Александр Степанов - Петропавловская оборона

Перед угрозой нападения врага Завойко принял единственно правильное решение — русскую землю защищать до последнего человека.

Собрав гарнизон и жителей Петропавловска, он обратился к ним с идущими от души словами:

«—В тяжкие годины нашествия врагов весь русский парод поднимался, как один человек, выступал на зашн-

ту своей родины, а старики и женщины несли на площадь свои пожитки и припасы, чтобы одеть и накормить воинов.

Вот почему Россия еще никогда не теряла ни одной пяди земли, и эта слава не должна померкнуть перед наступлением второго тысячелетия России! Сюда, на самый отдаленный край родной земли, заброшена ничтожная горсть русского народа... У нас нет войска, нет хлеба, мы не можем ожидать помощи ни от кого... Мы должны только помнить, что мы русские люди и что наша родина требует от нас жертв. Но разве может быть такая жертва, которой Мы не принесли бы для чести отечества? Мы положим жизнь свою, а кто имеет какое-либо достояние,, тот принесет его сюда в пользу воинов, остающихся без ' продовольствия.

Всех вас, стоящих здесь, я приглашаю: идите за мной... а если между вами найдутся малодушные, то пусть они сию же минуту выступают за черту города, а полиция заметет их след».1-'

Обращение Завойко было горячо воспринято матросами и местными жителями. На следующий день все, кто мог держать в руках лопату или .кайло, вышли на строительство батарей. К наличному составу гарнизона прибавилось четыреста работников, в числе которых были даже дети и подростки в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет, перевозившие на лодках и вельботах хворост для устройства укреплений.

Люди ежедневно трудились от утренней зари до сумерек.

• «Работа кипела при неумолкаемых песнях, в которых участвовал и Завойко и нередко принимал на себя роль запевалы, хоть на душе у него были совсем другие песни, в особенности это случалось, когда маяк подавал 40

сигнал: «-в море видно судно», — рассказывал современ' ник обороны Петропавловска.

Один из таких сигналов был принят 19 июня (I июля). Тотчас же матросы надели парадные костюмы и с ружьями и .артиллерийскими зарядами собрались к пушкам Сигнального мыса. Они говорили удивленным свидетелям — иностранцам:

— В России еще не было примера, чтобы солдат, сошел со своего поста перед неприятелем...

Тревога оказалась, однако, напрасной: вскоре с маяка сообщили, что судно несет на себе русский флаг. Это был фрегат «Аврора», бросивший в этот день якорь в Петропавловском порту.

9 000-мильный переход40 «Авроры» от .места последней стоянки до Петропавловска был необыкновенно. тяжелым. Избегнув пленения в Кальяо, «Аврора» вышла не-отремонтированной, без достаточного запаса пресной воды и провизии. Делая по 180 миль в день, за шестнадцать суток фрегат дошел до экватора, где его захватило безветрие. «Потом после четырех дней штилей и переменных ветров явился пассат северо-восточный; явился и дал себя знать. Дул он чрезвычайно свежо... Погода сквернейшая и очень холодная, небо всегда облачное, беспрерывные дожди, а в промежутках мокрый, пронизывающий до костей туман — в утешение; тяжело приходилось, но в это время, по крайней мере, мы быстро продвигались вперед и не сомневались в скором достижении цели»,41 42 — писал участник перехода мичман Фесун.

Потом поднялся, как шутили моряки, «мордавинд» — то есть ветер в лицо.

«Начались противные западные ветры, дувшие с силою, часто доходившею до степени шторма. При огром-

•юм океанском волнении фрегат часто черпал бортами, вода попадала в батарейную палубу, пазами проходила в жилую, так что команде не оставалось места, где бы укрыться от сырости».

Заболело более половины экипажа, тринадцать человек умерли, наконец свалились сам командир и даже корабельный врач. При таком состоянии экипажа командир «Авроры» Изыльметьев не мог взять -на себя риск итти к устью Амура, в места отдаленные и почти не известные морякам.

Война требовала иного решения, и оно было принято. Командир фрегата проложил новый курс — в ближай; шин русский порт, — в Петропавловск.

Приход «Авроры» на Камчатку оказался как нельзя кстати. С большим подъемом ее встретили петропавловские моряки и население.

