Исай Калашников - Гонители
— Надо уходить, — сказал Джамуха. — Пока никто ни о чем не догадывается, мы тихо снимемся и уйдем. Утром будем далеко отсюда.
— Да, да… — Хан тяжело поднялся. — Будем уходить… Что же это делается, великий боже? Кому верить? На кого надеяться? — Он сморщился, будто от зубной боли.
Джамуха возвратился к себе, ткнул Хунана кулаком в бок.
— Не болит от моего пинка? Ничего, татарка вылечит.
Хунан промолчал.
Воины, сотня по сотне, уходили в темноту ночи. Падал снежок, заглушая стук копыт и тихие голоса. Джамуха поднял глаза к черному небу, засмеялся.
Из тонких, невидимых другим паутинок он сплел крепкую сеть и кинул под ноги анде Тэмуджину — хорошо! Хотел бы он завтра увидеть лицо анды, когда тот поймет, что остался один на один с Коксу-Сабраком…
Глава 7
— Разбудите хана!
— Тише, Мухали, тише, — попросил Боорчу. — Тебе приказано не спать ночами для того, чтобы спали другие.
— По пустякам я никого не бужу, Боорчу! — В голосе Мухали прозвучало сердитое нетерпение.
Тэмуджин приподнялся на локте. В тесной походной юрте тлел аргал, по стенам ползали красные блики света. Перед дверями спали Джэлмэ и Субэдэй-багатур. Боорчу сидел на постели, зевая, почесывал босые ноги. У порога, упираясь шлемом в крышу юрты, стоял Мухали. На воротнике его халата белел снег. Заметив, что Тэмуджин проснулся, он перешагнул через спящих сыновей кузнеца.
— Хан Тэмуджин, твой анда Джамуха и Ван-хан ушли.
Боорчу замер с открытым в зевоте ртом, из его груди вырвалось восклицание, как у человека, на которого внезапно плеснули холодную воду.
— Куда ушли Джамуха и Ван-хан? — спросил Тэмуджин.
— Должно быть, в свои нутуги.
— Как в свои нутуги? Ты что, набрался архи?
— Ушли, хан Тэмуджин. Мы остались одни. Я сам все проверил…
— Несешь какую-то глупость… — Он не верил Мухали, но руки сами собой натянули гутулы, набросили на плечи халат. — Взгреть тебя надо.
Он вышел из юрты. Холод охватил согретое постелью тело. Плотнее запахнул халат, вгляделся в ту сторону, где стояли Ван-хан и Джамуха. Там мирно мерцали огни.
— Мухали, ты что, ослеп, не видишь огней?
— Огни-то горят, но у огней никого нет.
И все равно он не верил, не мог поверить, однако холодок тревоги проник в грудь.
— Коня!
Вскочив в седло, помчался к огням. Конечно, подле них никого не было — ни одной живой души! Струился дымок, взлетали и гасли искры, взблескивали падающие снежинки. Что-то жутковатое было во всем этом.
Услышав стук копыт, он вздрогнул. Из темноты вынырнули Субэдэй-багатур и Мухали.
— Не понимаю, — сказал он, и губы задрожали от обиды. — Чтобы уйти от волчьей стаи, ей бросают паршивую овцу. Но разве я паршивая овца?
— Хан Тэмуджин, времени до рассвета осталось немного. Надо уходить, сказал Мухали.
— Да, надо уходить… Субэдэй-багатур, поезжай по следу, посмотри, куда они пошли. А ты, Мухали, поднимай людей.
Он шагом вернулся к своему стану. Воины уже разобрали его юрту, сворачивали войлок. У огня толпились нойоны, тихо, словно опасаясь, что их услышат найманы, разговаривали.
— Чего ждете? — угрюмо спросил он. — Когда проснется Коксу-Сабрак?
Все — к своим воинам! Джарчи и Хулдар, вы пойдете последними, и пусть ваши глаза будут на затылке. Сборы без шума. Джэлмэ, проследи. Руби на месте всякого, кто разинет рот.
Он все яснее осознавал грозную опасность, нежданно нависшую над его войском… Коксу-Сабрак, надо думать, бросится в погоню и рано шли поздно настигнет. Сил у найманов достаточно, чтобы свернуть ему шею. Потом настанет черед и Ван-хана — неужели это не понятно старому глупцу? И о чем он только думал!
Прискакал Субэдэй-багатур.
— По их следу я доехал до речки. Они направились прямиком в кочевья кэрэитов. Мы пойдем за ними?
— За ними ходить нечего, — сказал Боорчу. — Коксу-Сабрак нагонит нас, мы будем драться, а они без спеха уйдут дальше. Для того и бросили нас.
В темноте строились воины, тихо, без обычных разговоров, лишь сопели кони да изредка звякали стремена.
— За Ван-ханом не пойдем, — сказал Тэмуджин. — Но мы не знаем, за кем увяжется Коксу-Сабрак.
К ним подъехал шаман Теб-тэнгри.
— Хан Тэмуджин, я могу отправиться к найманам. Попробуем договориться с Коксу-Сабраком.
— Нет, — после короткого раздумья ответил он. — Мы потеряем время. На рассвете Коксу-Сабрак поймет, в чем дело, и мы окажемся в его руках. Надо думать о другом — как уйти.
— Хан Тэмуджин, я, кажется, знаю, как можно уйти, не оставив следов.
