Дэвид Вейс - Возвышенное и земное
– Я уже начала волноваться, Вольфганг.
– Подожди, что ты скажешь, когда услышишь фуги. Они восхитительны!
– Мне кажется, госпожа Моцарт, они вам понравятся, – заметил ван Свитен.
– Только сначала я должен выучить их наизусть, – сказал Вольфганг.
Теперь и Констанцей овладело любопытство: Вольфганг редко бывал так заинтересован. Она упросила его сыграть несколько фуг прямо с листа. И когда он сыграл их с воодушевлением, как обычно играл только собственные вещи, Констанца воскликнула:
– Ничего удивительного, что ты в них влюбился! Я готова слушать фуги сколько угодно. Неужели ты не написал ни одной?
– Нет, разве иногда импровизировал.
– Почему же ты пренебрег самой красивой и серьезной формой музыки? – укорила она. – Напиши фугу для меня, и как можно скорее.
– Это приказание, Станци, дорогая?
– Я вполне серьезно. Милый барон, скажите, что они удивительно хороши. Вам он поверит. Фуги просто чудесны! И исполнял он их безукоризненно.
– Ну уж и безукоризненно! Но, попрактиковавшись с педалью, я сыграю лучше.
– А что ты делал тут все время? – спросила Констанца.
– Знакомился с партитурами. Постичь Себастьяна Баха в один день – дело немыслимое. Барон, можно одолжить у вас Баха на неделю? Я буду вам очень благодарен.
– Как вы считаете, могу я научиться искусству композиции у Баха и Генделя?
– Конечно, можете. Каждый, кто любит музыку, может.
Всю следующую неделю Вольфганг играл Баха. Произведений, построенных так превосходно, как фуги Баха, ему, пожалуй, еще не приходилось слышать – он и понятия не имел, насколько значительны и широки возможности этой музыкальной формы. По сравнению с Бахом фуги, которым обучал его падре Мартини, казались слишком обыденны и просты.
В следующее воскресенье, исполняя фуги Баха и Генделя для гостей ван Свитена, Вольфганг раскрыл своим слушателям то, что уже раньше раскрыл для себя.
Несколько недель на музыкальных собраниях у ван Свитена не исполнялось ничего, кроме музыки Баха и Генделя. А Констанца не отстала от Вольфганга, пока он не сочинил фугу специально для нее. Он, кроме того, обработал пять фуг из «Хорошо темперированного клавира» и написал к ним прелюдии в истинно моцартовском стиле, которые и преподнес в дар ван Свитену в знак благодарности за то, что тот познакомил его с отцом Кристиана Баха.
Две фантазии, сочиненные Вольфгангом после знакомства с Себастьяном Бахом, отличались большей торжественностью и драматической напряженностью, чем любое из его фортепьянных произведений. Вольфганг сыграл их жене а ван Свитену, и. Констанце они очень понравились, ему следует сочинять побольше такой музыки, сказала она.
Но, когда Вольфганг захотел включить их в программу большого концерта, который должен был состояться в Бург-театре, барон предупредил:
– Вена не подготовлена для подобной музыки. Публика придет в восторг от вашего мастерства, но сложность построения этих вещей смутит ее. Хотя Вена знакома с музыкой сыновей Баха, в особенности Иоганна Кристиана и Филиппа Эммануила, но отца тут совсем не, знают – вам следует иметь это в виду. Ни одно произведение лютеранского кантора и католической Вене публично не исполнялось.
– Можно мне положиться на Розенберга? – спросил Вольфганг, откладывая в сторону свои фантазии.
– На Розенберга может положиться только сам Розенберг, но с ним следует считаться. Он пользуется расположением императора.
– Простите, друг мой, но мне казалось, что сами вы имеете на императора куда большее влияние.
Ван Свитен криво усмехнулся.
– Многие думают, что имеют влияние на Иосифа. Иногда он прислушивается ко мне, иногда к Розенбергу или к Кобенцлу, а чаще всего вообще никого не слушает. Однако я уверен, музыка Себастьяна Баха ему не понравится. Иосиф отдает предпочтение итальянской музыке.
– Нужно ли мне готовиться к концерту в Бургтеатре?
– Разумеется. Независимо от того, явится император или нет, все остальные посетят концерт.
В самый разгар приготовлений к публичному концерту Вольфгангу пришлось менять квартиру – приехала сестра Ветцлара. Хозяин чрезвычайно смутился, и, когда Вольфганг подыскал себе комнаты на Кольмаркт, барон перевоз их туда за свой счет и внес вперед квартирную плату, уж это-то он обязан сделать для своего дорогого друга, пока тот не подыщет себе приличное пристанище, сказал барон.
Но у Вольфганга не было времени заниматься поисками новой квартиры – выступая в роли импресарио, он был по горло занят составлением программы для своего концерта.
