Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1
На следующий день, 28 февраля, она приняла на себя руководство подготовкой покушения на царя и провела совещание членов исполкома, на котором было решено устроить террористическую акцию первого марта. Кибальчич должен был до завтрашнего утра закончить приготовление метательных снарядов.
Вечером в квартире у Вознесенского моста остались Вера Фигнер, Софья Перовская и «техники», изготовлявшие бомбы, – Николай Кибальчич, Николай Суханов, Михаил Грачевский и Григорий Суханов, любовник Фигнер. В окнах всю ночь горел свет. Вера Фигнер и Суханов кромсали жестянки из-под керосина, Кибальчич отливал свинцовые грузики и заполнял жестянки темной массой. Под утро Перовская ушла с двумя готовыми снарядами. Перед этим она приказала Кибальчичу и Грачевскому доделать оставшиеся два.
Этой ночью Рысакова мучили сомнения и страхи.
Ему не давали покоя жуткие мысли:
«Ведь меня все равно схватят, не на месте покушения, не завтра, так позже. Охранка перевернет все, чтобы найти убийц. И что дальше? Конечно же виселица. Как же не хочется умирать!.. Надо жить, пусть даже в тюрьме, на вечной каторге. А если бежать за границу? Но если даже это и удастся, то свои же не простят подобного. Они где хочешь достанут и убьют. Кругом смерть и кровь».
Гриневицкий же писал текст, который считал своим завещанием. Александр Второй должен умереть. Он обязательно погибнет. Будет много жертв, прольется человеческая кровь, но роскошное дерево свободы требует этих жертв. Закончив, Гриневицкий, в отличие от Рысакова сохранявший спокойствие, подумал: может, написать родным? Попрощаться с мамой? Но он отказался от этой затеи. Нет, если придется умереть, то никто не должен узнать Игнатия Иоахимовича Гриневицкого. Живым же в руки жандармов он не дастся.
К девяти часам утра в квартире на улице Тележной, дом номер 5, собрались почти все, кто должен был принять участие в нападении на царя.
Софья Львовна пришла где-то через полчаса и тут же объявила:
– Андрей арестован, теперь это установлено достоверно.
Следом за Перовской явился Кибальчич и выложил на стол сверток.
– Желябова с нами нет, но мы должны довести наше дело до конца. Вот еще две бомбы. Их немного, но если хоть одна из них достигнет цели, то этого будет достаточно, чтобы покончить с Александром.
Она пригласила всех за стол. На оборотной стороне конверта карандашом начертила план, обозначила на нем Михайловский дворец, Манежную площадь, набережную Екатерининского канала, Малую Садовую улицу, Невский проспект и Большую Итальянскую.
– Сегодня воскресенье. Император поедет на развод караула, а затем – в Михайловский дворец. Если поедет по Малой Садовой, то там его ждет Михаил Фроленко. Богданович покинет лавку за час до проезда царя. Якимова останется там, подаст сигнал о появлении кареты императора и уйдет. Фроленко тоже, если после взрыва не найдет смерть под развалинами. Он знает об этом и готов выполнить миссию до конца. – Перовская поставила крестик на углу Малой Садовой и Невского проспекта, потом продолжила: – Если же царь минует Садовую, то мы должны перекрыть все возможные пути к замку. – Она взглянула на Рысакова: – Николай, вы встанете у Екатерининского сквера.
– Хорошо, – тихо ответил Рысаков.
Перовская перевела взгляд на Емельянова.
– Ваше место на перекрестке Малой Садовой и Невского. Только не подходите близко к кондитерской, где нас не раз видели. Как бы царь ни поехал, он не может миновать угла Итальянской улицы и Манежной площади. Поэтому здесь встанут Михайлов и Гриневицкий. Я же на Михайловской улице буду следить за царским кортежем. Если услышите взрыв на Садовой, бегите туда и действуйте по обстоятельствам. Если же царь проедет в замок, я дам знать об этом. Тогда сходимся на Михайловской, чтобы встретить тирана на обратном пути. У кого есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было.
Террористы разобрали бомбы, присели перед дорогой и разошлись по своим местам, определенным планом.
Накануне вечером к императору явился граф Лорис-Меликов с докладом об аресте Желябова.
Александр Второй принял его после ужина.
– Рассказывайте, граф, как взяли этого разбойника.
– Вам, ваше величество, наверняка известны показания покойного Гольденберга.
– Это тот, кто предал своих дружков и повесился в камере?
– Он, ваше величество. Показания Гольденберга сослужили нам хорошую службу. Ведь он обратил особое внимание на Желябова как руководителя террористической организации. Мы тщетно искали его почти два года. Наконец-то я могу доложить, что этот страшный человек в наших руках.
