П. Васильев - Суворов. Чудо-богатырь
— Я, я… — послышался старческий голос. — Влас…
— Я тебя не знаю, — ответила Анюта.
— Вот те раз, у меня в гостях, а хозяина не знает.
— Так это изба твоя, дед? — спросила Анюта, откидывая крючок и выпуская из-за перегородки старика.
— Моя, голубка, моя!
— А кто ты будешь? — спрашивала Анюта у старика.
— Я-то? Я тут на пасеке живу… с дочкой Ульяной.
— А как ты познакомился с Сергеем? — спросила у старика Анюта.
— Да снял у меня он эту избу на месяц, хорошую деньгу дал… Сказал, суженую свою привезет… Вот и привез.
— Какая я ему, разбойнику, суженая! Он силой завез меня сюда.
— Как силой? — удивился старик.
— Да так… по-разбойничьи напал на меня и увез.
Тут в избу вошла дочь Власа-пчельника Ульяна. Они познакомились, и когда Анюта рассказала ей, как в лесу на нее напали и силою привезли к ним в избу, Ульяна обрушилась целым потоком брани на Сергея и на его сообщника.
— Ах они злодеи! Ах разбойники! Да как это они осмелились!? Разве они суда и наказания не боятся?!
— Где боятся! Отпетые они, — промолвил дед Влас.
— А ты, милая барышня, не сокрушайся! Я вот улучу время, когда злодеи-то твои отлучатся куда-нибудь, и выпущу тебя, непременно выпущу, и дорогу покажу, куда тебе идти, — ласково проговорила Ульяна, беря за руку припечалившуюся молодую девушку.
Между тем Пелагея, очнувшись, стала припоминать, что с ней и Анютой случилось. Удар, нанесенный ей по голове, был так силен, что отбил у нее память. Но мало-помалу она все вспомнила. И даже вспомнила, кого ей разбойники напомнили.
— А где же Анюта? — встретил ее отец Василий.
— Уволокли ее, сердечную, — со слезами проговорила работница.
— Что, что ты сказала? — меняясь в лице, переспросил ее священник дрожащим голосом.
Пелагея рассказала про нападение в лесу.
— Не приметила ли ты, кто эти разбойники? — со стоном спросил бедный священник.
— Как не приметить! Сергей, сын управителя, и Ванька Забулдыга.
— Куда же они потащили дочь мою?
— Про это ничего не скажу, не знаю, без памяти была.
Немедля отец Василий отправился к управляющему.
— Что с тобой, отец, на тебе лица нет? — испугался старик управляющий, увидев священника.
Тот рассказал ему все.
— Как, Сергей, мой сын?! — воскликнул старик.
— Да, Ильич, так сказала Пелагея.
— Врет, врет она, подлая! Сергей не таков!
— Пелагея уверяет…
— А ты ей не верь! Забулдыга был не с Сергеем, а с другим. Мой сын где-нибудь здесь, я побегу его искать!..
Бледный, взволнованный старик побежал искать своего сына: он звал его, бегал по двору, по саду, посылал людей, — но Сергея нигде не было.
Прошел вечер, настала ночь, а Сергей все домой не возвращался; ни его, ни Забулдыги нигде не могли найти.
VIII
В Москве фельдмаршал Суворов поселился в небольшом домике на Покровке.
Князь Борис Пронский нанял себе большую квартиру, неподалеку от жилища Суворова, и часто бывал у престарелого полководца.
Однако прожить в Москве Суворову довелось недолго. Вскоре ему было приказано безвыездно жить в сельце Кончанском, родовой вотчине Суворовых. Простившись с Пронским, Суворов вместе с Прошкой отправился туда.
Небольшое сельцо Кончанское лежало в глуши лесов, болот и озер, в Боровическом уезде Новгородской губернии, и было населено преимущественно корелами; глушь была непроходимая, леса без конца…
Разбитым, больным приехал старец-фельдмаршал в свою усадьбу.
Господский дом Суворова был небольшой, деревянный, расположен на высокой, крутой горе; к дому примыкал большой сад; за домом находилась старинная деревянная церковь.
Суворов, одинокий и, казалось, забытый всеми, не упал духом; терпеливо, великий полководец переносил свою опалу. Он был по-прежнему весел и разговорчив.
Старец фельдмаршал вел простой образ жизни, вставал рано, с «петухами», и сам лично шел на сельскую колокольню звонить. Отзвонив, Александр Васильевич с благоговением входил в церковь слушать заутреню и обедню.
Нечего говорить о той любви, которую питали кончанские крестьяне к своему господину. На Суворова они смотрели как на своего отца и благодетеля; шли к нему со своею нуждой, зная, что отказа в помощи не будет.
