П. Васильев - Суворов. Чудо-богатырь
— Пусть будет Бог ему судья! Хорошо еще, что он на честь девичью не успел посягнуть, ваше сиятельство! — сказал добрый священник.
При этих словах Анюта вся вспыхнула.
— Нет, нет, я сейчас же пошлю людей в лес на пчельник с приказанием поймать негодяев и доставить их ко мне. Прошу простить меня, отец Василий, что обеспокоил тебя и твою дочь.
— Помилуйте, ваше сиятельство!
Священник и его дочь стали откланиваться старому князю, намереваясь уйти.
— Нет, без обеда я вас не отпущу! Вы покуда пройдите на половину княгини, она тоже очень заинтересована судьбой твоей дочери и рада будет выслушать ее рассказ.
Князь сказал правду: старушка Елена Гавриловна с нетерпением ожидала прихода священника и его дочери и, когда они к ней вошли, засыпала их вопросами, а когда Анюта удовлетворила ее любопытство, то обратилась к ней с такими словами:
— Я очень, очень беспокоилась за тебя, Анюта. Ну, теперь, слава Богу, все окончилось благополучно, и я очень рада этому.
Отец Василий и его дочь вплоть до позднего вечера находились в княжеских хоромах; обласканные, с дорогими подарками вернулись они к себе домой. Княгиня Елена Гавриловна подарила Анюте нитку крупного жемчуга и кусок дорогого атласа.
Молодая девушка произвела как на старого князя, так и на княгиню хорошее впечатление.
— А хорошая она девушка, и собой красавица, и нравом хороша, — проговорил князь Георгий Александрович по уходе священника и Анюты.
— Да, очень! Неудивительно влюбиться в такую девушку.
— А все-таки Борису она не пара!
— Конечно, конечно! — согласилась с мужем княгиня.
А между тем Забулдыга, вернувшись на пчельник пьяным, завалился спать, даже не справившись об Анюте, которую он должен бы был стеречь.
Наконец вернулся и сам Сергей.
Каковы были его удивление и гнев, когда он обнаружил, что молодой девушки, а также старика Власа и его дочери Ульяны на пасеке нет. Сергей кинулся к Забулдыге, спавшему беззаботным сном. Немалых трудов стоило ему растолкать его.
— Где поповна, сказывай?..
— Как где?.. В избе!.. — ответил Забулдыга.
— В избе нет ее, дьявол!.. Поповна убежала!.. Что же ты, проклятый, ее не стерег?..
Сергей с кулаками кинулся на Забулдыгу.
— Ты, потише!.. А то сдачи дам!.. — огрызнулся на него Забулдыга.
Сергей бросился в лес, в погоню за Анютой и наткнулся там на дворовых князя Пронского, которые как раз ехали на пчельник по приказу князя.
— Стой, молодец, тебя-то нам и надо! — проговорил один из дворовых.
— Зачем?.. — несколько смутившись, спросил молодой парень.
— Узнаешь после! Вяжите его, ребята!..
Сергей стал было сопротивляться, но что значило его сопротивление против десятка здоровых людей?
XI
Сергея привели на княжеский двор. Бледный как смерть, понуря голову, стоял он, окруженный дворовыми, которые с любопытством посматривали на сына управляющего. О его поступке уже знали все.
На крыльцо вышел князь Георгий Александрович, сердито посмотрел на Сергея и сурово проговорил:
— Что, голубчик, попался! Ты разбойничать задумал, среди бела дня на беззащитных женщин нападать! А?
— Я не разбойник, — хмуро ответил князю тот.
— А кто же, честный человек?.. Ну, что молчишь, отвечай, подлец!
— Отвечать мне вам нечего… Судьям я отвечу, а вы, князь, не судья мне.
— Вот как ты, негодяй, заговорил! А если я своим судом хочу тебя судить и наказывать?
— Вы так не сделаете!
— Почему?
— Вы, ваше сиятельство, не вправе этого сделать, — смело проговорил Сергей. — Пусть суд меня судит, а не вы.
— Прежде я прикажу плетьми угостить тебя, разбойник! — выходя из себя, проговорил старый князь.
— Не можете!
— Не могу?..
Георгий Александрович задыхался от гнева.
— Да, князь, не можете. Я не крепостной ваш. Я вольный человек.
— А вот увидишь, подлец! Эй, тащите его на конюшню! — крикнул князь своим дворовым.
Дворовые, исполняя княжеский приказ, потащили было Сергея, но их остановил старик управляющий: он с плачем кинулся к ногам князя и стал его просить за сына.
— Ваше сиятельство, помилуйте сына, простите! Не ради него, разбойника, а ради меня, ради, ваше сиятельство, моей верной службы вам простите. Не позорьте!
Матвей Ильич обнимал ноги князя.
— Да встань, встань, Ильич!
— Не встану, пока не простите моего несчастного сына, ваше сиятельство!..
