Эйдзи Ёсикава - Честь самурая
— Такуми, Ханнодзё! А вы что скажете?
— О чем?
— О сегодняшнем дельце! На славное имя рода Хатидзука ведь пало пятно позора?
Вассалы впали в глубокое молчание. Ночь была душной, ни ветерка. Дым от курильницы с травами от комаров ел глаза.
Утром того же дня Короку получил приглашение от одного вассала клана Ода на чайную церемонию. Он никогда не был любителем таких посиделок, но на этот раз должны были собраться влиятельные люди из всей Овари, поэтому предоставился случай поговорить с ними. Отвергнуть приглашение — значит стать посмешищем. «Подумаешь, важничает, надувается, как лягушка. Да кто он такой? Вожак шайки ронинов. Видно, испугался выказать невежество на чайной церемонии».
Короку и четверо его спутников степенно отправились в дорогу, но на церемонии внимание одного из гостей привлек чайник работы Акаэ.
— Чудеса! Уверен, я видел этот чайник в доме у Сутэдзиро. У гончара Сутэдзиро. Не тот ли это знаменитый чайник, который похитили разбойники? — воскликнул незадачливый гость.
Хозяин, гордившийся чайником, естественно, растерялся.
— Глупости какие! Я на днях купил его в лавке в Сакаи, выложил за него почти тысячу золотых. — Он даже предъявил бестактному гостю счет хозяина лавки.
— Можно допустить, что воры продали чайник торговцу в Сакаи, и по цепочке вещица оказалась в вашем достопочтенном доме. Разбойника, похитившего чайник у гончара, зовут Ватанабэ Тэндзо из Микурии. Никаких сомнений!
Все гости невольно вздрогнули. Словоохотливый человек, верно, не был осведомлен о родословной другого гостя — Хатидзуки Короку, но хозяин дома и многие гости знали, что Ватанабэ Тэндзо приходится родным племянником Короку, что у них с дядей немало общих делишек. Короку торжественно поклялся хозяину дома расследовать странную историю с чайником, но чувствовал себя опозоренным. Он вернулся домой злым и угрюмым. Никто из ближайших соратников не мог дать ему толковый совет. Коснись дело кого-либо из собственных друзей и близких, они бы быстро разобрались что к чему. Под подозрением оказался Тэндзо, а он приходился Короку родным племянником — семья Тэндзо в Микурии была побочной ветвью здешнего рода, — и в поместье у него всегда было два-три десятка ронинов.
Короку выходил из себя именно потому, что Тэндзо доводился ему племянником.
— Безобразие! — ворчал он, сознавая ответственность за бесчинства Тэндзо. — Каким же дураком я был, постоянно прощая его! Он завел себе дорогие наряды и дюжину наложниц. Обесчестил нашу семью, опозорил имя! Необходимо от него избавиться, иначе весь род Хатидзука прослывет шайкой воров и бандой бесстыдных разбойников. Позор для добропорядочного семейства, которое считается одним из самых именитых в провинции. Даже мне, Хатидзуке Короку, приходится слышать на людях, будто я — разбойничий атаман!
Ханнодзё и Оиноскэ смущенно потупились при виде слез своего господина.
— Послушайте! — Короку посмотрел приближенным прямо в глаза. — Черепица на крыше моего дома украшена знаком счастья «мандзи», хотя сейчас она заросла мхом. Он передавался из поколения в поколение от моего далекого предка князя Минамото Ёримасы, а ему его пожаловал принц Такакура в благодарность за помощь войсками. Наша семья когда-то служила сёгунам, но со времен Хатидзуки Таро мы утратили былое влияние, превратившись в обычный провинциальный род. Мы никогда не смиримся с этим и не намерены прозябать в глуши до конца своих дней. Нет! Я, Хатидзука Короку, говорю — настало время! Я долго ждал часа, когда смогу восстановить фамильную честь и доказать всему миру, чего мы стоим.
— Ты всегда так говорил.
— Я говорил вам о том, что нужно прежде подумать, а потом действовать, что нужно защищать слабых. Мой племянник неисправим. Глухой ночью он вломился в дом к купцу и обокрал его. — Короку помолчал. — Оиноскэ, Синсити! Вы сегодня же вечером отправитесь в Микурию, привезете сюда Тэндзо, ничего ему не объясняя. У него под началом немало вооруженных людей, и сам он не из тех, кого можно связать веревкой.
Настал рассвет, и птицы защебетали на лесистых склонах холма. В одном из домов поместья утро встретили рано.
— Мацу! Мацу!
Мацунами, жена Короку, вошла в спальню. Муж лежал на боку под пологом от комаров.