По воскресеньям или по праздничным дням заходил он к сельскому священнику на пирог; выпив рюмку водки, фельдмаршал закусывал пирогом. Обедал он всегда дома и всегда один.
После обеда Суворов отдыхал, а потом отправлялся гулять по селу. Вечером же Суворов принимался за карты, планы и книги.
IX
Бонапарт тем временем гремел на всю Европу.
Французы заняли все важнейшие германские крепости, затем захватили и папскую столицу — Рим. Сам папа увезен был пленником во Францию и Рим объявлен республикой. Женева была присоединена к Франции, французские солдаты вступили во владения сардинского и неаполитанского королей победителями.
Император Павел не мог оставаться равнодушным к завоеваниям Бонапарта.
В конце 1798 года Россия, Англия и Австрия заключили договор о войне с Францией и с ее союзниками. Целью войны было восстановление прежнего порядка в Европе, уничтожение революции и возведение дома Бурбонов на престол Франции.
Помышляя о делах столь важных, император Павел не мог не вспомнить об опальном полководце, однако понадобились просьбы Австрии и Англии, чтобы Павел назначил наконец Суворова главнокомандующим союзной армией.
Рескрипт об этом был послан государем с гвардейским офицером Суворову в его Кончанское и привел старого полководца в восторг — старец плакал от счастья и поспешил на зов государя.
Князь Борис Пронский, услыхав о назначении Суворова главнокомандующим союзной армии, тоже поспешил в Петербург, чтобы присоединиться к полководцу.
X
Печальное происшествие, случившееся с дочерью священника, дошло и до старого князя Георгия Александровича. Он немедленно призвал своего управляющего и резко спросил его:
— Ты знаешь, Матвей, какие слухи ходят в Михалкове про твоего сына Сергея?
— Знаю, ваше сиятельство.
— Его обвиняют в страшном деле, и если его поймают, то ему не миновать Сибири…
— Что же мне делать, ваше сиятельство? — чуть не плача, проговорил старик управляющий.
— Ты, Матвей, должен отыскать, где находится твой сын, и вырвать у него поповну.
Жалела молодую девушку и княгиня Елена Гавриловна; жалела она и отца Василия, который сильно убивался о своей дочери.
А между тем Анюты уже не было в избе старика Власа: ее спасла Ульяна.
Как-то раз Сергей ушел на охоту в лес, оставив стеречь Анюту Ивана Забулдыгу. Уходя, он строго наказал своему товарищу отнюдь никуда не отлучаться и зорко стеречь попову дочку. Забулдыга обещал, а сам, подождав, отправился в кабак, благо деньги у него были.
Ульяна воспользовалась его отсутствием, поспешно вошла в горницу, где томилась в заключении молодая девушка, и сказала ей:
— Пойдем скорее, пока твоих ворогов нет.
— Как?!.. Разве они ушли? — обрадовалась Анюта.
— Оба ушли. Торопись.
— Да я готова. А где дедушка Влас?
— В город пошел; вернется не скоро.
Никем не замеченные, они поспешили уйти с пасеки старого Власа и без особых приключений дошли до села Михалкова.
Невозможно описать радость бедного священника, когда увидел свою дочь, вернувшуюся в родной домик; отец Василий и плакал, и смеялся, обнимал и целовал свою дочь.
Эта сцена тронула Ульяну: стоя в стороне, она тихо плакала, вытирая свои слезы рукавом грубой рубахи.
— Отец, вот кому я обязана своим спасением, — проговорила молодая девушка, показывая на Ульяну, и подробно рассказала о своем освобождении.
Священник сердечно поблагодарил Ульяну и стал давать ей деньги, но та отказалась от них.
Анюта насилу убедила ее взять на память золотое кольцо с бирюзой и немного денег и, угостив, проводила за околицу села.
О возвращении к себе домой дочери священника узнало все село Михалково, и все были рады.
Узнал об этом и старый князь Георгий Александрович и, не мешкая, послал священнику учтивое приглашение «пожаловать в усадьбу» с дочерью. Отец Василий и Анюта поспешили к нему.
Старый князь принял их и ласково попросил дочь священника все подробно ему рассказать.
Слушая ее рассказ, Георгий Александрович сильно волновался и не скрывал своего гнева на Сергея, сына управляющего.
— Негодяй!.. Да он просто разбойник!.. Ну, это безнаказанно ему не пройдет, — он ответит. Я прикажу изловить его и предать в руки правосудия, он будет строго наказан! — проговорил князь Георгий Александрович, когда молодая девушка окончила свой рассказ.
— Пусть будет Бог ему судья! Хорошо еще, что он на честь девичью не успел посягнуть, ваше сиятельство! — сказал добрый священник.
