Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
— И натолкнетесь на насилие!
— Так скажите мне по крайней мере, где Филли. Увез ли ее Дэдлей в Лондон или оставил здесь, в графстве, быть может, даже скрыв за этими стенами? Я буду кроток, как овечка, если буду иметь хоть малейшую надежду на ее безопасность. Я готов поклясться вам, что не подумаю добираться до нее, пока вы сами не позволите мне этого. Только скажите мне, где она, или я взломаю ворота и буду искать, пока не найду ее или пока чья-то услужливая рука не размозжит мне череп!
Ламберт, на момент задумавшись, сказал:
— Я не могу открыть, где леди Филли, но даю слово, что скорее поражу кинжалом предателя, чем допущу, чтобы она попала в ловушку. Ищите священника, он должен быть где-то в этом графстве. Потребуйте от королевы, чтобы лорд назвал вам ее местопребывание. И будьте уверены, что я храню ее как зеницу ока. Что вам нужно еще?
— Поклянитесь мне, что вы лучше убьете ее, чем допустите, чтобы ее, обесчещенную, сплавили на чужбину!
— Клянусь вам в этом головой своей единственной дочери!
Оба пожали друг другу руки.
Ламберт вернулся обратно в парк, а Вальтер Брай, мрачно посмотрев ему вслед, пробормотал:
— Болван, ты выдал себя. Филли в этом замке, и Дэдлей должен направляться по этой дороге, когда навещает ее. Я пойду за ним следом, как охотничья собака, я застигну его и заставлю ответить за нее.
Поодаль раздался осторожный хруст ветвей, словно в чаще пробирался какой-то человек.
«Неужели это — Дэдлей? Неужели Бог внял моим мольбам?» — подумал Брай и, тихонько обнажив меч, подкрался к воротам парка.
Он увидел в чаще чей-то белый камзол, напряг все свое зрение, вглядываясь в темноту, и совсем было собрался крикнуть лорду громовое «Стой!», как вдруг почувствовал, что его схватили сзади, быстро засунули ему в рот кляп, после чего опрокинули на землю и связали по рукам и ногам веревками.
— В темницу Лейстершира! — приказал Кингтон слугам, выступив из-за кустов. — Приставьте кинжал к его горлу и убейте его, если он попытается сопротивляться.
Брай хрипел в бессильной ярости, теперь он уже не мог сомневаться, что Филли предана, а он сам — пленник Лейстера.
Глава семнадцатая
РАСЧЕТЫ С ДРУЗЬЯМИ
IВ Англии, где в народной памяти было еще свежо правление кровавой Марии, в то время достаточно было одного слова «папист», чтобы заклейменного им человека сделать предметом презрения и негодования толпы.
На таком положении вещей Кингтон построил свой план. Он пустил в графстве слух, что помог одной юной девушке бежать от ее шотландских родственников-католиков и укрыл ее в одном из замков. Поэтому приказал следить за всеми новоприбывающими людьми в графстве, так как под предлогом поисков увезенной девушки они могли заниматься вербовкой приверженцев папистской партии в Шотландии. Ему донесли, что в окрестностях Кэнмор-Кастла появился какой-то подозрительный субъект, вступивший в переговоры с Ламбертом и уже пославший двух гонцов в Шотландию, и Кингтону удалось явиться вовремя и захватить Брая, пока тот еще не успел найти Филли. В то время войска Бэрлея стояли на шотландской границе, помогая войскам Мюррея и протестантских лордов. А многие английские католики тайно переправлялись через границу, чтобы примкнуть к войскам Марии Стюарт. Таким образом у Кингтона всегда имелся достаточно приличный повод арестовать любого, кто навлекал на себя подозрения в общении с шотландскими католиками, как называли партию Марии Стюарт.
Лейстерширская тюрьма представляла собой старую прочную башню. Железные полосы ограждали окна; цепи, укрепленные в стенах камер, делали невозможным бегство того, кто однажды попал сюда и был прикован к ним. И Брай понял, что ненависть к нему Лейстера и нечистая совесть заставят его подольше продержать его здесь. Когда он лежал на сырой соломе, закованный в цепи, на него нашло тупое отчаяние, заставившее его роптать на Бога, проклинать судьбу и призывать смерть как единственную избавительницу.
Однажды дверь тюрьмы открылась, и на пороге камеры показался какой-то незнакомец. Брай был готов увидеть Дэдлея, ожидал, что тот предложит ему выбор: или отказаться от всякой мести, или умереть, и уже ликовал, что перед смертью хоть плюнет лорду в лицо. Но теперь увидел, что тот выдал его слугам, не сделав попытки к примирению.