– Как его взяли?
– Агентура сделала свое дело. Желябов пытался оказать вооруженное сопротивление, но был арестован вместе с неким Михаилом Николаевичем Тригони в номере гостиницы.
– А это что еще за птица, Тригони?
– Внешне вполне нормальный человек. На самом же деле руководитель «Народной воли» в Одессе. Приехал в Санкт-Петербург для участия в покушении на вас, ваше величество.
– Господи! – Император перекрестился. – Как же мне надоели эти террористы! Никак не желают жить мирно. А ведь среди них много людей образованных, студентов, интеллигенции, выходцев из достойных семей. Что же с ними происходит? Почему желают смерти мне и, как следствие, самим же себе? Ведь они не могут не понимать, какое наказание ждет их за посягательство на императора. Сколько мы казнили, на каторгу отправили, нет, никак не угомонятся.
– Мы справимся с ними, ваше величество.
Александр Второй махнул рукой:
– Справляйтесь. Что-то еще, граф? А то у меня дела.
– Я хотел бы отметить товарища прокурора господина Добржинского.
– В чем его заслуга?
– В канцелярии градоначальника, куда был доставлен Желябов, он продолжал разыгрывать из себя некоего Слатвинского, по паспорту которого жил. Добржинский же опознал его.
– Выразите от моего имени благодарность товарищу прокурора. Теперь все?
– На сегодня все, ваше величество.
– Не смею задерживать, граф, до свидания.
– До свидания, ваше величество.
Утром рокового воскресенья 1 марта 1881 года градоначальник генерал Федоров собрал у себя всех полицмейстеров и участковых приставов и объявил о том, что главные деятели анархистов Тригони и Желябов арестованы. Но на свободе остаются еще несколько лиц из руководства террористической организации, посему угроза покушения на императора не исключена. Генерал провел инструктаж по действиям полиции на сегодняшний день.
Утром же в Зимний вновь прибыл Лорис-Меликов.
Александр Второй принял его и сообщил:
– Я только что подписал манифест о созыве депутатов от губерний. Он будет обнародован в понедельник и, думаю, произведет хорошее впечатление. Россия увидит, что я сделал все возможное.
– Вы приняли мудрое решение, ваше величество.
– Надеюсь. Но вы зашли не поэтому поводу.
– Да, ваше величество. Мной получена достоверная информация, что, несмотря на аресты Желябова и Тригони, террористы, оставшиеся на свободе, не отказались от покушения на вас. Оно должно произойти сегодня.
Александр Второй недовольно поморщился:
– И что вы предлагаете, граф?
– Так как опасность покушения реальна и чрезвычайно велика, я прошу вас сегодня отложить выезд на развод. До следующего воскресенья мы раскроем заговор и нанесем сокрушительный удар по террористам.
– Что? – воскликнул император. – Не ездить на развод? Да на улицах уже народ собирается, в манеж прибудет великий князь Дмитрий Константинович, а я останусь в Зимнем? По городу тут же разнесутся слухи, что император испугался каких-то полоумных студентов.
Лорис-Меликов тихо проговорил:
– Уж лучше слухи, которые полиция быстро пресечет, чем…
Александр Второй отрезал:
– Я не намерен скрываться и что-либо менять в своих планах. Попрошу вас, граф, больше не делать мне подобных предложений.
– Тогда позвольте хотя бы усилить охрану, перекрыть улицы, ограничить присутствие народа на пути вашего следования.
– Вы еще предложите разогнать людей, которые выйдут приветствовать своего государя. Из-за бредовых идей анархистов я должен избегать собственного народа? Тогда какой же я император? Никаких изменений в моих личных планах на сегодняшний день не будет. Вам же, Михаил Тариэлович, я настойчиво советую думать, перед тем как что-то предлагать императору. Вы свободны.
Лорис-Меликов, мучимый нехорошими предчувствиями, вышел из дворца. Он отъехал от Зимнего как раз в тот момент, когда туда прибыл полицмейстер первого городского отделения полковник Адриан Дворжицкий, который занимался размещением полицейских и жандармов непосредственно по постам.
Около полудня к Михайловскому манежу начали съезжаться военные. Конные жандармы были расставлены на Манежной площади, контролировали Казанскую, Малую Садовую и Большую Итальянскую улицы. Народ, всегда стремившийся увидеть своего обожаемого монарха и приветствовать его, собирался на Большой Итальянской улице и Невском проспекте от Гостиного двора до памятника Екатерине Второй. Все ждали государя.