— Субэдэй-багатур наклонился к нему через луку седла, заговорил тише:
— По следу Ван-хана мы дойдем до речки. Но переправляться не станем, двинемся вниз по течению. Вода скроет следы.
В темноте белела степь, припорошенная снегом, на ней темнела широкая полоса — след, оставленный войском Ван-хана и Джамухи. По нему Тэмуджин привел воинов на берег речки, велел остановиться, сам спустился к черной лоснящейся воде. Конь нехотя ступил в реку, под его копытами захрустели донные камешки, всплеснулись, забулькали быстрые струи. Что ж, можно попробовать уйти так.
— Позовите Мухали.
— Мухали! Мухали! — понеслось по рядам воинов.
— Я тут, хан Тэмуджин! — Его лошадь с ходу бросилась в воду, обдав Тэмуджина холодными брызгами.
— Бери десяток воинов и скрытно следи за найманами. Понял? Джэлмэ, Субэдэй-багатур, скажите всем: кто вылезет из воды, будет утоплен.
Снег пошел гуще, и это радовало Тэмуджина. К утру следы, оставленные на берегу его воинами, станут неотличимы от следов войска Ван-хана.
Коксу-Сабрак ни о чем не догадается. Молодец, Субэдэй-багатур, умно придумал.
Всю реку, от берега до берега, заполнили воины. Живой поток катился вместе с водой. Прорываясь меж лошадиных ног, река глухо ворчала.
Медленно занимался рассвет. Обозначились берега с редкими кустами тальника, клочьями желтой травы, свисающими к воде. На счастье, река была без глубоких ям и омутов, на перекатах вода едва скрывала бабки коней, но от брызг были мокрыми и люди, и лошади. По спине Тэмуджина беспрерывно стучали тяжелые капли, халат промок насквозь. По телу пробегала неудержимая дрожь, ноги тянула судорога. Рядом ехали Боорчу и Теб-тэнгри.
Шаман с головой укрылся овчинным одеялом, брызги скатывались по длинной шерсти. Шаман, должно быть, не вымок и не замерз. А Боорчу посинел, сгорбился. Он пробовал засунуть мокрые руки за пазуху, но скрюченные пальцы цеплялись за отвороты халата.
— Замерз, друг Боорчу?
— Немножко. Снаружи. А внутри жарко. От благодарности Ван-хану.
Заворочался в седле шаман, выглянул из-под одеяла, как филин из дупла, мрачно предрек:
— Еще и не то будет. Нашли на кого надеяться!
Прискакал первый вестник от Мухали. Он донес: Коксу-Сабрак переправился через реку и устремился за Ван-ханом. Тэмуджин направил коня на берег. Мокрые, продрогшие воины, выскакивая из воды, спешивались, собирали тальниковые палки и разводили огни. Для Тэмуджина поставили юрту, нашли сухое одеяло. Он сбросил с себя мокрую одежду, завернулся в одеяло и, пригревшись, крепко заснул. И опять, как ночью, его разбудил Мухали.
— Найманы догнали Ван-хана и Джамуху.
— Уже?!
— Надеясь на нас, они не торопились. Хан и Джамуха разбиты.
Коксу-Сабрак полонил много воинов и продолжает преследование. Он вошел в кочевья кэрэитов и ограбил два куреня.
Тэмуджин оделся в заботливо высушенную нукерами одежду, вышел из юрты. И очень удивился — солнце село, на проясневшем небе зажглись первые звезды. Долго же он спал… По всему берегу горели огни, возле них отдыхали воины. У огня возле его юрты спали Джэлмэ, Боорчу и шаман. Он растолкал их, велел Джэлмэ собрать всех нойонов.
Известие о поражении Ван-хана все встретили с радостью.
— Так ему и надо! — с мстительной злобой сказал Алтан.
— Давно сказано: не бросай камень вверх — упадет на твою голову! изрек Даритай-отчигин.
Он подумал, что эти двое да Хучар были бы еще более довольны, окажись он на месте Ван-хана. Хану кэрэитов они не прощают не предательство, а то, что с его помощью он, Тэмуджин, возвысился над всеми ними. До него доходили слухи, что и раньше, когда Ван-хана прогнал Эрхе-Хара, дорогие родичи распускали слухи, что хана кэрэитов покарало небо за пролитие родственной крови. Не трудно было догадаться, что, целясь в Ван-хана, они били по нему.
— Я вас собрал не злорадствовать! — сказал он. — Надо подумать, как помочь Ван-хану.
— Помочь? — изумился Даритай-отчигин. — Он чуть было не вовлек нас в беду…
Тэмуджин не дал ему договорить, спросил нойонов:
— Кто думает иначе?
— Мы с Джарчи, — сказал Хулдар. — Мы пристали к тебе, хан Тэмуджин, не для того, чтобы бегать от врагов, а для того, чтобы враги бегали от нас. Так, анда Джарчи?
— Так, Хулдар, так.
— Я тоже думаю иначе! — отодвинув плечом Алтана, от чего тот скосоротился, вперед пролез говорун Хорчи. — Когда я увидел вещий сон, что ты станешь ханом, ты обещал мне в жены тридцать девушек. Я все жду… И вот сейчас думаю, если Коксу-Сабрак прикончит Ван-хана и мы останемся одни, не видать мне тридцать жен.