— Вы пришли убить меня? — спросил Брай с горькой усмешкой. — Так торопитесь! Ваш господин хорошо заплатит вам за это, потому что негодяи обыкновенно трусливы, и лорду придется дрожать за свою шкуру все время, пока я буду жив.
Кинггон сделал вид, что удивился.
— Не понимаю, о каком лорде вы говорите, — сказал он.
— Я приказал арестовать вас, потому что вы — шпион католиков. Или вы будете отрицать, что три дня тому назад послали гонца в лагерь шотландской королевы и шныряете здесь по окрестностям, чтобы вербовать приверженцев Стюартам?
— Я ничего не буду отрицать, так как это не стоило бы труда. Я вижу, что лорд Лейстер позаботился подыскать хорошенький предлог, на основании которого меня можно было бы засудить!
— Да милорд даже и не знает ничего о вашем аресте! Конечно, он будет очень рад узнать об этом, так как вы шныряли вблизи замка, в который он запрещает доступ решительно всем.
— Потому что скрывает там жертву своего сластолюбия?
Своего сластолюбия? — удивился опять Кингтон. — Сэр, вы сумасшедший! Или вы знаете какие-нибудь особые подробности, касающиеся супруги милорда?
— Супруги? Вы первый, кто называет так несчастную. Разве свою супругу скрывают от всего света? Разве ее запирают, словно узницу, если имеют честные намерения? И, наконец, разве не преступление выбиваться лорду изо всех сил, чтобы заслужить милость королевы Елизаветы, а обманутую женщину подло держать взаперти, чтобы она могла незаметно исчезнуть, когда станет неудобной?
— Как? — притворялся Кингтон. — Вы сомневаетесь, что леди — законная супруга графа? Говорите, что вы знаете об этом!… Вам ничего не будет грозить, если я увижу, что вы явились совсем с другими целями, чем мутить народ! Вы знаете леди? Вы — родственник этой дамы?
Кингтон так мастерски играл свою роль, что Брай был введен в заблуждение и уже почувствовал доверие к нему.
— Сэр, — воскликнул он, — я — второй отец леди и любил ее, как родную дочь. Лорд увез ее и обещал дать ей свое имя. Я искал только доказательств, сдержал ли он свое слово или обманул меня. Борьба партий в Шотландии нисколько не касается меня. Я не собираюсь вербовать здесь кого бы то ни было, а хочу только убедиться, счастлива ли моя девочка, обманута ли Филли или нет. А так как я имею основания предполагать самое худшее, так как лорд достаточно могуществен, чтобы погубить меня, то я пытался тайком добыть требуемые мне доказательства.
— И вы узнали, что лорд обманул всех, что он не венчан? Но говорят, что брачная церемония все-таки была произведена, хотя и тайно.
— Был совершен обман, и больше ничего! Священника удалили, а в церковной книге исчезла брачная метрика.
— Вы сами видели церковную книгу?
— Нет, но ее видел человек, которому я могу верить, потому что, как и вы, верил в порядочность лорда.
— Это — Томас Ламберт?
Брай утвердительно кивнул, и Кингтон знал теперь все, что хотел, а именно, что Ламберт предал графа.
— Странно! — пробормотал он вполголоса. — А я считал этого человека негодяем, который душой и телом предался графу. Но как же он выдал вам графскую тайну?
— Именно потому, что он — не негодяй, потому, что он сам — отец и знает, что значит видеть, как ребенок погибает в нищете, отчаянии и позоре. Если у вас есть сердце, если вы — порядочный человек, то вы должны помочь мне спасти несчастную жертву.
— Сэр, но что же дает вам уверенность предполагать, что леди, которую вы называете Филли, хочет быть спасенной и последует за вами? Да, наконец, и спасение явится несколько запоздалым. Если леди — не супруга графа, тогда она уже потеряла свою честь, и ей не на что рассчитывать больше, как на то, что лорд обеспечит ее изрядной суммой, способной соблазнить кого-либо на то, чтобы дать ей свое имя.
— Вы были бы правы, если бы Филли была бесчестной, но она скорее согласится умереть, чем быть отвергнутой, и лорд знает это. Потому-то я и боюсь самых страшных последствий. Я боюсь, что он не отступит даже перед убийством, если будет вынужден отделаться от нее, когда ему понадобится быть свободным, чтобы стать мужем королевы.
— То, что вы говорите, — сочувственно размышлял Кингтон, — приводит меня в трепет. Разумеется, лорду придется как-нибудь отделаться от леди, если королева согласится стать его женой: королева вспыльчива и ревнива, она прикажет обезглавить лорда, если узнает, что он изменил ей. Таким образом, тот, кто помог бы скрыть где-нибудь леди, оказал бы графу большую услугу. Но где можно было бы скрыть ее?
