Василий Седугин - Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью
Кровь бросилась в лицо Федора. Молниеносным, хлестким ударом от груди врезал он Драгомилу в челюсть; тот без звука отлетел на несколько шагов и распластался на земле.
– Сучий потрох! – дрожа всем телом, проговорил Федор и, не разбирая дороги, попер куда-то в скопище домов и строений. Шел, спотыкаясь и натыкаясь на какие-то предметы, пару раз падал, вставал и снова шагал, изливая кипевшую злобу в бессвязных словах, срывавшихся с его уст.
Наконец остановился и огляделся. При свете заходящего солнца увидел, что находится возле купеческого терема, в котором жила Анастасия. Не думал, не гадал о ней сегодня, ноги сами привели. Поднялся на крыльцо, постучал. За дверью – тишина. Он стал снова упорно и настойчиво бить кулаком. Наконец дверь приоткрылась, вынырнула лохматая голова, спросила:
– Тебе кого?
– Позови Анастасию.
– Невозможно позвать. Она занята.
– Тебе, холоп, что приказано боярином? Или вправить мозги через заднее место?
Голова исчезла, долго никого не было. Наконец послышались легкие шаги, в проеме двери показалась Анастасия.
– Федор, – шепотом спросила она, – зачем ты пришел? Да еще в таком пьяном виде.
– Плохо мне, – закрутил головой Федор. – Побудь со мной хоть немного.
– Что скажут родные? А если увидят соседи? Ведь меня недавно просватали…
– Вот как? Что ж, поздравляю.
– А что случилось? На тебе лица нет.
– Боярин Драгомил обидел меня. Смертельно обидел. Ввек ему не прощу.
– Сказал что-то?
– Вот именно – сказал! Будто я в корыстных целях решил породниться с князем Юрием Долгоруким! Да у меня и в мыслях этого не было! Полюбили они друг друга – Андрей и Улита! Любовь у них настоящая! И решили они пожениться! Я-то здесь совсем ни при чем!
– А Драгомилу этот брак почему белый свет застил?
– Откуда знать? Видно, такой человек гаденький. Припомнил, что когда-то князь приказал моего отца казнить. И должен, дескать, всю жизнь мстить ему за это. А вправе ли я поступать так? Говорят, мой отец изменил князю, отказался идти с ним в поход. За измену казнят. И не только казнят, имение отбирают и семью по миру нищими пускают. Называется такое наказание «поток и разграбление». Статья в «Русской правде» есть. А как распорядился Юрий Долгорукий? Он даровал нам владения, построил терем в Суздале и был нам вместо отца родного. За что ему мстить? За то, что меня с Якимом и Улитой вырастил и воспитал? Как может рука моя подняться на него?
– Ты прав, Федор. Не стоит на каждый чих «будь здоров» говорить.
– Обидно! Может, и другие так говорят?
– Пусть говорят. На каждый роток не накинешь платок.
– Но что им до наших семейных дел? Сами, что ли, не сможем свои дела уладить?..
Спервоначалу хотелось Анастасии выговорить Федору свои обиды, но увидела его, пьяного, беспомощного, обиженного, и сердце захлестнула бабья жалость, стала утешать и успокаивать. Долго он еще бурчал, жалуясь на несправедливость людей, долго еще уговаривала его Анастасия. Наконец, Федор утихомирился и отправился в свой терем.
V
В конце апреля 1132 года на взмыленном коне в Суздаль прискакал гонец из Киева с важным известием: умер великий князь Руси – Мстислав Владимирович! Юрий Долгорукий тотчас собрал в своем дворце находившихся в Суздале бояр.
– Весть важная и значимая, – говорил он глухим голосом. – Брат мой Мстислав был точным подобием Мономаха, правил страной крепкой рукой, усмирял в зародыше всякие княжеские смуты, а половцев загнал так далеко и так запугал, что боятся они появиться близ русских границ. Недаром величали его «Мстислав Великий». Теперь на престоле его заменил брат мой, Ярополк. Ярополк храбр, отличился своими походами в степь. Но он недостаточно умен, у него нет той силы воли, которая была у отца и Мстислава. Да к тому же у него в последнее время сдало здоровье. Поневоле приходится думать о том, кто будет его преемником, кто сядет в Киеве.
Чтобы понять тревогу Юрия, надо иметь в виду, что власть в Древней Руси не передавалась от отца к сыну, от сына к внуку, как это было заведено, например, в Западной Европе. Она делилась между родом Рюриковичей по старшинству. Самый старший владел страной и находился в Киеве. Это был великий князь Руси. Кто должен был заменить его в будущем, утверждался во втором по значению городе Переяславле. Князья помоложе владели сильными и богатыми княжествами; средние по возрасту распоряжались в средних по значению княжествах, а младшим доставались окраинные, самые захудалые владения. Кому ничего не оставалось, тех именовали князьями-изгоями. Такой порядок замещения княжеских мест (столов) назывался «лествицей».