Он сидел в гостиной за обеденным столом, служившим ему одновременно и письменным, изучал партитуру Хаффнеровской симфонии и думал, куда ее лучше вставить. Он попросил Папу вернуть ему симфонию, с тем чтобы включить ее в публичный концерт – в Вене она еще пи разу не исполнялась и явится для венцев открытием. Музыка симфонии поразила его.
– Я не помню из нее ни единой ноты, – сказал он Констанце, – но она определенно должна понравиться. Очень эффектная музыка, – добавил он, словно впервые это обнаружил.
И тут с приветливой улыбкой вошла Алоизия.
Вольфганг постарался взять себя в руки, но Алоизия уже сжимала сестру в объятиях и поздравляла с замужеством, а Констанца, зардевшись, с довольным видом принимала поздравления, хоть и не смогла удержаться от слов:
– Значит, ты ничего не имеешь против?
– Констанца, оба мы – Иозеф и я – очень за тебя рады. Вольфганг, теперь, когда мы породнились, могу я поцеловать вас по-сестрински?
Вольфганг смутился, а Констанца сказала:
– Раньше ты не спрашивала разрешения.
– Раньше вы не были женаты. – Алоизия подошла к Вольфгангу. Он подставил ей щеку, а она поцеловала его в губы и постаралась вложить в поцелуй как можно больше чувства, но Вольфганга это ничуть не тронуло.
– Что вы от меня хотите, Алоизия? – спросил он. Свояченица выглядела чрезвычайно элегантно.
– Я могла бы спеть одну из ваших арий на концерте в Бургтеатре?
– Слово за Констанцей.
Алоизия приложит все усилия, чтобы отбить его у меня, ревниво подумала Констанца, но вслух сказала:
– Если Вольфганг хочет, чтобы ты исполнила какую-нибудь из его арий, разве я могу возражать?
– И я исполню ее очень хорошо. Моя сестренка, надеюсь, не сомневается?
Алоизия, пожалуй, права, думал Вольфганг: дублируя Кавальери в «Похищении из сераля», она пела партию Констанцы с большим изяществом и вкусом. Ее участив внесет в программу концерта разнообразие и вызовет интерес публики.
Вольфганг согласился. Алоизия рассыпалась в благодарностях – ему было неловко и в то же время приятно.
Публичный концерт, намеченный на 23 марта в Бургтеатре, представлял для Вольфганга событие огромной важности. Он понимал, что в случае успеха получит возможность безбедно существовать, занимаясь только композицией и участвуя в концертах, и сможет отказаться наконец от опостылевших уроков. Все места были распроданы – первое хорошее предзнаменование. Император присутствовал в театре. Публика собралась самая изысканная.
По окончании программы бурные аплодисменты долго не смолкали.
Через несколько дней, исполненный гордости и радостных надежд, Вольфганг писал Папе подробный отчет.
«Уверен, что Вы уже слышали об успехе моего концерта. Вся Вена только и говорит о нем, и слухи наверняка уже достигли Зальцбурга. Император со свитой почтил концерт своим присутствием, и вопреки привычке Иосиф досидел до конца, громко аплодировал, полностью одобрил составленную мною программу и посоветовал устраивать побольше подобных концертов в Вене, а также преподнес двадцать пять дукатов.
Мне кажется, моя программа понравится и Вам.
Первым номером была исполнена «Концертная симфония» ре мажор, написанная мною в 1779 году. Потом – Хаффнеровская симфонии.
После этого выступил я: сыграл свой ре мажорный концерт специально для фортепьяно с новым финалом в форме рондо, написанным специально дли этого случая, и третий из моих новых концертов по подписке, тот, что в до мажор, а на «бис» исполнил вариации на тему арий Глюки и Паизиелло – оба присутствовали в зале.
Разнообразия ради Тореза Тайбер спела арию из моей последней миланской оперы «Люцио Силла». Алоизия Ланге исполнила арию из «Идоменея», паписанного в Мюнхене, и еще одно, только что сочиненное мною рондо. Валентин Адамбергер исполнил арию, которую я недавно сочинил специально для него. Затем по просьбе императора в конце программы был повторен финал Хаффнеровской симфонии.
Я выступлю на концерте Терезы Тайбер – в благодарность за ее участие в моем концерте, – и у меня есть много других частных приглашений.
Концерт в Бургтеатре, уверяют меня, принесет мне большой доход – ведь все билеты были раскуплены, не остава лось ни одного свободного места. Правда, расходов много, особенно дорого обойдется наем помещения. А теперь я заканчиваю письмо, иначе пропущу почту. Моя любимая жена шлет Вам тысячу поцелуев, и мы оба с любовью обнимаем нашу дорогую сестру и остаемся, как всегда, преданные Вам и послушные дети В. А. и К. Моцарт».
