Том 3. Кавалер дю Ландро. Огненный пес - Жорж Бордонов
Ясно, отчетливо он вновь увидел себя сопровождающим Жанну де Катрелис в Пюи-Шаблен в далекие, полные несбывшихся надежд и обманчивых восторгов дни их молодости. Он слышал свое обещание покончить с охотой на волков, данное с такой наивной торжественностью, в присутствии Иоахима де Шаблена перед камином в Палате Герцога и повторенное мысленно перед могилами в Рошешерфе. Стыд, который он испытывал, предав клятву, перестал его беспокоить, он понял всю его ложность! Догадался, что именно плотская, физическая жизнь, и ничто другое, заставляла его защищаться столь негодным оружием, чтобы сдержать неумолимую поступь судьбы. Но эта защита действовала на него, как ни странно, прямо противоположным образом, рождала в нем нетерпение и желание удрать от этой томительной безопасности, толкала его уклоняться от нежной предупредительности женщины, так упрямо его любящей, вынуждала относиться с пренебрежением к чувствам своих сыновей и судьбе крестьян Бопюи. Что бы господин де Катрелис ни делал, что бы ни обещал, он не мог ускользнуть от судьбы, подстерегающей его уже давно! Большой старый волк, «Дьявол», был лишь предлогом, той прикормкой, которой выманивают недоверчивое животное. И, говоря по правде, начиная с того момента, когда волк впервые появился в Бросельянде, господин де Катрелис не переставал хитрить с самим собой или, вернее, со смертью.
Распутав этот темный клубок противоречий, он почувствовал невероятное облегчение. И еще сказал себе: «Если я, несмотря на все, виноват, то сегодня искупаю свою вину. А если ее нет, тем лучше, ибо я шел до конца в том, для чего был рожден».
Он спросил себя еще о том, будет ли Жанна горевать или примет все, как он сам, просто и спокойно. Пытаясь представить ее лицо, он увидел ее в Пюи-Шаблене, в день их свадьбы, всю светящуюся от счастья и надежд и как бы потерявшуюся в своем кружевном одеянии. Повсюду цвели яблони, стояли деревья в подвенечных нарядах, или это были снежные кружева… Он не помнил больше, была ли тогда зима или весна… Вспоминал только огромное лазурное небо, дрожащее в этой бесконечной белизне, в белых гирляндах фруктового сада, в белоснежном платье Жанны де Катрелис…
Затем он взял за руку маленького Жана, и они, разговаривая друг с другом, пошли туда, в высокий лес Ла-Перьеры. Из последних оставшихся у него сил он подумал: «По крайней мере, он будет счастлив. Пусть я принесу ему удачу!» Он не понимал больше, то ли он идет рядом с ребенком или этот ребенок — он сам. Ибо речь шла уже о том, что в тине, среди водорослей спущенного накануне пруда, тело… окровавленное…
— А! — сказал он громко, — наконец я узнаю все!
— Вам не следует так переутомляться! — не заставил себя ждать господин кюре.
* * *
После ухода священника он выглядел умиротворенным. Лежал, не двигаясь, с закрытыми глазами, дышал бесшумно. Казалось, его душа ждала, когда ее телесная оболочка окончательно разрушится и можно будет ее покинуть. На чистый, похорошевший от мороза снег уже легла темная ночь. Валери зажгла свечу. Сидя у изголовья, она без устали перебирала четки. Внизу Сан-Шагрен опустошал бутылку. Предвидя ночное бдение, он подкреплялся. Это был предусмотрительный человек. Наконец он поднялся, краюха хлеба и нож в руке.
— Что же это такое? — философствовал он. — Вчера он был как огурчик, и на тебе…
В этот момент господин де Катрелис впал в коматозное состояние. Первые хрипы вырвались из его груди.
— Ты понимаешь? — сказала служанка. — Наш бедный господин нас покидает.
И она принялась читать молитву на исход души.
* * *
Но он бывало говорил, что не может скончаться, как все, обыкновенным образом. Так и вышло. Хрип внезапно прекратился, дыхание восстановилось и вскоре стало глубоким. Правая рука сжала невидимые поводья. Пораженные служанка и доезжачий услышали:
— Не нервничай, моя Жемчужина! Еще не время расслабляться… Прыгай! Прыгай!.. О! Моя прекрасная девочка, как я тебя люблю! Иди! Иди! Он впереди. А! Ты великолепна!
Черты его лица ожили, цвет лица потеплел, морщины разгладились, синие глаза засверкали, как драгоценные камни.
— Это самый прекрасный волк из всех, каких я видел в жизни! Доезжачий! Где ты, мой дорогой доезжачий?
— Я здесь, хозяин.
— Ты его видишь?
— Да, он там.
— В нем будет, наверное, сотня фунтов. Ты видишь его дьявольский воротничок, говори!
— Я вижу его, но волк вовсе не молод.
— Тем живее будет охота, мой мальчик!
Сан-Шагрен узнавал своего хозяина. И как бы прост он ни был, вздрогнул от неподдельной радости.
— Вперед, мои хорошие! Вперед!.. Блонда, Батар и ты, Нуаро, вперед!.. Ату, мой старый Фламбо! Ату! Подбодрите моих дорогих, моих маленьких! Хвост у него опустился… Не видишь разве, Сан-Шагрен?
— Вижу, он поддается.
— Труби, труби, доезжачий! Он выигрывает…
Но если его душа, взлетев, отсутствовала, то что же жило в нем, кричало в полный голос?
— Ату, ату, мои прекрасные! Но где же мой доезжачий? Где Сан-Шагрен?
Его большая голова поворачивалась то вправо, то влево, горящие глаза обшаривали полутемную комнату, рука поднимала воображаемый рожок.
— Я не могу трубить! Вчера волк помял его и продырявил. Он теперь никуда не годен. Старинный рожок… Доезжачий, ты ротозей! Он уходит…
Сан-Шагрен не выдержал. Он кубарем скатился с лестницы, галопом вернулся назад, держа в руке свой рожок.
— Ты не сделаешь этого, — воскликнула Валери, — у постели умирающего!
— Если это доставит ему радость?
— Доезжачий, доезжачий, погоняй Персана! А! Ленивое животное, все время сзади, нос по ветру…
— Я прибыл, хозяин. Я был там. Слушайте!
Он поднес рожок к губам и сыграл трогательную, волнующую, вдохновенную мелодию — расставание оленя с родным лесом:
Прощай, мой лес! Теперь не пышен,
Прозрачен, гол ты стал,
И звук рожка почти не слышен,
Что ланей распугал.
Прощай, и поросль молодая!
Прощай, мой лес! Тебя я покидаю…
— В добрый час! — сказал господин де Катрелис, вздыхая.
* * *
И таким в этом краю, где вздыхают о прошлом широкоплечие дубы, он вошел в легенду.
Приложение
Даты главных исторических событий, на фоне которых разворачивается действие романа «Кавалер дю Ландро»:
1789 г. — Начало Великой французской революции.
1793 г. — Война в Вандее, называемая также Великой войной, чтобы отличить ее от движения шуанов, которое за ней последовало.
1794 г. — Вторжение в Вандею «Адских колонн».
1799 г. — Переворот 18 брюмера: Бонапарт, первый консул.
1801 г. — Подписание Конкордата, установление
