Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа
Еще один круг замкнулся.
Но не тот, о котором думал Матиас.
Тот приведет его домой, вместе с Карлой.
Вместе с детьми.
Госпитальеру захотелось увидеть лицо дочери. Он разрядил арбалет, положил его в повозку и посмотрел на Эстель. Ампаро спала в своей колыбельке из шкуры. Он любит ее. Странное чувство, такое же реальное, как дерево под его рукой. Тангейзер отвернулся, а затем снова заглянул в повозку:
– Где Орланду?
– Спрыгнул. Вон там. – Ля Росса указала на темный участок дальше фонаря. – Он сказал: «Матиас поймет».
Рыцарь сунул руку в повозку, вытащил кошелек Ле Телье, набитый золотыми экю, и побежал назад по мосту. Чередование желтого и черного. Вращающиеся водяные колеса. Снова свет. Тангейзер остановился. Если пасынок ушел, значит, ушел. Если нет, то ждет и наблюдает.
– Орланду! Я понимаю. Идем со мной.
Из темноты появилась фигура молодого человека.
– Я выживу в Париже! – Он с трудом перекрикивал рев воды.
– Знаю!
Тангейзер научил юношу охотиться, но по просьбе Карлы не обучал его фехтованию. Владеющие мечом склонны задираться и устраивать глупые дуэли. Однако ножи убили больше людей, чем чума, и защититься от них невозможно. В большинстве ситуаций – за исключением поля битвы – это оружие лучше всех остальных, и искусству владеть им иоаннит обучал молодого Людовичи на протяжении пяти лет.
– Идем со мной, – сказал он пасынку.
– Я не могу смотреть ей в глаза. Пока. И тебе тоже. Скажи ей… – Голос парня дрогнул. – Я обещаю, что вернусь домой. Скоро. Скажи ей, что я люблю Ампаро. До свидания, брат.
Матиас сглотнул. Спорить не было смысла. Орланду прав. Мужчина должен идти своим путем. В любом случае, возможно, к утру он один останется жив.
Рыцарь протянул ему кошелек:
– Здесь золотые экю. Хватит на целый год, если будешь держаться подальше от борделей.
– Мне не нужно, – возразил юноша. – А тебе пригодится.
Тангейзер бросил кошелек, так что тот заскользил по грязи и остановился у ног Орланду.
Людовичи нагнулся, поднял кошелек и тем же путем отправил его назад:
– Мне не нужна помощь. Я хочу отдать кое-какие долги.
Госпитальер взял кошелек с золотом:
– Я горжусь тобой.
Орланду покачал головой:
– Мне очень жаль, Матиас. Очень жаль.
– Мы с тобой встретились в еще более мрачные времена, брат.
– Эти гораздо мрачнее.
Тангейзер вспомнил Гуву, ужасную темницу на Мальте. И голову Саббато Сви. И Борса.
И тяжесть безжизненного тела Ампаро.
– Для меня они были мрачнее, – сказал он. – А это значит, что мы снова встретимся под ясным небом.
Рыцарь улыбнулся. Пасынок честно постарался ответить ему такой же улыбкой.
Матиасу хотелось повернуться и уйти – это был самый подходящий момент. Но первый шаг должен был сделать Орланду, и Тангейзер ждал. Фонари замигали от порыва влажного ветра.
Людовичи вытер глаза рукавом и махнул рукой.
Тангейзер махнул ему в ответ.
– Завтра покажи свою руку месье Паре, – напомнил он юноше.
Тот повернулся и исчез во тьме, из которой вышел.
Мальтийский рыцарь вернулся к повозке.
Малыш Кристьен кашлял и отдувался между передних колес. Ноги его были босыми и кровоточили. Штаны спустились до самых щиколоток. Он с ног до головы – включая глаза, ноздри и уши – был покрыт грязно-белой пастой.
– Гуго, веди нас к дому Гарнье, – скомандовал Матиас.
– Нам придется ехать мимо поста милиции у моста Менял, – заметил мальчик.
– Грегуар, мы можем их обойти? – обратился госпитальер к своему лакею.
– Дворец правосудия закрыт, – отозвался тот. – Значит, вокруг Консьержери, Сент-Шапель, Королевских садов, потом по Сен-Мишель. Думаю, там милиции еще больше.
Вдоль всего моста Менял тянулись мастерские и лавки, торгующие золотом и драгоценными камнями. Нанятая охрана. Свободные от дежурства сержанты. Но милиция охраняет мост, а не перпендикулярную улицу.
– Мы не похожи на гугенотов, – сказал Гуго.
– На милицию тоже. Скорее на бандитов. Опустите этот борт, возьмите копья и бросьте их в реку, – начал раздавать указания иоаннит. – Мое оставьте. Бочонок передвиньте назад. Гриманд!
– Что? Мне положен еще один камень бессмертия? – оживился гигант.
– Он может понадобиться нам обоим. Иди сюда.