– Среди братьев моих вторым по старшинству идет Вячеслав, – продолжал Юрий Долгорукий. – Но он бесхитростный и наивно-доверчивый человек и никогда не станет добиваться киевского престола. Об Андрее не говорю, он совершенно не способен быть правителем страны – слабоволен, мягковат. Только я в состоянии сохранить целостность Руси, спасти ее от междоусобных войн и половецких разорений!
Говоря это, Юрий внимательно всматривался в лица бояр, стараясь определить, как они относятся к его словам. Ведь от того, дружно ли они поддержат в предприятии или с прохладцей отнесутся к нему, считая пустой затеей, зависела дальнейшая его судьба. Без бояр не собрать ему войска. Именно они приводили воинские отряды из своих крестьян, вооружая их и снабжая провиантом, конями, транспортом. Но бояре молчали, будто затаившись, и невозможно было разгадать их мысли и намерения.
– Итак, среди моих братьев нет мне соперников, – излагал свои мысли Юрий. – Но рядом Мстиславичи, дети почившего в бозе Мстислава Владимировича. Что у них на уме, не захочет ли кто-нибудь из моих племянников пожелать сначала переяславского, а потом киевского престола? А потому решил я упредить события, не ждать приглашения от Ярополка, а немедленно выступить с войском на юг и утвердиться в Переяславле. Так что, бояре, разъезжайтесь по отчинам и возвращайтесь в Суздаль с вооруженной силой!
Бояре выходили из княжеского дворца, переговариваясь между собой:
– Видно, закончились для нас спокойные времена!
– Жили – не тужили, и вот на тебе!
– Сколько средств надо будет ухнуть в этот поход, чтоб ему!..
– Да уж, траты немереные. На чем-то сэкономишь, людскими жизнями расплатишься…
Федор ехал в Голубиное, прикидывая в уме, во сколько обойдется затея князя. Согласно земельным угодьям надлежало ему привести с собой в Суздаль тысячу воинов. Это значит от деревенской работы придется оторвать тысячу мужиков, найти для них снаряжение и оружие, а потом неизвестно какое время кормить и поить. В поход целых двенадцать лет не ходили, панцири и кольчуги поржавели, многие из них требуют замены, выходит, придется платить кузнецам большие деньги; наверно, мечи и копья порасходовали, а может, и просто растащили, тоже к кузнецам обращайся и тоже монеты выкладывай… Заодно, боярин, раскрывай закрома, распахивай настежь двери амбаров, пеки хлеб и суши сухари, вяль мясо и рыбу, соли, копти… А телег сколько потребуется? Не на гумно или пашню съездить, поломалось колесо или треснула ось – ничего, как-нибудь до дома доберешься. За сотни верст через холмы, реки и бездорожье проляжет путь, значит, и колеса следует сменить на новые, и телеги подремонтировать… Это князю легко сказать: ведите войско! А боярину сколько хлопот-забот!
Приехав в Голубиное, тотчас разослал Федор по селениям своих гонцов с приказом десятским и сотским готовить воинов к предстоящему походу, а потом отправился к жене. Ефимия лежала в своей светлице, кормила грудью дочку. После родов она еще больше растолстела, часто капризничала и охотно заливалась слезами, чем вызывала у Федора раздражение и досаду. Вот и сейчас, едва он сообщил ей о своем скором отбытии на юг, как по ее лицу потекли обильные слезы.
– Ну ладно, ладно, ненадолго расстаемся, – успокаивал он ее. – Думаю, без битв и сражений обойдется. Как наша дочурка?
Слезы перестали литься, Ефимия уже улыбалась.
– Параня от груди не отстает. Аппетит у нее отменный.
– Береги от сквозняков, от простуды. Здоровенькой будет расти.
Два месяца ушло на сборы. В начале июля суздальское войско двинулось на юг. Недалеко от Переяславля Юрий Долгорукий соединился с войском своего брата Андрея, правителя Владимира-Волынского княжества. Братья обнялись и расцеловались. У Андрея были наивно-доверчивые глаза, а лицо светилось детской простотой.
– Как давно я не видел тебя, брат! – говорил он взволнованно Юрию. – Судьба разбросала нас по разным землям. А я до сих пор помню, как мы с тобой предавались забавам и увеселениям, были такими беззаботными и беспечными!
– Да, хорошее время – детство! – степенно отвечал Юрий, тоже искренне радуясь встрече с братом. – Да вот теперь тяжелые заботы на нас легли.
– Бог даст, все образуется. Зайдем в Переяславль, сядешь на княжение, и все мы мирно разойдемся по домам.
