Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1
По требованию одесского генерал-губернатора графа Тотлебена Гольденберг был перевезен в этот город. Там он признался в убийстве князя Кропоткина, сказал об участии в подготовке покушения на императора.
13 апреля Григорий был доставлен в Петербург и заключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. В ходе беседы с Лорис-Меликовым и товарищем прокурора Добржинским он дал обширные показания против главных деятелей «Народной воли» – Желябова, Михайлова, Перовской, Плеханова, Морозова, Кибальчича и других. На основании его показаний были арестованы и привлечены к суду многие народовольцы.
Гольденберг осознал, что натворил, впал в отчаяние и 15 июня 1880 года повесился в тюремной камере на полотенце.
– Григорий просто струсил, так как являлся человеком эмоций, да еще и не умел ими управлять, – заявил Желябов. – Он поверил Лорис-Меликову и Добржинскому. Помнишь, что Григорий написал в своей исповеди?
– Как же, помню! Он рассчитывал, что сдаст всех, а правительство в ответ не станет прибегать к смертным казням. У нас будет конституция, свобода слова, амнистия. Настанет время разумно развиваться, учиться. Все обретут счастье. – Перовская скривилась. – Чушь полнейшая. Бредни идиота. Он, видите ли, рассчитывал на милость власти, а мы сейчас потеряли товарищей, должны скрываться, просчитывать каждый свой шаг. Уж лучше бы наш благодетель повесился сразу после ареста. Удивляюсь, как у него смелости хватило выстрелить в Кропоткина. А может, это и не он стрелял, а Кобылянский, с которым Гольденберг выходил на дело?
– Нет, стрелял Гольденберг.
– Удивительно.
– Говорю же, человек эмоций. Они вели его к подвигу и предательству.
– Хорошо, что сейчас у нас нет таких эмоциональных идиотов.
– Ты права. Нам и одного Гольденберга вполне хватило.
Дождь за окном усилился и громко барабанил по стеклу. Дрова в камине прогорели. Желябов бросил туда еще несколько поленьев, и огонь запылал с новой силой.
Андрей сел рядом с Перовской и сказал:
– Ничего, Софушка, рано или поздно, но мы покончим с Александром. Я сегодня встречался с Игнатом Гриневицким. Его люди, следящие за передвижением императора, установили, что после взрыва в Зимнем дворце Александр регулярно выезжает только на смену караула в Михайловском манеже и для встречи со своей любимой кузиной во дворец великой княгини Екатерины Михайловны. Возвращается он по Невскому проспекту и Малой Садовой либо, что происходит реже, по набережной Екатерининского канала.
– Ну и что?
– А то, Софушка, что этим нам и следует воспользоваться. Я и задержался потому, что ездил смотреть одно очень удобное для нас помещеньице.
– Что за помещеньице?
– Полуподвальное, вполне пригодное для того, чтобы из него сделать подкоп под проезжую часть Малой Садовой.
– Заложить в подкоп динамит и подорвать его, когда карета окажется в нужном месте, так?
– Да.
– А если?..
На этот раз Желябов прервал Перовскую:
– А если опять не замкнется электрическая цепь взрывателя, в действие вступят метальщики бомб. Случится так, что они промахнутся, тогда я лично убью императора. Прыгну в его карету и зарежу ножом.
Перовская с восхищением посмотрела на него.
– Ты самый лучший человек на всей земле, Андрей.
– Я обычный, Соня, как все, как любой из нас.
– Мы – люди цели. А мудрец говорил, что цель оправдывает средства.
– Это фраза Никколо Макиавелли и девиз иезуитов.
Софья улыбнулась:
– Мы же не такие грамотные, как некоторые.
– На что ты намекаешь, Софушка?
– Ни на что.
– Нет, погоди. Я сказал что-то смешное?
– Да нет же, Андрей.
– Это кто говорит о безграмотности? Ты? Внучка последнего украинского гетмана Разумовского и дочь генерала, губернатора Санкт-Петербурга? Ты получила хорошее домашнее образование, окончила женские курсы. У тебя диплом народной учительницы. А вот меня, выходца из крепостных крестьян, чтению учил Гаврила, дед по матери.
– А как же юридический факультет Новороссийского университета в Одессе?
– С которого меня погнали как неблагонадежного через два года после поступления. Но ладно, что-то наш разговор пошел не в то русло.
– Но нельзя же все время только о делах говорить.
Желябов встал с кровати, прошел до окна, посмотрел на улицу.
– Дождь успокоился. Идет по-осеннему тихий, мелкий. Знаешь, Соня, я хотел задать тебе один вопрос.
– Ты смущаешься? Отчего?
– Вопрос деликатный, Соня, возможно, даже неуместный.
– Да прекрати, Андрей! Не чужие. Спрашивай, что хотел. Что замялся?