— Не вернулись люди, посланные в Микурию?
— Нет.
— Г-м-м…
Короку выглядел озабоченным. Племянник был сущим мерзавцем, не делавшим ничего, кроме зла, но обладал проницательным умом. Может, он почуял опасность и скрылся?
«Что-то мои воины подзадержались», — вновь подумал Короку.
Госпожа Короку подняла полог. Их двухлетний сын Камэити играл у постели.
— Иди-ка сюда! — Короку обнял дитя и поднял его на вытянутой руке. Пухлый, как младенцы на китайских гравюрах, ребенок был тяжеловат даже для отцовских рук. — Что случилось? Веки у тебя красные и опухшие.
Короку чмокнул сына в глаза. Ребенок в ответ царапнул щеку отца.
— Комары, верно, покусали, — сказала Мацунами.
— Тогда не о чем волноваться.
— Он очень беспокойный, даже во сне. Все норовит из-под полога выползти.
— Как бы во сне не простудился!
— Не тревожься.
— Как бы корью не заболел.
— Не произноси этого слова.
— Сынок — наш первенец. Так сказать, трофей первой битвы.
Короку был молод и упрям. Как ни прекрасны минуты покоя, он порывисто выбежал из спальни, как человек, которого ждут великие дела. Он не засиживался за завтраком. Приведя себя в порядок, он вышел в сад и широко зашагал на поляне, которую недавно очистили от огромных деревьев.
По одну сторону узкой тропы, на месте недавно срубленных могучих деревьев, размещались небольшие кузницы. Здесь, в гуще леса, топор дровосека не касался деревьев со времен предков Короку.
Оружейник Куниёси, которого Короку тайком переманил из города Сакаи, и его подмастерья были заняты работой.
— Как дела? — спросил Короку.
Оружейник и подмастерья простерлись ниц на земляном полу.
— Безуспешно? Не удается скопировать огнестрельное оружие, которое вам дали для образца?
— Мы пробовали и так и этак… Забыли о еде и о сне, но…
Короку кивнул.
— Господин, посланцы только что прибыли из Микурии, — сообщил прибежавший из главного дома молодой воин.
— Вернулись?
— Да, господин.
— Тэндзо привели?
— Да, господин.
— Хорошо. — Короку одобрительно кивнул. — Пусть подождет.
— В доме?
— Да. Я скоро вернусь.
Короку был умелым стратегом, и клан безраздельно полагался на него, но у него имелась не подобающая главе рода черта — склонность к мягкосердечию. Сурового Короку порой трогали чужие слезы, особенно когда дело касалось кого-нибудь из ближайших родственников. Сегодня он твердо решил, что пора серьезно разобраться с племянником, но все равно медлил и не покидал кузницу, наблюдая за работой Куниёси.
— Неудачи естественны, — заметил он. — Огнестрельное оружие попало к нам всего лет восемь назад. С тех пор все самурайские кланы соперничают друг с другом, стремясь научиться изготавливать ружья или покупая их на кораблях у европейских варваров. В Овари в этом смысле мы имеем преимущество. Большинство сельских самураев на Севере и на Востоке в глаза не видывали ружей. Тебе тоже прежде не доводилось изготовлять подобного оружия. Старайся не за страх, а за совесть. Если удастся сделать хоть одно ружье, потом можно изготовить целую сотню. Ружья, поверь, нам пригодятся!
— Господин! Они ждут тебя. — Гонец прибежал еще раз и опустился на колени на траву, влажную от росы.
— Скоро вернусь. Передай, чтобы подождали немного.
Короку, решивший принести собственного племянника в жертву справедливости, разрывался между родственными чувствами и требованиями чести. Он направился было к дому, но вновь обратился к Куниёси:
— За год ты ведь сумеешь изготовить десяток-другой добротных ружей?
— Да, — серьезно ответил кузнец. Он сознавал возложенную на него ответственность. — Стоит сделать одно, безукоризненное, так не составит труда изготовить и сорок, а то и целую сотню.
— Трудности, значит, только с первым ружьем?
— Вы тратите много на мое содержание.
— Тебя это не должно тревожить.
— Благодарю, мой господин.
— Не думаю, что война закончится в этом году, или в следующем, или в ближайшие годы… Постарайся по возможности побыстрее добиться успеха.
— Буду стараться.
— И помни, дело это секретное.
— Слушаюсь, господин.
— Стук молота разносится по всей округе. Нельзя ли работать так, чтобы не было слышно по ту сторону рва?
— Постараюсь, мой господин.
Уже собравшись выйти из кузницы, Короку заметил у стены ружье.
— А это что? — спросил он. — Образец или твоя работа?
