые генералы.
– Ради спокойствия и поддержания престижа России необходимо дать англичан соответствующий отпор, для чего лучшим средством было бы приступить к немедленному дальнейшему разграничению с Китаем, а если обстоятельства будут благоприятны, то и с Афганистаном.
– Браво! – захлопали в ладоши генералы, которым смелая позиция молодого офицера пришлась по душе.
Глава девятая
В 1889 году генерал-губернатором Туркестана был назначен барон Вревский. Администратор он был не самый сильный, да и военачальник такой же. Вид у четвертого генерал-губернатора был такой, будто он отчаянно хочет спать, но ему мешают. Впрочем, по характеру Вревский был человеком покладистым и незлобивым. Говорили, что Лев Толстой списал портрет Вронского с молодого Вревского. В Ташкенте жил замкнуто в великолепном дворце со своей племянницей и ее гувернанткой, жилистой и не очень красивой англичанкой мисс Хор, управлявшей домом и, кажется, самим Вревским. Генерал-губернатор любил файф-о-клоки, а вечером перекинуться с домашними в картишки. На Новый год и в день тезоименитства императора к нему приезжал эмир Бухарский с подарками и наградами в виде звезд и шелковых халатов. Халаты раздавались от одного до дюжины, в зависимости от ранга чиновникам. Вревский не был представителем храброй и дерзкой плеяды туркестанских генералов, а всего лишь барином при власти. Так уж распорядилась судьба, что именно Вревскому было суждено закончить классическую Большую Игру в Центральной Азии. При этом если он и был ее игроком, то отнюдь не по призванию, а лишь по долгу службы. Поэтому ожидать каких-то подвигов на этом поприще от него не приходилось…
К этому времени стало окончательно ясно, что Лондон стремится всеми силами изгнать нас с Памира, поделив его с Китаем. Наконец в начале 1890 года император Александр III принял окончательное решение – ввести на Памир русские войска!
Исполняя волю императора, Вревский приказал командиру 2-го туркестанского батальона полковнику Ионову отправиться на Памир во главе отряда военно-рекогносцировочной экспедиции.
– Поручаю вам прекратить хозяйничанье китайцев и афганцев на Памире, указать им на принадлежность сей горной страны России.
– А если воспротивятся? – поинтересовался Ионов.
– На то у вас есть ружья! – исчерпывающе ответил Вревский, затем, подумав, добавил: – И все же по возможности избегайте столкновений и производите геодезические съемки.
Сформированный в Маргелане отряд состоял из 8 офицеров, 80 рядовых пехотинцев, 33 казаков, врача и топографа. Отряд был необычен, так как и офицеры, и солдаты являлись охотниками-добровольцами, имевшими за плечами серьезный опыт горных походов. По сути, это был наш горный спецназ.
Ионов – один из будущих последних героев
