Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

Все сидели как громом пораженные. Каждый понимал, что это подобно смертному приговору. Где сегодня появлялся один случай, завтра заболевали дюжины, а послезавтра вымирали целые деревни.

Первым заговорил Бернс:

— А ошибка полностью исключена, милорд? — осторожно спросил он.

— Исключена. Бог мне свидетель, как бы я хотел дать вам другой ответ.

Витус подробно обрисовал симптоматику. Когда он закончил, старый доктор со вздохом кивнул:

— Все указывает на то, что вы правы, милорд.

— Я собрал вас здесь, чтобы обсудить необходимые меры. Для леди Арлетты, чтобы она, будь на то воля Всевышнего, выздоровела. И для людей во дворце, чтобы оградить их от опасности заражения. Каждое мнение я внимательно выслушаю, каждое предложение рассмотрю, каждый совет может оказаться спасительным.

Магистр, всегда любивший поесть, даже не прикоснулся к еде, ему было не до чревоугодия. Он сказал:

— Вначале давайте посоветуемся, как помочь леди Арлетте, мне это кажется делом первостепенной важности. Пока что она одна-единственная больная, и Бог даст, больше никто не заболеет.

— Для этого мы примем профилактические меры, которые обсудим позже, — кивнул Витус.

Снова вступил доктор Бернс:

— Было бы хорошо сохранить ужасную новость в строжайшей тайне. Иначе просто посеем панику.

Кэтфилд взял с тарелки виноградину, но ко рту так и не поднес, у него тоже пропал аппетит.

— В принципе я с вами согласен, доктор. Но люди во дворце так и так узнают, даже если мы будем немы, как могила. Думаю, позже, когда предпримем все необходимые меры, надо сказать, иначе паника будет еще больше.

— Может быть, может быть, — согласился доктор. — А не назначить ли нам леди Арлетте терьяк? У меня есть прекрасный, из семидесяти ингредиентов, среди которых и наркотические, и укрепляющие и настоящий венецианский змеиный яд.

— Хорошее предложение, посмотрим, — сказал Витус. — Хотя, насколько мне помнится, он по своему действию сходен с митридатиком.

Бернс растерянно посмотрел на него. Очевидно, он никогда не слышал о таком препарате и пошел на попятную:

— Ну если вы так считаете, милорд. Возможно, терьяк в данном случае и неподходящее средство.

— О, нет-нет, доктор, вы меня неправильно поняли, — поспешил заверить его Витус, про себя размышляя, что в будущем надо быть сдержаннее на язык, иначе такие пугливые люди, как Бернс, побоятся высказывать свое мнение. — Я просто заметил, что митридатик тоже является лекарством против отравлений. Прекрасное предложение. Будьте любезны прислать мне соответствующее количество вашего терьяка!

Бернс растаял:

— Полезен также чистый спирт, милорд, который до приема надо подержать в соприкосновении с полированным серебром, например, в кубке.

Витус с трудом мог себе представить, чем будет полезен обработанный таким способом спирт, но, тем не менее, надо и его иметь в виду: все-таки серебро — благородный металл, после золота и платины.

— Если вы приготовите мне такого обогащенного спирта, я буду вам очень признателен, доктор.

Довольный Бернс кивнул.

— Недавно, у Полли, — вступил Магистр, — ты упоминал врача и астролога Нострадамуса, который предлагал лечить с помощью каких-то лепестков?

— Да, розовых лепестков.

— Ты тогда еще говорил, что это спорная терапия. Но ведь известно, что сам Нострадамус пережил несколько волн чумы. Может быть, в этих розовых лепестках все-таки что-то есть?

— Возможно. Надо попробовать и их. И еще сегодня вечером я сделаю Арлетте кровопускание. Этот метод лечения советуют все великие врачи.

— Уи-уи, и подпусти звучков, хороших умильных звучков. — Энано вытянул в трубочку свои рыбьи губки.

Витус сдвинул брови:

— Музыка? Почему бы и нет? Гармоничная музыка, возможно, укрепит согласованность в организме и приведет в норму взаимодействие всех жизненных соков.

Витус задумался, каким образом можно устроить музицирование. В покоях больной? Исключено: должен соблюдаться строжайший карантин. Но сходу отвергать это предложение тоже не стоит. И маленький ученый задумался о том же.

