Петербургские дома как свидетели судеб - Екатерина Кубрякова
Зеркальный зал во дворце Белосельских-Белозерских
Пышное убранство дворца Белосельских-Белозерских
И мы молчали…
Был уже седьмой час утра, когда Дмитрий, бросив свою последнюю сигарету в золу камина, поднялся и устало потянулся… На следующий день я проснулась с тяжелой головной болью… Обед подали в комнату Дмитрия, где он ждал меня с Феликсом Юсуповым — своим приятелем-заговорщиком — и одним из наших дядей…»[27].
В этот дворец, который в конце 1916 года, когда происходили вышеописанные события, назывался Сергиевским, приехала великая княгиня Мария Павловна к своему брату Дмитрию, узнав о том, что он являлся одним из участников убийства Григория Распутина. Именно здесь Дмитрий, Мария и их друг Феликс Юсупов ожидали, какое наказание ждет заговорщиков за содеянное.
Роскошный дом, принадлежавший почти весь XIX век дворянскому роду Белосельских-Белозерских (в том числе всю его вторую половину) в том виде, в котором знаем мы дворец сейчас), к XX веку перешел во владение членов императорской семьи. В 1884 году к собственной свадьбе здание купил 27-летний великий князь Сергей Александрович, сын Александра II. Его женой стала гессен-дармштадтская принцесса, получившая православное имя Елизавета Федоровна.
Сестра Елизаветы, будущая императрица Александра Федоровна, некоторое время перед бракосочетанием с цесаревичем Николаем также проживала здесь. Могла ли она представить тогда, что в этих стенах совсем скоро раздастся детский смех будущего убийцы ее друга и наставника Григория Распутина, единственного человека, поддерживавшего в ней надежду на излечение ее больного гемофилией сына.
Великий князь Дмитрий Павлович попадет вместе со своей сестрой Марией на воспитание к Сергею и Елизавете в 1902 году, в возрасте 11 лет, после того как его родной отец, вдовец, великий князь Павел Александрович, вступит в морганатический брак с разведенной графиней и будет отрезан Николаем II и от России, и от всех полагавшихся ему доходов и привилегий. Детей Павла передадут опекунам, не имевшим собственного потомства, и они станут жить на несколько городов, в различных дворцах и особняках своих попечителей, в том числе и здесь, в Сергиевском дворце.
После смерти Сергея от рук террориста и принятия Елизаветой монашества в миру владельцем дворца станет Дмитрий. Именно здесь в 1916 году, убив фаворита своей «тети», он будет содержаться под домашним арестом и ожидать решения своей судьбы вместе со своим другом и сообщником — князем Феликсом Юсуповым. Сестра Мария, приехавшая навестить брата, обсудит с ними и в особенности с приставленным к Дмитрию генералом Лаймингом, его добрым наставником, положение дел. Очевидно, что члены общества, в том числе императорской крови, вздохнули с облегчением после убийства Распутина, пользовавшегося своей властью над императрицей для участия в государственных делах. Тем не менее сама императорская семья, в особенности Александра Федоровна, горячо оплакивала кончину старца и желала наказать виновных, не слушая прошений родственников о снисхождении. Предательство 25-летнего Дмитрия, никогда не вызывавшего симпатию у императрицы, — неблагодарный юноша забыл, что воспитывала его в заботе и довольстве ее собственная сестра. С другой стороны, Николай II, хотя и был возмущен поступком молодых людей, относился к Дмитрию как к сыну. К тому же император понимал, что, став сейчас героями в среде офицеров и многих высокопоставленных лиц, убийцы Распутина в случае слишком сурового наказания будут отомщены волной негодования, последствия которой непредсказуемы.
Мучительно ожидая в этих стенах своей участи, друзья-сообщники наконец получили высочайшие распоряжения: Феликса Юсупова сослали в семейное имение, а Дмитрия — на службу в Персию. Наказание Дмитрия хоть и было более суровым, особенно учитывая его слабое здоровье, фактически спасло ему жизнь, позволив после революции эмигрировать в Англию, затем в США, а в Париже даже пережить бурный роман с иконой моды Коко Шанель.
Дворец же, в залах которого жила семья последнего русского императора, после революции сначала занимали курсы красной пропаганды, а затем в течение более полувека — райком комсомола и райком коммунистической партии.
Литература
Весь Петроград. 1923 г.
Кириков (и др.). Невский проспект, 2004.
Кириков (и др.). Невский проспект, 2013.
Мосолов А. А. При дворе последнего императора. СПб.: Наука, 1992.
Письмо к царю // Утро России. 1917. 4 марта.
Романова М. П. Воспоминания великой княжны. Страницы жизни кузины Николая II. 1890–1918. М» 2008.
Телеграммы // Правительственный вестник. 1905. 5 (18) февр.
Телеграммы. Об убийстве Сергея Александровича. 04(17).02 // Петербургский листок. 1905. № 27.
Юсупов Ф. Ф. Конец Распутина. Париж, 1927.
Юсупов Ф. Ф. Мемуары. М., 2011.
Доходный дом Пряничникова
(1839 г., архитектор В.Е. Морган; Владимирский пр., 11 / Графский пер., 10)
«Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира! Прежде ведь я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у меня, бывало, муха летит, так и муху слышно. А здесь шум, крик, гвалт! Да ведь вы еще и не знаете, как это все здесь устроено. Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую все двери да двери, точно нумера, все так в ряд простираются. Ну, вот и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в каждом; живут в одной и по двое, и по трое. Порядку не спрашивайте — Ноев ковчег!..
…Стоит только минуты две побыть у нас, так и пройдет, и не почувствуешь, как все пройдет, потому что и сам как-то дурно пропахнешь, и платье пропахнет, и руки пропахнут, и все пропахнет, — ну, и привыкнешь. У нас чижики так и мрут… Кухня у нас большая, обширная, светлая. Правда, по утрам чадно немного, когда рыбу или говядину жарят,