— Ведь я, Ильич, ни при чем… Надо тебе просить священника и его дочь, — мягко проговорил князь: ему жаль стало бедного старика.
— Отец Василий и его дочь простили Сергея. Я сейчас вымолил у них прощение. Теперь я у вашего сиятельства прошу прощения для сына.
— Хорошо, ради тебя я прощу его. Прощу только с тем условием, чтобы он в Михалкове больше не жил; ты, Ильич, можешь отправить его в другую мою вотчину, подальше отсюда.
— Слушаю, ваше сиятельство.
— Развяжите и пусть он убирается с моего двора.
Сергею освободили руки от веревок, и он, ни на кого не глядя, быстро вышел с княжеского двора.
Следом за сыном, понуря седую голову, вышел и старик управляющий.
— Сергей, что же это ты? Как на такое дело решился? — чуть не плача, проговорил Матвей Ильич, когда догнал сына и пошел с ним рядом.
— Грех попутал, батюшка.
— Ведь за такое дело в Сибирь посылают, плетьми наказывают.
— Знаю, знаю!.. Но что же мне делать, батюшка? Поповна совсем меня сгубила, без нее нет мне жизни! Пойду я в солдаты!
— Как! Что ты говоришь? В солдаты? Зачем? — дрожащим голосом спросил у сына Матвей Ильич, это для него было новым ударом.
— Не останавливай меня, батюшка, а благослови! Останусь — опять беду какую-нибудь сделаю. А в солдатах, может, и про свою любовь забуду…
И сколько ни уговаривал старик управляющий своего сына, тот остался непреклонен. Скрепя сердце Матвей Ильич благословил сына на военную службу.
Князь и княгиня, узнав о таком решении Сергея, похвалили его. Георгий Александрович прислал ему на дорогу десять рублей. В день его отъезда в дом Матвея Ильича пришла Анюта со своим отцом.
— Я пришла с тобой проститься, Сергей, — тихо проговорила она.
— Как!.. Как, ты не сердишься на меня, простила? — радостно воскликнул Сергей.
— Не сержусь, простила.
— Господи, вот счастье-то!.. А я думал, ты проклинаешь меня, Анна Васильевна.
— За что я стану, Сергей, тебя проклинать? Нет, я не сержусь на тебя, а жалею. Я стану за тебя молиться, — тихо, дрогнувшим голосом, проговорила молодая девушка.
Отец Василий отслужил напутственный молебен, по окончании которого Сергей сердечно простился со своим отцом, с Анютой и со священником и уехал из Михалкова. Его сопровождал Иван Забулдыга, — его тоже простили. Забулдыга пошел по стопам приятеля и свою разгульную жизнь решился променять на солдатскую.
Оба они были посланы в действующую армию, в Италию.
XII
Суворов прибыл в Верону. Для жительства ему приготовлен был дворец. Вечером весь город был иллюминирован; горели щиты с вензелями Суворова; пели песни и стихи, в его честь сложенные.
В приемной дворца Суворова дожидались русские генералы. Временный командующий русской армией, генерал от инфантерии Розенберг, стал представлять фельдмаршалу генералов, называя чин и фамилию каждого. Суворов молча кивал незнакомым генералам, а со знакомыми беседовал.
— Генерал-майор Милорадович! — произнес Розенберг, подводя к нему 28-летнего генерала.
— A-а, Миша, ты? — быстро воскликнул Суворов, узнав своего боевого соратника в турецкой и польской войне.
— Я, ваше сиятельство!
Суворов крепко обнял и поцеловал Милорадовича.
Очередь дошла и до князя Багратиона. Суворов обрадовался еще одному своему сподвижнику.
— Вот и опять с тобою мы вместе, князь Петр, и опять будем, помилуй Бог, врагов побеждать, их крепости брать. Так ли я говорю, голубчик?
— Так, ваше сиятельство!
— Помнишь, князь Петр, наши славные походы?
— Не забыл и не забуду до самой смерти, ваше сиятельство!
У Суворова русских солдат было всего 18 тысяч да 44 тысячи австрийцев.
Приняв начальство от австрийского генерала Меласа, Суворов, не мешкая, изменил «оборонительно-черепаший» план австрийского гофкригсрата на свой «стремительно-наступательный».
Наш авангард, которым командовал князь Багратион, двинулся к городу Лекко. Тут произошла битва с французами, и после 12-часового сражения неприятель поспешно отступил вниз по реке Адде, потеряв убитыми до 2000 солдат. Пленных Суворов отпустил.
— Ступайте домой и объявите своим землякам, что Суворов здесь! — сказал при этом он.
Средняя колонна союзных войск, переправившись через Адду, у Кассано напала на неприятеля, который был разбит наголову так, что сам главнокомандующий, генерал Моро, едва спасся от плена. Неприятель потерял более 3000 убитыми, 14 пушек и 11 знамен.
