1916. Волчий кош - Тимур Нигматуллин
– Кто ж товары в Спасске сдает, а в город пустых верблюдов ведет? А? – Карабек достал из кармана камзола чехол с очками. – Арсен три дня дежурил, ждал. Алимбай про китайца сказал. Я хотел узнать, что за китаец такой. Узнал.
В очках Карабек стал похож на ученого-астронома из древности. Одной рукой четки перебирает, другой бороду гладит, от самого подбородка до груди пальцами ведет, как чародей сказочный.
– Никакой он не китаец! – заявил Карабек и достал из другого кармана фотокарточку. – Вот, смотри.
Халил взглянул на протянутую ему фотографию. С нее, сидя возле искусственной салонной пальмы, смотрел Асана-сан в военной форме. Внизу на вензеле было подписано: «Фергана. Ротмистр Асанов В. Х. 1904 г. Салон Стужева А.».
– То есть он китаец, конечно, – исправился Карабек, – но служит у царя. И ты в городе был ему не нужен.
От удивления Халил открыл рот, вертя фотографию в руках. Асанов – ротмистр? Так вот откуда русский без акцента. Вот почему не торговался, а торопился в Акмолинск. Но откуда Карабек это знает?
– Хаджи… И это Алимбай сказал?
Карабек, прекратив перебирать четки, поправил очки, затем молча приподнялся в кресле.
– Я стар уже, – выпрямляя спину, ответил он, – давно живу в этом городе… Очень давно… И ко мне разные люди ходят. Все знать тебе сейчас лишнее. Про Асанова никому не говорил?
– Кривой Арсен предупредил, – Халил никак не мог уловить смысл слов Карабека, – да и кому говорить? Но из управы обязательно спросят про него.
– Спросят, – загадочно подтвердил Карабек, – должны спросить. Ты про дорогу мне расскажешь? Про груз? Тебя Тропицкий почему выбрал?
Халил все честно рассказал, без утайки. Как встретился с уездным начальником в пекарне, как без помощников ушел в Бухару, как познакомился в караван-сарае то ли с японцем, то ли с китайцем – ротмистром Асановым, как пришлось его брать с собой.
Про обратный путь Карабек слушал особенно внимательно. Задавал вопросы, особенно когда Халил рассказывал про остановки и груз.
– Чувалы, – задумчиво ходил по небольшой комнате мулла, – два чувала. А что в них?
Халил пожимал плечами.
– И Асанов именно их взял, а не ящики с тканями. Интересно… На чувалах печати какие?
– Вроде Коканда.
– Все верно, – так же думая о чем-то своем, сказал Карабек, – кокандских ханов печати стоят.
Когда Халил рассказывал про чомолаковцев, Карабек интересовался их оружием.
– Такое же новое, как Иманов получил. С одного склада, значит. Понятно…
На рассказе про Алимбая замолк. Затем неожиданно произнес:
– Алимбай всю правду сказать не может. Сам, скорее всего, многого не знает. Но в Акмолинске гроза собирается, что-то назревает. – Мулла провел ладонями по седой бороде. – Уходить надо тебе с Хадишой на Джамалеевку. Там отсидись. К тебе могут сунуться, когда гроза начнется. Ты теперь всем нужен.
– Да кто сунется? – не сдержался Халил. – Какая гроза? Что происходит?
– Асанов этот никакой документ при себе не держал? Не показывал? – не обращая внимания на слова Халила, твердо спросил Карабек. – Кроме этих чувалов ничего не вез?
– Нет. Все, что было, на хамамах грузили. Часть ящиков осталась. При себе, кроме халата и туфлей, не было ничего. Чалму и то мою взял.
– Сегодня груз Тропицкому отдашь, – размышляя, продолжал Карабек, – а будет про своего человека спрашивать, скажи, что в Спасске остался. Раз чист ты, то отпустит. А нет…
В этот момент в дверь постучались, и в комнату заглянул невысокий, одетый в белый легкий костюм человек, держащий в руках круглую летнюю шляпу с узкими полями. Большелобый, с живыми, немного навыкате глазами и модными нынче усиками (подбритыми у губы), он был похож на сома.
Мулла кивком дал понять, что заходить можно. Поздоровавшись с Карабеком, человек в белом протянул руку Халилу.
– Садвакас. Учитель в школе. А вы?
– Халил. Караванщик.
Садвакас с интересом разглядывал Халила.
– Тот самый караванщик, значит! Ну-ка, ну-ка, я вас получше разгляжу! Красавец! Выжил, значит!
Халил, услышав последнюю фразу, сжал кулаки, напрягся.
Садвакас, словно поняв, что допустил оплошность, стал говорить еще быстрее, поглядывая то на муллу, то на Халила:
– Дорога дальняя. Я бы точно не выжил. Вы же видите, как я одет. В таком костюме и шляпе дальше Каркаралинска навряд ли доеду. А в холод и подавно. Карабек-хаджи про вас много рассказывал. Позвольте, – он, заметив лежащую на столе фотокарточку, взял ее в руки, – это же фотография, которую мне сэр Томас из Тоттенхема передал. Карабек-хаджи, помните, он еще сказал, чтоб я вам ее показал и про Халила напомнил? Значит, прав был сэр Томас, этот военный человек был опасен!
– Был? – переспросил Халил.
– Ну, раз вы здесь, – рассмеялся учитель, – значит, был!
Час от часу не легче, подумал Халил. Карабек недоговаривает, из города советует уехать. Учитель тоже без остановки болтает. Еще какой-то сэр Томас появился. Шел в мечеть с одним вопросом, уходит – с целым ворохом.
– Впрочем, – Садвакас провел по лбу платком, – не слушайте меня. Карабек-хаджи в сто раз умнее, и слушать надо его. А вас, Халил… Вы женаты, кстати? Вот если женаты, то обязательно жену с собой берите, у нас завтра вечером в училище спектакль. Называется «Волны счастья». Придете? Я в город ненадолго, на неделю всего приехал. Вы должны быть и посмотреть. Будет очень интересно!
Карабек снова сел в кресло и перебирал четки – все, что нужно, он узнал от Халила. Чувалы с кокандским сургучом необходимо отдать Тропицкому. Забирать их опасно, да и что с ними делать. Не сэру же Томасу, действительно, отдавать. Садвакас – человек от бога, поэт. Обмануть его, как ребенка, можно. Сказал ему англичанин, он и поверил… Эх… Лет тридцать бы скинуть сейчас, чтоб как тогда, когда мечеть строили, мог бы генерал-губернатору на его издевательский указ: «Строить мечеть разрешаю. Но без минарета» в лицо сказать: «Ты церкви свои без крестов строишь? Народ не гневи… Гроза будет!» А сейчас… Сейчас гроза неминуема, говорить уже никто не хочет… И никто уже не слышит друг друга!
– Халил! Тебя же Хадиша ждет! – невзначай напомнил Карабек караванщику про дом. – А мы с Садвакасом еще посидим. Если что, Арсен тебя позовет!
Попрощавшись с муллой и Садвакасом, Халил вышел из мечети и быстрым шагом направился к верблюдам. Через минут десять, пройдя по Большой Татарской улице, он будет дома, откроет зеленые резные ворота и наконец-то обнимет Хадишу.
Глава 5. Дача
На даче у Кубрина играли в городки. В очерченном «городе» стояла рюха «баба в окошке», а сбивал ее сам купец первой гильдии, глава городской думы Степан Константинович Кубрин. Купец
