Рафаэлло Джованьоли - Спартак
Но все эти меры не могли спасти легионы центра и левого крыла: они отступали в большом беспорядке, неся огромные потери. Только правое крыло, которым командовал Граник, отходило, соблюдая порядок. Чтобы сдержать стремительный натиск римлян и спасти войско от полного поражения, двенадцать отрядов конницы под началом Спартака обрушились на римские когорты, ряды которых были смяты, и легионеры принуждены были спешно отступить, построиться в круги, квадраты и треугольники, чтобы не быть уничтоженными конницей гладиаторов, которая теперь рубила застигнутых врасплох одиночек.
Красс хотел ввести в бой свою кавалерию, но не рискнул это сделать, потому что наступала ночь, все предметы сливались в одну темную, неясную массу. Обе воюющие стороны протрубили сбор, и войска возвратились в свои лагери. Сражение прекратилось.
Римляне потеряли пять тысяч человек, а гладиаторы восемь тысяч убитыми; тысяча двести восставших были пленены врагом.
Вернувшись в лагерь, Спартак с помощью полководцев, трибунов и центурионов принялся приводить в порядок свои легионы и позаботился о лечении Арторикса, раны которого были признаны врачом неопасными. Вождь приказал зажечь в лагере обычные огни. До наступления полуночи, соблюдая тишину, Спартак со своим войском оставил Грумент и направился в Неруль. Гладиаторы пришли туда около полудня, пробыли там всего четыре часа и ушли в Лавиний, где оставались до глубокой ночи, а на рассвете следующего дня ушли в Пандосию; оттуда фракиец намеревался отправиться в землю бруттиев и пройти в Косенцию.
В Пандосии к нему явился гонец от Красса. Отказавшись в свое время обменять сто римских пленных, которым Спартак сохранил жизнь, на Эвтибиду, которая после измены и поражения при горе Гарган жила в лагере претора, Красс теперь через своего гонца предлагал обменять тысячу двести гладиаторов, взятых в плен при Грументе, на сто римских патрициев, которые были в плену у фракийца.
Спартак, посоветовавшись об этом с Граником и тремя другими начальниками легионов, принял предложение Красса. Он условился с гонцом, что передача пленных произойдет через три дня в Росциане.
Когда гонец Красса уехал, Спартак подумал, и не без основания, что римский полководец сделал это предложение в надежде приостановить продвижение гладиаторов и выиграть упущенное им время; поэтому он решил послать в Росциан тысячу двести гладиаторов с двумя тысячами четырьмястами лошадьми и сто римских пленных, дав Мамилию, которому был поручен обмен, точный приказ не передавать римских пленных до тех пор, пока он не получит тысячу двести гладиаторов; как только они будут переданы ему, посадить их тотчас же на коней, которых он приведет с собой, и тут же галопом скакать в Темесу, от которой Спартак с войском будет находиться на расстоянии четырех дней пути; там он расположится лагерем и пробудет несколько дней; если Мамилий увидит, что римляне пытаются обмануть его, он должен уничтожить пленных римских патрициев и бежать к Спартаку, оставив тысячу двести гладиаторов на волю судьбы.
Во время перехода из Пандосии в Темесу Спартак натолкнулся на вооруженный отряд, который разведчики фракийца приняли за римлян. Но то были пять тысяч рабов Гая Канниция, собранных и организованных им в отряд. Осознав свою неправоту перед Спартаком и раскаявшись в своем проступке, Канниций вел теперь свой отряд в лагерь восставших, поклявшись беспрекословно подчиняться и повиноваться Спартаку и строго соблюдать дисциплину.
Фракиец по-братски принял самнита и его солдат, которых тотчас же приказал наилучшим образом вооружить, подразделил и пополнил ими свои двенадцать легионов, один из которых отдал под начало Гая Канниция.
Через пять дней после этого возвратился Мамилий с тысячью двумястами пленных, к которым Спартак в присутствии всего войска обратился с краткой, но полной укоров речью, дав им понять, что не всегда найдутся в лагере сто пленных римских патрициев, которые спасли бы жизнь гладиаторов, сдавшихся живыми врагу. Не будь такой счастливой случайности, гладиаторы, все тысяча двести человек, висели бы теперь на деревьях по дороге, ведущей из Грумента в Росциан, и стали бы пищей ворон и ястребов апеннинских лесов; лучше пасть на поле брани, чем отдаться живым в руки врага и быть потом позорно повешенным.