Тангейзер взял Инфанта Кокейна за плечо и подвел к телеге с трупами. Над ней гудел рой мух. Рыцарь задержал дыхание, пытаясь защититься от ужасающего зловония, нащупал пару мужских щиколоток, освободил тело и вложил ноги трупа в ладони Гриманда. Сам он взял запястья убитого.
– Следуй за мной.
– Наверное, они из Консьержери. Я слышал, целую толпу еретиков арестовали, а затем зарезали в камерах, будто овец, – рассказал слепой великан, пока они шли.
Они положили тело в повозку, лицом вниз и головой назад.
– Вы хотите обмануть охрану, – догадалась Эстель.
– Молодец, – улыбнулся ей Матиас. – Это противно, но ненадолго.
Они с Младенцем взяли второй труп и положили рядом с первым, и Тангейзер решил, что этого достаточно. Он опустил левый борт повозки и посадил Гриманда рядом с Грегуаром. Подходящая парочка. Затем рыцарь зарядил пистолет.
– Если начнется драка, вы, трое детей, спрыгивайте и бегите, – объявил он. – Гуго, возьмешь оба кошелька. Когда отойдешь на безопасное расстояние, оглянись. Если дело плохо, возвращайся домой, во Дворы. Гриманд, спрячь ножи и опусти голову. Они могут тебя узнать.
– Надеюсь, что узнают, – проворчал предводитель воров. – А мои ножи всегда спрятаны.
– Грегуар, возьми ту цепь. Оберни вокруг его запястий один или два раза. И улыбайся всем, кто нам встретится. Эстель и Гуго, наденьте шлемы.
– Он мне велик, – сказала девочка.
– Тем лучше. Мой Инфант, возможно, я заставлю тебя смеяться, так что держи себя в руках.
– Смеяться? – удивился Гриманд. – Над чем?
Главный проход на мост Менял был широким. Тангейзер уже проезжал через него вместе с Рецем. Цепь, три ополченца… Матиас уже не мог на них смотреть. Он шел рядом с повозкой. Один из охранников моста подбежал к нему и взмахом руки приказал остановиться:
– Стойте, стойте. Где вы были?
– Обращение «месье» поможет вам получить ответ, – отозвался рыцарь.
Наверное, лавочник, подумал он про себя. Привык кричать на ломовых извозчиков, за которого он, должно быть, и принял госпитальера. Тангейзер остановился так, чтобы горящий факел находился примерно в ярде позади его правого плеча. Лавочник увидел кровь и оружие.
– Откуда вы едете, месье? – спросил он уже более вежливым тоном.
– Из Ле-Аля, месье, где гораздо больше работы, чем тут.
Лавочник посмотрел на детей в слишком больших шлемах, на сгорбившегося гиганта и на устрашающую улыбку возницы. На трупы и на лысую собаку. На покрытое мукой и экскрементами существо, которого выворачивало наизнанку под повозкой. Кучка сумасшедших, которые ищут ближайший корабль дураков. Он понятия не имел, как понимать эту сцену, но сознание собственной значимости удерживало его от того, чтобы поднять тревогу.
– Вы проехали по Мельничному мосту, – заметил ополченец. – Это необычно…
– Поговорите с Уденом и остальными. Они считают это обычным делом. И капитан Гарнье, который послал меня туда, чтобы объехать ваши цепи. Они задерживают экспедицию – вы же понимаете.
Лавочник понимающе кивнул.
– Капитан скоро вернется, – сообщил ему Матиас. – Я тоже – через Мельничный мост.
– Теперь комендантский час. На улице находиться опасно. Что у вас за дело?
– Это дело Гарнье. Я подожду, если вы прикажете. Но вам придется самому его спросить.
Охранник посмотрел в глаза Тангейзеру и тут же об этом пожалел.
– Капитан сегодня не в духе. – Иоаннит улыбнулся, чтобы удержать внимание собеседника. – Я тоже. Только он может себе это позволить – он же капитан. Позовите сюда остальную охрану. Эй, друзья! Идите сюда!
Лавочнику это не понравилось – он лучше своих товарищей чувствовал опасность. Ополченцы прислонили пики к цепи и поспешили к повозке. Крепкие парни. Ремесленники. Судя по рукам, один из них был красильщиком.
Рыцарь кивнул им, и они кивнули в ответ.
– Попробуем это вино, – предложил он. – У меня на него большие надежды.
С этими словами госпитальер присел на корточки, вытащил пробку из бочонка и сделал несколько глотков. Потом он встал и улыбнулся:
– Я пробовал и лучше. По крайней мере один раз в жизни.
Ремесленники не стали ждать разрешения лавочника и тоже попробовали вино.
– Знаете, почему у Гарнье такое настроение? – спросил Тангейзер.
Манеры лавочника изменились – его заинтересовали свежие сплетни.
– Сегодня вечером он потерял несколько «пилигримов», – рассказал Матиас. – Из братства.
– И что? До нас дошли слухи, что он вошел во Дворы, – ответил один из ополченцев.
– Да, мы это сделали. Такой выгребной ямы нет даже в аду. Но вы знаете Гарнье. Он получил то, что хотел, и эти попрошайки не скоро его забудут. Вы слышали об Инфанте?
