Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне
Сидя в магазине перед прилавком, заваленным галстуками и перчатками, Браконно улыбался приказчице и расточал перед нею любезности во вкусе старого режима.
— А, прелестная Германсия, если б вы только захотели обратить внимание, чего я не сделал бы, чтобы привлечь его!
— Если вас послушать, — отвечала продавщица, — глаз не хватит, чтобы потом выплакать все слёзы. Мои товарки уверяют, что вы обманщик. Да и хозяйка постоянно предостерегает нас от таких людей, как вы.
— А разве сама она принимает меры предосторожности, которые советует вам? Разве около неё не вертится петушок с чёрной головкой, который так ухаживает за её мужем...
— Ах, вы намекаете на Леклера? Он тут только по делам. Он приходит сюда только за поручениями. Сегодня вечером он должен ехать вместе с хозяином везти шёлковые материи для жены первого консула.
— Каким образом вы знаете об этом, божество моё?
— Очень просто. Мне было поручено завернуть образчики, и при этом хозяин сказал: «Если гражданка Бонапарт введёт в моду эти лионские ткани, это принесёт нам целое состояние».
— О, я знаю, что гражданка Бонапарт желала бы создать настоящий двор. Но не скоро создашь аристократию из бывших торговок фруктами и прачек, которые наполняют теперь залы Тюильри.
— Вы относитесь чересчур презрительно к этим дамам. Мадам Ланн очень недурна собой, мадам Мюрат красавица, а что касается восхитительной сестры первого консула...
— Ну, она не в счёт. Это настоящая красавица. Но, конечно, никому из них не сравняться с вами.
Он встал, и от этого движения с его парика посыпалась душистая пудра.
— Прикажете доставить к вам ваши покупки, г-н кавалер?
— Нет, прелесть моя, в двух шагах отсюда, у церкви Св. Рока меня ждёт моя карета. Я возьму эти лёгкие пакеты с собой.
Он приветливо простился с продавщицей и вышел из магазина.
«Ходу, Браконно, ходу, — думал он. — Прежде всего переменим причёску и костюм. Необходимо с шести часов вечера не упускать из виду «Bonnet Bleu». Если Сан-Режан отправляется в Тюильри, то, конечно, не затем, чтобы показывать Жозефине образчики шёлковых материй. Но я буду настороже, что бы он ни замышлял».
Повернув на улицу Сурдиер, сыщик пошёл быстрее. Он свернул на Мельничную Горку и направился к домику, имевшему весьма дряхлый вид. Через полчаса он вышел оттуда в костюме muscadin, в узких панталонах и в камзоле с длинными фалдами. От прежнего старичка в шёлковой одежде не осталось ничего.
Когда мальчик магазина Лербура окончил около семи часов укладку шёлковых материй в карету, на крыльце показалась Эмилия в сопровождении мужа и Сан-Режана.
— Ну, гражданин, садитесь с моей женой, — сказал Лербур, дружески похлопывая его по плечу.
Сан-Режан поместился на передней скамейке.
— А, вы не хотите меня слушать, — сказал Лербур. — Хорошо. Ехать недолго. В Тюильри.
В карете Сан-Режан осторожно взял руку Эмилии и тихонько её пожал. Ручка молодой женщины попробовала было сопротивляться, но затем решила покориться, и Сан-Режан почувствовал, как жар этой нежной ручки охватывает его сердце. Лербур принялся болтать, но они не слушали его, занятые самими собою и всецело поглощённые новыми сильными впечатлениями.
— Вот мы и приехали, — вдруг сказал торговец.
Обе руки разъединились. Молодые люди обменялись взглядом. Они вышли из кареты перед гренадером консульской гвардии, стоявшим на часах.
— Гражданин Леклер, передайте мне эти материи. Эмилия, дитя моё, выходи. Захвати кружева. Кучер, дожидайтесь нас здесь.
Они прошли во двор и вступили в вестибюль. Внизу их встретил дежурный офицер. Лербур важно спросил его:
— Можно видеть генеральшу Бонапарт?
— Потрудитесь подняться на первый этаж. Там вы скажете...
Когда они поднялись, им навстречу вышел лакей.
— Я гражданин Лербур. Мадам Бонапарт, вероятно, уже ждёт меня.
— Мне приказано провести вас, — отвечал с поклоном лакей. — Благоволите следовать за мной.
Через галерею Лербур и его спутники прошли в частные апартаменты жены первого консула и остановились в небольшой гостиной, обитой зелёной материей и уставленной лёгкими канапе и низкими креслами с выгнутыми ножками во вкусе XVIII века. Издалека к ним долетали звуки разговора, шум нескольких женских голосов, среди которых выдавался иногда голос, похожий более на мужской. Вдруг дверь быстро отворилась, и вошла Жозефина, весёлая и приветливая. Её сопровождали Гортензия Богарне и мадам Мюрат.
На Жозефине было надето белое кисейное платье с чудными кружевами. Смелый вырез открывал почти всю её красивую грудь, руки были обнажены по локоть. Юбка была так узка, что при каждом движении ясно обрисовывались формы гибкой креолки. Светлые волосы были подобраны кверху и лишь на висках падали локонами. Если б не зубы, она могла бы поспорить в красоте с сестрой консула и даже с самой Гортензией. Грациозным жестом она пригласила обеих молодых женщин садиться. Она указала на табурет и мадам Лербур и, обращаясь к торговцу, весело спросила:
— Ну, покажите нам ваши новинки...
В то же время она с любопытством разглядывала Сан-Режана. Она сразу заметила смуглый цвет его лица, красивый профиль, обрамленный каштановыми волосами, и аристократические особенности его фигуры. По его губам скользнула улыбка.
— Этот господин, — спросила она, — приехал из Лиона и привёз материи, которые вы хотите мне показать?
— Да, сударыня, — сказал мнимый Леклер, отвешивая почтительный поклон.
— Отлично. Кладите их сюда на стол.
— У нас есть также чудные кружева из Англии и превосходные индийские ткани, — заметил Лербур.
И на зелёном диване он разложил великолепные кружева ручной работы, которые вызвали изумление Гортензии и мадам Мюрат. Жозефина более интересовалась материями, которые ей показывал Сан-Режан, и перебирала тонкой белой рукой шёлковые лионские ткани.
— Эта отрасль промышленности, вероятно, нуждается в покровительстве? — спросила она.
— Да, сударыня, — тихо отвечал Сан-Режан. — Город ещё не оправился после репрессий 93-го года. Кроме того, явился гениальный человек, по имени Жакар, который изобрёл станок, исполняющий с удивительной точностью работу человека. Промышленность Лиона оживёт, если её поддержать. Достаточно первому консулу ввести в моду шёлковые одежды, чтобы фабрики заработали по-прежнему.
— Вы очень толково объясняете. Нужно, чтобы Бонапарт мог слышать вас сам. Я узнаю, можно ли это...
Она поднялась и вышла из гостиной. Эмилия, занятая с Гортензией и женой Мюрата, едва могла следить за беседой мнимого Леклера. Но Лербур отлично понял, куда клонилось дело. Он быстро мигнул своему другу.
— Послушайте.