— Музыка? Да! Я как приверженец Гомера могу лишь сказать, что уже эллины музыкой победили чуму в Трое, а Одиссей песнопением остановил кровь, вытекавшую из раны.

Бернсу пришла в голову еще одна идея по поводу лечения:

— Есть такая терапия, которая… — он осекся, поскольку то, что он собирался предложить, звучало слишком диковинно, почти еретически, но вправе ли он умолчать, когда речь идет о жизни и смерти? — …Которая применяется следующим образом: вырезают бубоны умершего, ткань высушивают, измельчают в порошок и дают на прием пациенту.

Витус задумался, взвешивая такую методу. Но Бернс еще не закончил:

— Были и такие случаи, когда больные за неимением такого порошка в отчаянии вскрывали себе бубоны и пили содержащийся в них гной. Говорят, помогало.

— Я слышал о таком, доктор. Посмотрим, пригодится ли нам эта терапия. Насколько я понял, порошок изготавливается из бубонов умершего от чумы, а у нас, слава Богу, по всей окрестности таковых нет. Что касается вскрытия шишек леди Арлетты, думаю, с этим подождем хотя бы несколько дней, поскольку в них еще не наблюдается гноя.

Витусу не хотелось обижать старого доктора словами о принципиальной неприемлемости такого метода. Он просто не мог себе представить, чтобы Арлетта пила собственный гной. Уже по той причине, что гной — это порождение дисбаланса жизненных соков в организме. А как неравновесие может помочь достижению равновесия? Он откашлялся:

— Если больше предложений нет, джентльмены, для начала я хотел бы вас сердечно поблагодарить. Я дам вам знать, когда приму окончательное решение по поводу лечения. И с этой минуты никто, повторяю, никто не должен переступать порога комнаты, где лежит больная. Когда мне будет что-нибудь нужно, я вам сообщу. Опасность заражения слишком велика.

Все согласились, даже Магистр, которому это явно было не по душе.

— А теперь перейдем к профилактическим мерам, которые послужат тому, чтобы зараза не распространилась по Гринвейлскому замку. Вы, джентльмены, вероятно, слышали, что распространителем чумы считается дурной воздух. Ученые пока не сошлись в единогласном мнении, но большинство придерживаются того взгляда, что воздух, насыщенный миазмами, попадая в легкие, ведет к заражению. Примем это положение за основу. Мы не можем заставить человека не дышать, поэтому у нас только один путь — очистить воздух от миазмов. Кэтфилд, вы позаботитесь о том, чтобы во дворце и других постройках имения, а также на всех площадках перед ними был разведен сильный огонь, дабы пламя пожирало ядовитые испарения. Древние пишут, что для этого лучше всего годится виноградная лоза, но в Англии она не растет, так что обойдемся обычными дровами для камина. Может быть, стоит взять в дворцовой часовне и немного ладана. Открытый огонь должен гореть, по меньшей мере, ближайшие семь дней. Если для этого наших запасов мало, отправьте людей за дровами в окрестные леса.

— Да, милорд! — Точные распоряжения и приказной тон побудили и Кэтфилда машинально перейти на язык флотского устава. — Могу исполнять?

— Нет, подождите. Проследите, чтобы все прилегающие к покоям больной помещения были обработаны раствором уксуса. Эти мероприятия вам знакомы, они применяются и на флоте ее величества. Они хорошо очищают воздух.

Бернс снова подал голос в своей застенчивой манере:

— Если позволите, милорд, я назвал бы еще одно профилактическое средство. Протягивание волосяного жгута. Вы о нем слышали?

— Да, слышал.

— Протягивание жгута было очень в чести, когда двести тридцать лет назад черная смерть ходила по Европе. Для этого надо взять большую иглу, продеть в ушко скрученную жгутом прядь женских волос, потом сделать на теле два неглубоких параллельных разреза — в каком месте, мнения расходятся — и иглой протянуть волосы под кожу между разрезами.

— Да, о таком средстве я слышал, однако не уверен, что оно приносит пользу. Доказательства отсутствуют. Те, кто не заразились чумой, приписывали это проведению такой процедуры, а о тех, кто все-таки заболел, говорили, что она была неправильно проведена. Но, как бы то ни было, она может послужить для успокоения наших людей. Поэтому хотел бы вас попросить, доктор, чтобы вы обработали таким образом всех, кто захочет.