Желябов повернулся к любовнице:
– Ты, Софья, никогда не хотела создать семью, нарожать детей и жить спокойно?
Перовская от души рассмеялась:
– Что? Семью, детей, спокойную жизнь? Ну ты даешь, Андрюша. – Она тут же посерьезнела и проговорила: – Во-первых, если бы я хотела создать семью, то давно уже вышла бы замуж. Папенька подобрал бы мне достойную пару, и жизнь моя была бы обеспеченной и спокойной. Во-вторых, я не переношу детей. Они вызывают у меня раздражение, особенно маленькие, сопливые, капризные. В-третьих, Андрей, спокойная жизнь не для меня. Я создана для борьбы. В ней и моя любовь, и моя семья, и мои дети.
– Мне казалось, что каждый человек, особенно женщина с ее материнским инстинктом, хочет иметь семью и детей.
Перовская скривилась и проговорила:
– Вот-вот, именно казалось. А что же сам-то бросил семью? Ведь насколько мне известно, ты женат на некой Ольге Яхненко и сын у тебя есть.
– Да, формально женат и сын есть.
– Где они сейчас?
– Не знаю. Где-то в Киевской губернии.
– Так найди их, только перед этим попросись на прием к Лорис-Меликову, покайся в грехах, передай ему наши планы, адреса конспиративных квартир. Он за тебя императора попросит. Тот милостив, простит, прикажет отпустить за такие-то заслуги. Найди свою Ольгу с отпрыском. Кстати, сколько ему сейчас лет?
– Шесть.
– Мал еще, не осудит, потому как не понимает ничего. И живи спокойно с семьей. Без работы не останешься, в агенты подашься. Люди с твоим опытом охранке ой как нужны.
Желябов подошел к Перовской.
– Ты, Софья, говори, да не заговаривайся. Я раньше тебя начал революционную деятельность и сделал больше в борьбе с самодержавием. Я не Гольденберг, чтобы предавать товарищей. Лучше на плаху пойду.
– Андрей, прости, я погорячилась. Но и ты больше не задавай провокационных вопросов. Мы делаем одно великое дело, живем вместе. Наши личные отношения вполне естественны. Я даже люблю тебя, но семьи у нас не будет. – Перовская поднялась, обняла Желябова. – А не выпить ли нам шампанского, Андрей, перед тем как лечь в постель? Вино расслабит нас, изгонит плохие мысли. Все будет хорошо. Я соскучилась по тебе.
На следующий день Желябов ушел рано. У него была назначена встреча на углу Невского проспекта и Малой Садовой. Его уже ждали мужчина и женщина, самая обычная семейная пара, вышедшая на улицу по своим делам. Это были народовольцы Юрий Богданович и Анна Якимова-Диковская.
Желябов пожал руку мужчине, улыбнулся женщине.
– Вы прямо как муж и жена.
– Стараемся, Андрей Иванович, играть свою роль. Только пока непонятно, зачем это нужно.
– Объясню. Для этого я и пригласил вас сюда. Взгляните на окна полуподвального помещения углового дома.
– И что?.. – осведомился Богданович, посмотрев в указанном направлении.
– Хорошее место для открытия, скажем, сырной лавки, да?
– Почему сырной? – спросила Якимова.
– Да это я так, для примера. Можно и мясную лавку открыть или скобяную.
– Но зачем?
Желябов отвел товарищей в сторону.
– А теперь слушайте. Вам надо снять это помещение.
Богданович хотел что-то спросить, но Желябов жестом остановил его.
– Задумка такая. Вы арендуете помещение, устраиваете в нем сырную лавку. Закупаете товар. Как только обоснуетесь, мы из этой лавки начнем рыть подкоп под проезжую часть Малой Садовой. По этой улице царь каждое воскресенье возвращается в Зимний из Михайловского дворца. В конце подкопа заложим мину и подорвем, когда карета окажется над взрывчаткой.
– Но, Андрей, мы с Анной не знаем, как взрывать мины, – сказал Богданович.
– А от вас этого и не потребуется. Подрыв проведет другой человек, специалист. Вам надо первым делом арендовать помещение, быстро переоборудовать его, открыть торговлю. Надеюсь, это не составит для вас особого труда?
– Ты хочешь, чтобы мы сняли лавку на свои фамилии? – спросила Якимова.
– Ну что ты, Анна, это же смерть для вас. Конечно нет. На квартире Веры Фигнер и Григория Исаева получите паспорта и станете супругами Кобозевыми. На эту фамилию и оформите сделку. Деньги также получите от Фигнер. Ну а как откроетесь, начнем рыть подкоп. С хозяином подвала поторгуйтесь для вида, но не усердствуйте. Упустим это помещение, другого такого не найдем. Поэтому всю работу по заключению сделки следует провести сегодня.