Красс явился в Темесу с опозданием более чем на двадцать дней; в это время он слал письма муниципиям Лукании, Апулии, Калабрии и Япигии, требуя солдат; первым двум провинциям он напоминал об ущербе, причиненном им гладиаторами Спартака, доказывал всю пользу уничтожения в корне мятежа этих разбойников, а двум последним провинциям, преувеличивая свои заслуги, намекал, что без его, Красса, помощи они, по всей вероятности, понесут немалый ущерб от этого бича рода человеческого.
В результате принятых им мер со всех сторон к нему шли подкрепления, и за пятнадцать дней он собрал свыше четырех легионов. Когда же Красс выступил в поход против Спартака, армия его насчитывала около ста тысяч человек.
Фракиец между тем повел переговоры с некоторыми пиратами из Киликии, которые плавали вдоль берегов Тирренского моря; он хотел, чтобы они перебросили его войска в Сицилию, обещая им за эту услугу уплатить тридцать талантов. Эта сумма составляла всю казну, которой располагали гладиаторы, хотя им приписывали невиданные грабежи.
Но пираты, согласившись на предложение Спартака и даже получив от Граника, ведшего с ними переговоры, десять талантов в задаток, в ночь перед посадкой войска Спартака на суда тайком ушли из Темесы, обманув таким образом фракийца. Возможно также, что они побоялись мести римлян за помощь их врагу.
В то время как вожди гладиаторов смотрели из своего лагеря на паруса пиратских кораблей, которые по мере удаления от берега все уменьшались и наконец исчезли совсем, манипул разведчиков, примчавшимся и лагерь, известил о приближении Марка Красса.
Гладиаторы взялись за оружие и, выстроившись в боевую линию, ожидали приближавшегося врага; но еще до того, как вражеские легионы приготовились к бою, первая линия войск Спартака, состоявшая из шести первых легионов, с ожесточением напала на римлян, внеся в их ряды большое смятение.
Во второй линии у фракийца было четыре легиона, а на правом и левом крылах он расположил четыре тысячи кавалеристов.
Два легиона Спартак задержал в Темесе, куда, в случае неудачи, предполагал укрыться со всем войском, с тем чтобы выждать там благоприятный случаи для отмщения. Может быть, он уже обдумывал план, который в случае необходимости помог бы выйти из затруднительного положения.
Перед тем как повести войска в бой, Спартак приказал начальникам шести легионов, из которых состояла первая линия, на случай отступления трубить в букцины и словесно приказать через трибунов, центурионов и деканов своим солдатам отходить за вторую линию через ее ряды.
Сражение длилось уже несколько часов с переменным успехом; оба войска бились одинаково храбро и ожесточенно, но в час пополудни Красс бросил в бой свежие силы и растянул свою боевую линию; тогда Граник, командовавший гладиаторами в этом сражении, чтобы избежать окружения, решил отступить; благодаря усердию воинов отход, осуществлявшийся через ряды второй линии, был совершен быстро и довольно организованно. Поэтому, когда римские легионеры занесли мечи, решив покончить с бегущим войском, они натолкнулись на новую линию гладиаторов, которые мощным стремительным ударом обратили римлян в бегство, нанося им значительный урон.
Марк Красс был поэтому вынужден трубить сбор, чтобы ввести в бой еще восемь легионов и начать новое, еще более опасное сражение. Два других легиона он разместил на правом и левом крылах своих боевых порядков в надежде охватить гладиаторов с флангов, но конники Спартака растянули свой фронт вправо и влево, и план римского полководца постигла неудача.
Тем временем Граник привел в боевую готовность шесть первых легионов; он выстроил их на склоне холмов, шедших вокруг стен Темесы, и когда Красс решил ввести в бой кавалерию, Спартак отступил за боевые порядки первой линии, которой командовал Граник и которая снова была готова к сражению с римскими войсками.
Таким образом, сочетая атаки с отходными маневрами, гладиаторы к вечеру подошли к стенам Темесы, и численное превосходство войск Красса не принесло ему желанного результата. Он приказал прекратить сражение и, стоя у подножия холмов, окружавших Темесу, сказал своему квестору Скрофе:
— Презренный гладиатор, низкий, если угодно… но, надо признаться, что этот проклятый Спартак обладает многими качествами выдающегося полководца.
— Скажи прямо, — с горечью заметил Скрофа, понизив голос, — что Спартак бесстрашный, прозорливый, блестящий полководец.
Так закончилась эта битва, которая длилась более семи часов; гладиаторы потеряли шесть тысяч убитыми, а римляне семь.
