Интродукция: от Патриарших до Воронцово - Владимир Алексеевич Колганов
— А как же я? А как же мой роман?
— Да напишу я его, только дай дней десять отдыха, можно за свой счёт.
— Даю неделю и ни часом больше! — я потом добавила: — Вижу, лососина пошла тебе не впрок, так что на деликатесы больше не рассчитывай.
И на том спасибо! Нельзя сказать, что я совсем уж выбился из сил, но потребовалось время для размышлений. И вот о чём подумал.
Всё, что я пишу сейчас, имеет смысл только в том случае, если это будет бомба, причём в прямом и переносном смысле. То есть Ксюше написанный мною роман обеспечит новый, столь желанный имидж выдающегося мастера пера, но вместе с тем я заложу взрывчатку под основание того «величественного» здания, которое они для себя соорудили. Останется лишь поджечь фитиль. Но как реализовать эту грандиозную затею?
Пожалуй, воспользуюсь методом Булгакова, который он применил в своём «закатном романе», вставив в текст персонажей, не имеющих никакого отношения к основному сюжету. К примеру, сцена гибели барона Майгеля на балу у Сатаны — при чём тут этот Майгель? А между тем, описание расправы над «наушником и шпионом» вошло в текст романа только в 1938 году, то есть уже после расстрела Тухачевского и его «подельников». В одной из своих книг я уже показал, что Тухачевский стал прототипом Майгеля, но здесь не буду повторяться. Напомню лишь о том, как в тексте появились известные исторические личности — граф Роберт, месье Жак, император Рудольф, Гай Кесарь Калигула.
Главный кандидат на место графа Роберта — это один из будущих фигурантов дела о военно-фашистском заговоре Роберт Эйдеман, тот самый, который отказался от встречи с Тухачевским после того, как тот попал в опалу. Выходит, что не только участник заговора, но ещё и трус, предатель. Известно также, что при подавлении контрреволюционных выступлений на Украине он не гнушался взятием заложников и расстрелом «классово чуждых» и «сочувствующих». На роль императора Рудольфа подходит Рудольф Петерсон — в апреле 1937 года он был арестован за участие в «антисоветской террористической организации» и обвинён в подготовке заговора. Наиболее подходящей фигурой на роль господина Жака является Яков Агранов, в апреле 1937 года замнаркома и начальник отдела НКВД, имевший репутацию «специалиста по интеллигенции». Но в 1938 году Агранов был объявлен «врагом народа» и расстрелян. Ещё один персонаж, Гай Кесарь Калигула — это начальник Особого отдела НКВД в 1936 году Марк Исаевич Гай. А в Николае Ивановиче, стараниями Наташи ставшем боровом, нетрудно разглядеть характерные черты Бухарина — и светлую бородку клинышком, и лысину, и наконец, неутолённую страсть к прекрасному и слабому полу.
Вот так исторические персонажи помогли Булгакову зашифровать то, о чём нельзя было писать в те годы. Так почему бы и мне тоже не попробовать? Можно, что называется, смешать в одном флаконе и Лукрецию Борджиа, и римского императора Нерона, и Вальпургиеву ночь, а в персонажах этой «пьесы» зашифровать вполне известных лиц из нынешнего полусвета. Но нет, это непосильная работа для меня — хотя бы потому, что о Нероне кто только ни писал, а повторяться не хотелось бы.
Ещё когда работал над первым из своих романов, имеется в виду «Лулу», возникла идея написать историю проституции в России. Если понимать этот термин в расширенном смысле, вырисовывается не просто мозаичная картина, но философия некоего, довольно многочисленного сословия людей. И в этой философии самое интересное не кто, кого, как, почему и в какой позиции «имел», но совсем вроде бы не связанный со всем этим вопрос — а не является ли такой способ существования универсальным средством для размножения так называемой элиты? Речь идёт и о тех, кто правит нами там, где-то наверху, и о тех, кто рангом пониже.
А что, если действовать как бы от противного? Я буду доказывать, что мои «герои» — это люди высочайших моральных принципов, а всё, что о них пишут, это поклёп, клевета и наведение тени на плетень. И в качестве примера омерзительных пасквилей изложу всё, что пишут о них в СМИ, добавив кое-что из собственного опыта — речь, о том, что ранее писал о судебном беспределе, о коррупции, о семейственности в верхах. В общем, материала у меня навалом, но каждое такое откровение следует сопроводить разгромным комментарием в духе того, что рабкоры Хамовнического района писали о Булгакове после выхода на сцену МХАТа пьесы «Дни Турбиных». Мой комментарий может выглядеть примерно так:
«Оставляя в стороне вопрос о сущности высказываний, выставляющих весьма достойных людей на всеобщее обозрение в неприглядном, даже извращённом виде, высказываний лживых и клеветнических, контрабандой просочившихся в СМИ и интернет, мы выражаем крайнее удивление действиями Роскомнадзора, который допускает подобные публикации в очевидном стремлении угодить невежественной публике, завистникам и лентяям, сидящим на шее государства. Ну в самом деле, что из того, будто пляшет кто-то до утра в элитном ночном клубе? Тут можно только позавидовать выносливости и жизнелюбию, которого многим из нас недостаёт. А уж как деньги заработал, это совсем другой вопрос — если у компетентных органов нет претензий, значит, человек перед своей совестью и перед законом чист. Увы, Роскомнадзор изменил своим традициям, изменил обязательному для каждого надзорного госоргана принципу защиты прав граждан Российской Федерации, кем бы они ни были. Мы ожидаем от руководителей Роскомнадзора искреннего заявления об отмежевании от публикаций, которые компрометируют людей, немало сделавших для духовного развития нашего народа. От имени миллионов почитателей таланта этих подвижников умственного труда мы спрашиваем Роскомнадзор: куда идёте вы — вперёд или назад?»
Да, после описания Ксюшиных похождений это будет в самый раз!
Вот примерно так я решил построить эту сюжетную линию романа — где-то посетовать на то, что блогеров обложили налогами, где-то посочувствовать, где-то возмутиться бездействием властей. И все эти проникновенные слова вложить в уста наиболее авторитетных персонажей романа. Это может быть и артист Театра на Таганке, и космонавт со стажем, и участник знаменитого ток-шоу «Места хватит всем». Инициатором обращения к Роскомнадзору пусть будет актёрская труппа МХАТ, так оно солиднее.
Теперь осталось поместить готовый продукт в красивую упаковку и убедить княгиню Ксюшу в том, что это убойный вариант — в том смысле, что все читатели будут у её ног, причём живые и здоровые.
Глава 8. Дело Сушкина
В последовавших затем событиях вот что удивляет — княгиня Ксюша не стала читать «свой» роман. Помнится, когда только начал писать, придиралась чуть ли не к каждой фразе,
