Давид Бек - Раффи
Какова бы ни была эта тайна, мы ее не коснемся, скажем только, что персидские дервиши и армянские отшельники не сильно отличаются между собой. И те и другие отказываются от благ и суеты жизни и, оставив заботы реального мира, живут своим внутренним миром, полностью уходят в духовное созерцание. Но в этом дервише замечалось нечто более земное, он не прочь был помогать людям, хоть всячески старался скрыть это…
Получив приглашение хана, он взял большой посох, который носили люди его сословия, и направился к резиденции хана. Дверь в пещеру он не запер, там нечего было украсть, все, что он имел, носил с собой. Белая рубашка, тигровая шкура, четки и пастушья котомка — вот все его богатство. На голове не было шапки, спутанные, как войлок, волосы, служили ему головным убором. Ходил он всегда босой.
Дервиш прошел мимо монастырских развалин. Днем раньше собравшиеся здесь армянские крестьяне отмечали церковный праздник. А сегодня все пространство вокруг развалин было занято вооруженными всадниками.
Заря еще только румянилась. Воздух был напоен ароматом сосновых рощ. Птицы возносили ежедневную хвалу творцу света. А люди готовились к кровопролитию. Дервиш посмотрел на это горестное зрелище и в грустном раздумье прошел дальше.
В доме хана дервиша отвели в зал. Одетый в военную одежду, вооруженный Фатали был один. Когда дервиш вошел, он встал и почтительно приветствовал его. Дервиш приблизился и, не дожидаясь приглашения, небрежно сел на роскошную тахту, где до этого восседал сам хан. Этот нищий софист был единственным человеком среди магометан, чьи грязные босые ноги могли смело топтать дорогие ханские ковры.
— Так рано поутру я побеспокоил тебя, отец, чтоб кое о чем расспросить, — с благоговением заговорил Фатали. — Я слышал от тебя много мудрых слов, нередко твои добрые советы выручали меня. Надеюсь, теперь, когда я больше нуждаюсь в твоих наставлениях, ты дашь нужные мне советы и сведения.
— Все сведения и тайны хранятся у бога, — ответил дервиш, — что сообщит мне всевидящий, я передам тебе.
— Благодарю, — сказал хан и, обратившись к слуге, велел: — Кофе для отца.
В эту минуту хана позвали из смежной комнаты. Он встал и вышел, сказав дервишу:
— Пока ты выпьешь свой кофе, я вернусь.
Слуга тоже удалился готовить кофе, дервиш остался в зале один. Он обвел глазами тахту, на которой до того сидел хан, увидел много бумаг и писем, видимо, только что полученных. С любопытством взял одно из них, и его острый взор быстро пробежал по строкам. Письмо было написано из стана князя Тороса рукой мелика Франгюла, которого дервиш хорошо знал, и кончалось следующими словами: «Славя имя аллаха, кончаю письмо, в котором сообщил нужные сведения: наши планы блестяще исполнились. Все вышло так, как мы с тобой задумали…»
Едва различимая тучка омрачила суровое лицо дервиша. Заслышав шаги слуги, он положил письмо на место.
Тот внес финджан черного, горького, без сахара кофе, и предложил дервишу.
— Хорошо приготовлено, бог благословит тебя, — сказал дервиш, немного отхлебнув, — довольно густой и горький, я такой люблю. Но ты знаешь мою привычку, сын мой, что после кофе я сразу же курю кальян.
— Знаю, — ответил слуга и вышел исполнить его просьбу.
Дервиш снова стал быстро просматривать одну за другой бумаги. Хан полностью доверял ему — какие подозрения могли пасть на отказавшегося от всех мирских благ, не интересующегося людскими делами беззаботного пустынника. Он даже подумать не мог, что дервиш обратит внимание на его письма.
Положив последний лист на место, дервиш со вздохом произнес:
— Знал бы я раньше…
В эту минуту вошел хан.
— Война, отец! — сказал он с прояснившимся от радости лицом. — Мои войска сейчас на поле боя. Завидую тебе, отец, что уединившись в своей пещере, ты, как Диоген в бочке, живешь без подобных забот. Границы твоего царства кончаются четырьмя стенами кельи. Ты счастлив в своем одиночестве, потому что независим и нечего тебе делить с людьми. А я не имею покоя в своих обширных владениях, потому что должен все время мечом и кровью охранять их.
Дервиш ничего не ответил, он курил кальян и думал о том, что ему только что удалось прочитать.
— Теперь скажи, отец, что обещает мне судьба? — спросил хан, собрав бумаги и заперев их в маленький ящик. — Вскоре отправлюсь на поле боя. Предскажи, чем кончится сражение?
— Сейчас отвечу, — сказал дервиш, когда дым от кальяна достаточно распалил его воображение. — Прикажи принести доску.
Слуга вскоре принес требуемое. Прорицатель вытащил из своей котомки три медных кубика, похожих на игральные кости нард — «рамы» на языке гадальщиков. На каждой грани были индийские буквы.
— Прежде скажи — день добрый или злой? — попросил хан.
Дервиш взял в руки медные кубики, потряс ими, тихо прочитал молитву, и бросил все три рамы на гладкую доску. Они покрутились немного и остановились. Дервиш записал на бумагу числа, которые были сверху, потом что-то подсчитал, сложил и сделал выводы:
— Ты спрашиваешь — день добрый или злой? Мои игральные кости показывают до полудня зло… потом постепенно появляется добро.
— Понял, — ответил довольный хан. — Теперь скажи, чем кончится бой?
Дервиш снова раскинул свои кости на доске, сделал в уме какой-то подсчет и ответил.
— До полудня удача будет на стороне твоего врага, а после — на твоей.
— Слава всевышнему! — воскликнул хан, обрадовавшись. — Значит, день увенчается моей победой!
— Но твоя радость будет недолгой… — сказал таинственно дервиш.
— Как? — воскликнул хан, побледнев.
— Я не собираюсь пугать тебя…
— Не щади меня, скажи, я не робкого десятка.
— Потерпи… Сейчас все объясню.
Он снова бросил кости и печально произнес:
— Ты и в самом деле в сегодняшнем сражении победишь. Но…
— Не скрывай, скажи все…
— Но потом… через несколько часов… а может дней… произойдет другое, более страшное сражение, в котором ты будешь побежден.
Хан довольно спокойно ответил:
— Ничего, завтра пусть гибнет мир, мне все равно, лишь бы сегодня я вернулся с победой!
— Если бы ты знал, что произойдет с тобой через несколько недель, не стал бы так пренебрежительно относиться к своей судьбе.
— Ты о чем?
— Язык не поворачивается произнести…
— Говори, у меня крепкие нервы.
— Второе сражение кончится твоей смертью.
Хан впал в раздумье.
— Если хочешь отдалить свой конец, тебе надо сейчас же пойти на примирение с врагом, — добавил дервиш.
Хан рассмеялся.
— Любезный дервиш, — ответил
