Черная книга Брюса - Владимир Альбертович Чекмарев
В попаданческой школьной фантастике зацепило взгляд знакомое слово Рутиангу и сразу вспомнил понравившуюся, некогда повесть Лукиных «Миссионеры», про то как группа ученых построила машину времени и решила остановить экспансию европейцев в Южную Америку. Тут именем чайки и реактивного штурмовика туземцев, назвали оттюнингованный истребитель И-15 бис, на котором два брата студента рассекали по локациям и уровням Мира игры Ил-2.
Ребята сбивали Штукас и Кондоры, помогали осажденномуСевастополю, жгли немецкие танки, штурмовали бронепоезда и приземляли Мессеры всех типов. Книга была заблокирована и посему мы просто наблюдали наслаждаясь зрелищем.
Мне очень понравилось, как ребята получая, от наркоминдела Молотова задание по спасению короля, Георга от германских смертников на Фау-1, еле сдерживали смех, вспоминая то, что дед рассказал им накануне, что прозвищем Молотова, было «Каменная задница».
Библиотекарь не выдержал и сжалился над нами, дав пять минут полетного времени над осажденным Севастополем.
Оседлав дракар Бушковской «Серебряной бригады» мы, выжгли места дислокации «Доры» и «Карлов», а что бы два раза не ходить, грохнули штаб Манштейна, где как раз гостил Антонеску и успели слетать в Тирасполь, где сожгли поезд Муссолини, возможно вместе с дуче.
Что интересно, во время наших пертурбаций над Севастополем, немцы видели в свете прожекторов рус-фанер У-2. Такой морок мы навели с помощью системы маскировки дракара.
Надеюсь местные Ночные колдуньи получат за это награды.
Но потом нас выкинуло из локации и на экране высветился знак окончательной блокировки, но и на том, так сказать спасибо.
Глава 21
Коловращение
Мы с Марой увидели на кинотеатре Мир, афишу фильма «Лимонадный Джо» и сразу в унисон подумали… а не замахнуться ли нам на нашего Уильяма Сидни Портера, известного также, как О' Генри.
Его герои так милы,
Смешны, печальны, но не злы.
В мозаике рассказов этих, кого уж только нет:
Ковбои, жулики, поэты, короче, свет и полусвет.
И, мнится мне, Сальери ошибался,
в тоске и грусти предлагая,
Шампань или Женитьбу Фигаро —
Я тут О` Генри выбираю.
Мы выбрали для вмешательства рассказы «Формальная ошибка» и «Последний лист».
В «Формальной ошибке», как вы помните ситуация была следующая… Мистер Дорки, брутальный ранчеро, имел счастье быть помолвленным с мисс Эллой Бэйнс, красоткой с густыми каштановыми волосами. Но тут в окрестностях объявился мачо Беверли Трейверз, кожаные ботинки и вязаный галстук которого, покорили сердце Элли. Но помимо этого он оказался Беном Тэтемом, из рода состоящего в вендетте с семьёй Дорки и этот Бен убил брата Сэма Дорки Лестера выстрелом в спину, а потом уехал с Элли.
В результате Сэм застрелил Бена и Мара возмущалась происшедшему, и говорила, что из ревности убивать соперника на глазах разлюбившей возлюбленной это низко. И она чего-нибудь с этим сделает.
И вот мы сидим за столиком. И вот Сэм произносит свою роковую фразу: — «Есть правило, что нельзя убивать мужчину в присутствии женщины. Но, черт побери, нигде не сказано, что нельзя убить женщину в присутствии мужчины!». И всаживает весь барабан своего Кольта в Бена Тэтема одетого в женское платье. На мой вопросительный взгляд Мара ответила: «Я забыла, что он убил его брата в спину, так что тут не ревность».
С «Последним листом» все было проще…
В Гринч Вилладж жила молодая художница Джонси с подругой Сью, а двумя этажами ниже жил старик Берман, тоже художник который в какой то мере опекал девушек. И вот Джонси подхватила пневмонию и настолько пала духом, что решила, что когда с ветки плюща за окном облетит последний лист она умрёт. Берман узнал об этом и в холодную дождливую ночь нарисовал на стекле рокового окна лист дерева не отличимый от живого и слег после этого, с намеком на летальный исход, да и у девушки с точки зрения той медицины было десять шансов из ста на выживание. Так что в студию бедных художников явилась пара медиков из Общества призрения художников имени Святого Мики (курсив мой). Они сказали, что Берман выиграл в благотворительную лотерею грант и посему он теперь на попечении общества и первым делом его вылечат. Но Берман попросил первым делом осмотреть девушку на третьем этаже, сказав, что она его воспитанница и следовательно тоже подлежит опеке. У нас были аптечки космодесанта, которые были способны не то что вылечить заурядную пневмонию, а отрастить руку оторванную снарядом или ногу откушенную диким смургом с планеты Кыш. А через месяц, подруги и выздоровевший и помолодевший Берман, поехали на этюды в Неаполь.
Глава 22
Сны Куросавы, дубль второй
Мир этой книги был на редкость своеобразен. Фантазия автора оживила картины некоего художника таким образом, что каждая картина являлась окном в отдельный мир, а все это вместе составляло вселенную. Сам Мир книги «Сны Куросавы, дубль второй», представлял из себя внутренность огромной башни с лестницей уходящей спиралью вверх и на стене висела вереница картин художника Константина Канского, и в, каждую картину, главный герой книги мог войти, а там уже был целый свой мир…
Драконы, рыжие красотки
Собачки в, красочных попонках
В морях волшебных острова
Вино бурлит в фужерах тонких
Слоны плывут на кораблях
Волшебных птиц мы слышим пенье
И Мневис вдруг свой лик являет
Тут все, художника творенье
Этот мир был заблокирован и можно было только наблюдать и мы с Марой прогулявшись сначала по вернисажу, от души потом постранствовали по этим ярким мирам, пусть и виртуально. Нам очень понравился вальяжный Привратник. А когда мы, увидели Мневиса, то обрадовались тому, что нам нет хода в эту картину, уж больно проникновенный взгляд был у героя этого полотна
Ну и конечно эпиграмма… Писатель, художник и муза
На вернисаж пришёл писатель
Был поражен сверх всяких мер
Тем фейерверком персонажей
Что на картинах он узрел
И вдруг на полотне изящном
Себя писатель увидал
И сразу приступ вдохновенья
Как будто, сам собой настал
Ожили яркие полотна
Багеты не были границей
Сыграл эффект Пигмалиона
Миры открылись вереницей
Слоны, собаки, птицы, кошки
Драконы, старцы, музыканты
Сервантес, принцы с рыбаками
Девиц изящные пуанты
Легенды, сказки и преданья
Яств пул на скатертях парчовых
Средь островов челны и шхуны
И Мневис смо’трящий сурово
Волшебных замков видим башни
На зайце леди скачет дерзко
И муза с рыжими кудр’ями