Как только началась высадка, женщины засыпали шлюпку черемшой, ягодами и поднесли гребцам кувшины с молоком. Это были единственные -подарки, которыми располагали петропавловцы...

«Когда Завойко прибыл на фрегат, — сообщает участник петропавловской обороны, — то увидел там следующее: командир лежит на койке тяжело больной; в обеих палубах'подвешены койки, и на них лежат больные цынгой матросы, числом до 200 человек; остальные 84 человека также с трудом несут службу,43 ибо все переболели.

Завойко распорядился послать в ближайшее село к камчадалам и объявить им, что прибыл фрегат с больной командой, которую завтра должны перевезти на Па-ратунские горячие ключи, а потому он, Завойко, просит камчадалов привести туда своих коров, кормить боль-

ПЫХ МОЛОКОМ П КУПЕЛЬ ПХ 13 КЛЮЧАХ, СЛОВОМ, ОЫТЬ ДЛЯ

них братьями и сестрами милосердия, так как город занят постройкой батарей и не может для ухода за боль* нымн отделить ни одного человека.

На другой же день всю команду фрегата на катерах н ботах перевезли на горячие ключи, причем все служа-кцне выполняли обязанности гребцов, а в порт.у остались только Завонко н инженер Гезехус».*

Через несколько дней команда «Авроры» включилась в строительство батарей. Перед лицом опасности вражеского нападения некогда было отдыхать, лишь несколько десятков тяжело больных оставалось в госпитале.

ч От имени экипажа командир корабля капитан-лейтенант Изыльметьев заявил, что как бы ни был силен враг, о сдаче не может быть и речи, что «Аврора» будет сопротивляться до последней минуты, а если неприятель одолеет, фрегат будет взорван самой же командой.

Взяв на себя общее командование, Завойко рапортовал управляющему Морским министерством о принятых мерах по укреплению обороны Петропавловска.

«Надеюсь, — писал он, — при воодушевлении храброго войска и всех защитников Петропавловского портаг отражать неприятеля, пребывая, впрочем, в твердой решимости как бы ни многочислен он был, сделать для защиты порта и чести русского оружия все, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови, при этом осмелюсь выразить искреннейшее убеждение мое, что во всяком случае флаг Петропавловского порта будет свидетелем подвигов, чести и русской доб* лести».44 45

Завойко и Изыльметьев проявили прекрасное качество военачальников: они вдохнули уверенность бойцам в свои силы, подняли защитников Петропавловска на совершение, казалось, невозможных дел.

«В городе ни одной батареи не было, а их требовалось для защиты по малой мере семь штук построить. Пушки хотя и отыскались, да все негодные: у которой дуло оторвано, у иной казенника не было, все как есть перержавели, да опять и калибр малый, много-много что осьмифунтовый, одним словом, как есть, все хлам да брак», — рассказывал художнику Боголюбову, рисовавшему картину Петропавловской обороны, один из рядовых аврорцев.

Весь гарнизон, Бее жители Петропавловска участвовали в возведении оборонительных сооружении. Команда «Авроры», служащие порта, жители города, камчадалы из окрестных деревень каждодневно выходили чуть свег на строительство. «Куда ни заглянешь, везде кипит работа. Кто режет хворост для фашинника, кто фашины* вяжет, кто мешки с землей набивает, и все это несется на батареи. А на батареях землю копают, брустверы наваливают и устанавливают амбразуры для орудий. В одном месте слышно треканье, — бревно,значит, на батареи та-щут, чтобы платформы (деревянный настил для установки орудий. — А. С.) устроить, в другом месте поют «Дубинушку»: — -глядь, и пушку везут. Одним словом, с самой ранней зорюшки и до позднего вечера, куда ни обернешься, — всюду кипит работа, повсюду народ, как з муравейнике мураши возятся. Бабы, ребятишки, — к те работали, понимается, что их никто не нудил, а так. по своей охоте шли да нам помогали»**.

* Фашины — пучки хвороста для скрепления бруствера, бруствер — насыпь для укрытия батареи.

** Н. Боголюбов, Славная оборона Петропавловского порта против англо-французского флота в 1854 г., стр. 6—7.