Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов
Охотник направился немного в сторону, хотел добыть несколько белок и посмотреть, насколько выходная шкурка. Если мех не подошёл, придётся ещё подождать немного. Довольный Чур, словно понимая, что настало его время, залаял громко с привизгом, как лаял только на белку. Нюнням подошёл к огромной сосне и стал слушать и всматриваться, пытаясь определить место. Белка сама себя выдала. Шевельнулась, и свежие снежинки полетели вниз, раскручиваясь на лету. Фыркнула стрела, и зверёк, сбитый с ветки тупым наконечником, полетел вниз. Ошалевший, он даже и не сообразил, как попал в зубы собаке. Чур придавил зверька и положил рядом.
— Молодец, хороший. — Нюнням погладил собаку и поднял белку. Провёл по меху рукой, дунул на него. Мех оказался хороший. До полудня добыли ещё с десяток белок и повернули обратно. По дороге Чур облаял пару глухарей, которых Нюнням подстрелил, всё больше радуясь своему луку. Ободрав птиц, настроил попутные кулёмы на соболя, плашки и черканы на белку.
К берлоге подходили тихо, стараясь не шуметь и не спугнуть зверя. Совсем близко подходить не стоило — медведь чутко спит. Нюнням подозвал собаку, обнял её за шею и стал всматриваться в то место, где было логово, надеясь увидеть хоть какие-нибудь приметы присутствия медведя. Собака никак не реагировала, видно, снегом скрыло все запахи. Нюнням уже было собрался подойти совсем близко, но вдруг увидел, что на кустах у земли есть немного инея.
— Там. Там хозяин, не ушёл. — Охотник завернул собаку и пошёл от берлоги. — Завтра можно будет смело приходить сюда с охотниками.
И Нюнням, совсем молодой охотник, будет добывать зверя.
— Пойдём, Чур, домой. На сегодня хватит. Ты молодец, хорошо поработал.
И они опять по кругу обошли берлогу и пошли в стойбище. По дороге Нюнням много раз прокручивал в голове свои действия, которые он должен будет предпринять завтра. Всё выходило гладко, осталось только прийти и добыть зверя.
В стойбище, уже при свете костров, Нюнням взял пальму, берёзовое древко, на конце которого привязан нож, шириной в ладонь и длиной в три ладони, заточенный с обеих сторон, подошёл к костру, где сидело несколько охотников, недавно пришедших со своих угодий и покуривавших трубки. Нюнням древком ударил о землю, а потом стукнул о землю луком. Следующим движением был несильный стук пальмы о лук. Все затихли. Охотнику понятен этот жест. Вслух говорить о медведе было запрещено. И этим жестом охотник говорил, что найдена берлога и нужна помощь. Все поняли, какая удача улыбнулась молодому охотнику.
Нюнням вошёл в юрту и положил добычу. Глухарей сразу забрала Кутега и пошла варить. Шалгу взял беличьи шкурки и стал разглядывать. Растягивал, встряхивал, дул на мех, клал одну, брал другую.
— Годные шкурки, можно добывать, — сказал старик. Ему уже было известно о берлоге, хотя об этом вслух никто не говорил.
— Завтра и пойдём. Погода подходящая. Лучшего не будет, — сказал старик, закуривая трубку.
— Хорошо, пойдём завтра, — кивнул сын.
В чум вошёл Чалык. Он тоже ходил, торил тропы в своих угодьях. Добыл немного белок. Шалгу пересмотрел и его добычу, определяя, а не рано ли охотники пошли за добычей, изъянов тоже не нашёл.
— Пора, — только и сказал он и добавил: — Завтра поможем Нюнняму, а потом каждый пойдёт за своей добычей.
Вскоре в котле варилось мясо. Приятный запах щекотал ноздри. Кутега помешивала варево да подкладывала дрова. Нюнням сидел в своём углу и смотрел на огонь. Пытался что-то высмотреть в каждом языке пламени. И увидел много девичьих лиц, пытался определить, кто же будет его невестой. Но все девушки вдруг показали ему язык. Нюнням присмотрелся, а вместо разных лиц, везде было только лицо вредной Теги. Юноша отмахнулся и проснулся. Отец с братом рассмеялись. Только Кутега молча подала ему кусок горячего мяса и кружку с бульоном.
— Ешь, завтра будет трудный день, — сказала она. — Не слушай их. Они шутят. Юноша некоторое время сидел, не понимая, что произошло, чем ещё больше рассмешил мужчин. Потом съел мясо, выпил бульон и сразу уснул. Шалгу усмехнулся, а Чалык сказал:
— Умеет Нюнням спать, как дитя.
— Молодой ещё, — согласился Шалгу. — Придёт время, и ему будет не до сна.
Утро выдалось пасмурным, но нехолодным. Охотники собрались посреди стойбища. В руках у некоторых были пальмы, у других только луки. Об охоте никто не говорил: курили, смотрели по сторонам, ждали, пока выйдет Шалгу и поведёт. Чалык тоже был среди всех. Только Нюнням со стариком о чём-то говорили в чуме. Старый охотник давал последние наставления. Смелость — это хорошо, но надо и дело знать.
— Мы жерди просунем в берлогу, чтобы он не выскочил сразу, а ты тогда не теряйся. Знаешь, что делать?
— Знаю, — ответил юноша.
— Пошли, — кивнул Шалгу. — Пора.
Отец первым вышел из чума, за ним сын. Нюнням шёл первый по праву нашедшего берлогу, за ним Шалгу. Остальные неторопливо шествовали следом. Собаки носились вокруг, чувствуя что-то необычное. Чур бежал впереди хозяина, изредка оглядываясь. Не доходя до места, охотники остановились, вырубили четыре хороших берёзовых жерди. К берлоге подходили тихо, чтобы до времени не спугнуть зверя, а то пойдёт по лесу, попробуй тогда его взять. Хорошо, если собаки посадят, а то попрёт по густому ельнику, собаки сразу отстанут. Потом будет блудить, вредить всем. Когда подошли совсем близко, собаки, как ошалели, кидались прямо в «чело», вход в берлогу. Чалык и ещё двое охотников быстро вставили жерди в «чело» наперекрест, чтобы не дать возможности зверю сразу выскочить. Надо задержать его на несколько мгновений, которых должно хватить охотнику. Нюнням, держа в руках пальму, стоял немного в стороне. Шалгу и Чалык стали шурудить жердями, стараясь поднять зверя. Медведь поначалу не реагировал, затем стал отбивать жерди лапой, потом зарычал. Собаки вились возле него, мешая охотникам. Один молодой кобель нырнул в берлогу: раздался визг, и сразу назад вылетело распластанное собачье тело. Никто даже не успел оттащить собаку, как показалась медвежья голова. Шалгу резко защемил жердь. Шея медведя на мгновение оказалась зажатой. Зверь взревел, оскалив клыки. Верхняя губа завибрировала, разбрасывая слюну. Маленькие серо-жёлтые глазки пронизывали насквозь, страх обволакивал холодной пеленой. Нюнням смотрел прямо
