Загадочная пленница Карибов - Вольф Серно
— Слушайте меня, люди! Я сказал, что белобрысый умник будет подвергнут килеванию, и вот я исполняю свое обещание!
Его взгляд скользнул по Витусу, который был поставлен возле грот-мачты. У него были связаны руки и ноги, так что он и шагу не смог бы сделать, не упав. Пленник остекленевшим взглядом смотрел прямо перед собой. Может быть, он застыл от страха? Челюсть покачался на носках. Чувствовал он себя великолепно. Его люди смотрели на него глазами, полными предвкушения небывалого зрелища, и он знал, что большую часть уважения он себе уже вернул. Прекрасно! Они получат свое представление!
— Вы, люди, конечно, знаете, что такое килевание, но я объясню еще раз — для нашего белобрысого умника. Это самое суровое наказание на море, много страшнее трехсот ударов девятихвостки. А начинается оно вполне безобидно. От борта к борту через киль протягивают канат, а к нему привязывают проштрафившегося. Потом его вдоль борта спускают под воду…
Челюсть окинул взглядом светловолосого парня, который так и стоял у мачты, не шевелясь. Похоже, он вообще его не слушает. Наверное, все еще не пришел в себя от страха!
— Так вот, как уже было сказано, виновного спускают под воду, все глубже и глубже, а потом протаскивают через киль. И делают все без спешки — это ведь должно быть наказанием! Чем медленнее, тем хуже провинившемуся там, внизу. — Челюсть сделал многозначительную паузу. — Совсем без воздуха.
Пираты хищно заржали. Вожак выпятил челюсть:
— Канат, люди, можно парочку раз потянуть назад, чтобы как следует продрать его спину о ракушки на днище. И, надо сказать, раны от них будут ужасны!
Раздались одобрительные возгласы:
— Сделай это, Челюсть! Поглядим, голубая ли у него кровь!
— Хо-хо-хо! Уж мы постараемся! Торопиться не будем!
— С чувством сделаем, с толком!
— Точно, парни, чтобы получил как надо!
Челюсть вдохновенно продолжил свою речь:
— И в это время, люди, ему будет все больше не хватать воздуха. Глаза вылезут из орбит, легкие того гляди разорвутся… — Он подал знак Типперу, который еще с тремя помощниками готовил канат. — Эй, Типпер, можете начинать! Вяжите умника к канату, да так, чтобы его спиной к кораблю спустить за борт!
— Ясное дело, Челюсть!
Типпер знал, что ему делать. Втайне от всех он получил распоряжение долго, да не слишком держать заложника под килем. И не из человеколюбия, нет, конечно! Просто этот парень должен еще принести им кучу денег, а это получится только в том случае, если он из экзекуции выйдет живым.
Челюсть в последний раз смерил жертву пытливым взглядом, но белобрысый по-прежнему держался так, словно все это его не касалось, даже когда Типпер со своими помощниками со знанием дела обвязали его торс канатом и закинули на фальшборт. Челюсть подавил накатывающую ярость. Белобрысый давно должен бы вопить благим матом, а он так и не пошевелился. Ну ничего, посмотрим, как он будет орать, когда его поднимут с другого борта «Тормент»! Посмотрим, будет ли он тогда задирать нос, заносчивая рожа!.. «А может, он просто молится? — пришло в голову Челюсти. — Думает, что пришел его последний час?» Эта мысль пирату понравилась.
— Отправляйся в ад, умник! — крикнул он и взмахнул рукой.
Витус и вправду молился. Перспектива быть утопленным, как котенок в мешке, была настолько чудовищна, вселяла такой ужас, что он закрыл глаза и мыслями обратился к Творцу. Он почти не почувствовал, как грубые лапищи спихнули его за борт. Ярда два он летел в пустоту. Потом его дернул назад канат, который натянули Типпер с помощниками. Он открыл глаза и смотрел на все приближающуюся морскую гладь. Вперед ногами, дюйм за дюймом, они спускали его в воду, выбирая трос с противоположного борта. Его тело терлось о грубый обшивной пояс судна, медленно, мучительно. Вот она, первая боль! О Боже! Отец Небесный, на что способны дети Твои!
Его ступни коснулись воды. Море было теплым и ласковым, оно объяло его по щиколотку, до колен, до бедра… Если и дальше пойдет так медленно, он уже по эту сторону «Тормент оф Хэлл» захлебнется. Умрет жалкой смертью…
Закрывать глаза или нет? Как будет легче? Он хлебнул воды, сообразил, что его уже опускают с головой, напрягся и в последний раз глубоко глотнул воздуха…
Господь — твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, — скала моя; на Него я уповаю…
Острая боль пронзила тело. Ракушки! Острые ракушки! Они намертво прилепились к подводной части корабля и теперь раздирали ему спину. Невольно он закричал, рот его широко открылся, и вода, клокоча, хлынула в легкие, соленая, рыскливая, как будто только того и ждала, чтобы найти себе жертву. Он подавился, сглотнул, хотел вдохнуть, но вместо желанного воздуха в него снова влилась вода. Он забил ногами как припадочный, рванулся наверх, к воздуху, к свету, но повсюду была вода. Вода, вода, вода! Кругом одна вода! Его охватила паника, но новая боль, пронзившая спину, заставила его забыться…
Господь — твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, — скала моя; на Него я уповаю…
«Давайте, пошевеливайтесь, вы, дьяволы, там, наверху! Тяните, тяните! Мне нужен воздух! Что вы делаете? Что-о-о вы делаете!»
Канат застыл, потом медленно пошел обратно. Новый виток боли раздирал его спину. Она уже горела, как полуночный костер. Он попробовал отстраниться от днища, но тут же представил себе, как будут выглядеть его открытые раны от соленой воды. Как рука Хьюитта, надежнейшего из надежных, которую пронзил кинжалом этот душегуб? Когда это было? Вечность назад? Но он вспомнил и другое: рука не была поражена гангреной. Тоже от соленой воды? Или из-за чего-то другого? Бессмысленные размышления! Смешно, чем он занимается! Воздуху, ему нужно воздуху. Воздуху, воздуху, воздуху!..
Канат теперь двигался попеременно то вперед, то назад. Он висел на нем, как кокон на нитке. Новая порция мук содрогнула его тело. Что это за препятствие? Киль! Середина пути! Кульминация экзекуции! «Вытащите меня наверх, вытащите, заклинаю именем Пресвятой Девы Марии! Тащите, тащите наверх! Быстрее, быстрее, быстрее! Я больше не выдержу!» — он мотал головой из стороны в сторону. Потом его судороги ослабли. Мысли начали рваться. Перед глазами поплыли картины из прошлой — такой счастливой! — жизни… Арлетта стояла на борту «Феникса»… улыбающаяся, с сияющими глазами… в изумрудном платье… «Где ты, Арлетта? Где ты?! Почему не пришла ко мне? Я тебя искал… Я тебя так искал! Я ждал тебя! Я… умираю, Арлетта, умираю…»
Господь — твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой,
