Влад Менбек - Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана
– А я хочу посмотреть на Мухаммед-шаха, – заявил Джучи и вопросительно взглянул на Чиркудая.
Его тут же поддержал Субудей:
– Я тоже хочу посмотреть на него.
Чиркудай поколебался и решил:
– Хорошо. Пойдем через холм. Но нужно постараться убить мусульман как можно меньше.
– Я распоряжусь, – откликнулся Газман, разворачивая своего коня назад, к войску, стоящего у подножия холма. – Передам этот приказ всем командирам! – крикнул он на ходу.
Через час Чиркудай поднял руку вверх, приказывая обоим туменам приготовиться, и показал на холм с шатром владыки государства Хорезм.
Над землей покатился глухой гул от множества конских копыт, и из-за сопки вырвалась голова колонны. Чиркудай наблюдал за телохранителями Мухаммеда, засуетившихся на холме, хватающих копья и сабли. Но, увидев громадную лавину войск, охрана стала прыгать на коней и улепётывать в степь, бросив своего повелителя на произвол судьбы.
Монголы шли как таран, перед которым уже не было никакого препятствия, кроме шатра и нескольких человек, бегающих около него. Передовая тысяча остановилась, не доехав двадцати шагов до вершины, и расступилась, образовав коридор, по которому неспешной рысью проехали Джучи, Чиркудай и Субудей.
Поднявшись к помятому при поспешном бегстве шатру, с полоскающимся на ветру, оторванным куском зеленого шелка, туменные увидели двух мусульман. Один из них, старик в белой чалме, другой – помоложе, в зелёной. Старик стоял на коленях, уткнувшись носом в землю, а молодой лишь наклонился, косясь на косматых дикарей в звериных шубах.
– Кто Мухаммед? – громко спросил Джучи.
– Его нет, Великий хан! Его нет! – почти закричал старик по-монгольски с сильным и непонятным акцентом, стукаясь лбом об землю.
– А где же он?
– Он ускакал словно ветер, как только увидел вас, – продолжал кланяться старик.
Чиркудай прищурил глаза и, посмотрев вдаль, увидел на горизонте несколько всадников, удирающих от них к огромной массе пехотинцев с копьями или палками. Войско Мухаммеда приближалось.
– Это войско Хорезм-шаха? – поинтересовался Чиркудай у старика.
– Это часть войска, – услужливо сказал старик, и, порывшись за пазухой, вытащил серебряную пайзцу со змеей, стоящей на хвосте. – Я верный раб Чингизхана, – сказал он, протягивая ярлык двумя руками Джучи: – А ты его сын. Я тебя видел в Каракоруме, когда приходил с товарами.
Чиркудай переглянулся с Субудеем и стал ждать, что предпримет Джучи. А дико кричащая толпа приближалась, размахивая различным оружием. У некоторых над головой сверкали сабли.
– Возьмите меня с собой, – захныкал лазутчик, – и вот этого юношу, который очень полезен. Я боюсь, что Мухаммед-шах стал подозревать меня, да проклянет его злой Иблис и посадит на кол.
Джучи вопросительно посмотрел на туменных.
Субудей отрицательно покачал головой, Чиркудай тоже молча отверг просьбу шпиона. Заметив это, старик завыл:
– Окончились мои дни!.. Не успеете вы отъехать на один фарсанг, как Мухаммед-шах лишит меня головы.
Чиркудай молча вытащил нагайку из седельной петли и несколько раз сильно стегнул завопивших от боли старика и юношу, стараясь попасть по щекам.
– За что ты нас так наказываешь? – Ещё громче завыл старик, стараясь закрыться руками от плетки.
– Ты хочешь, чтобы тебе поверил Мухаммед? – спросил Субудей.
– Да… – провыл старик, осторожно стирая слезы со вспухших от нагайки полос на щеках.
– Не убивать же тебя для этого? – неприязненно буркнул Субудей и посмотрел на бегущую к ним армию Хорезм-шаха.
Оглянувшись на нукеров охраны, Чиркудай коротко сказал:
– Связать обоих и оставить здесь, – и, показав глазами на приблизившуюся уже на версту ревущую орду, раскинувшуюся от горизонта до горизонта, приказал Газману:
– Перестрой тысячи из колонны в лаву и стрелами с хода отгони этих оборванцев. Мешают разговаривать. Сильно шумят.
Газман поднял коня на дыбы, крутнулся и помчался вниз. Через полчаса оба тумена, развернувшись, ринулись навстречу хорезмскому войску. Приблизившись на расстояние выстрела с хода, тысячи распались на сотни, которые заполнили степь от горизонта до горизонта.
Нукерам выстрелили по две стрелы, и вся орущая масса людей остановилась, образовав свалку, развернулась, и стала удаляться с такой же скоростью, с какой спешила к холму. Сотни развернулись и помчались к своему лагерю, бывшему становищу меркитов, перестраиваясь в тысячи.
Субудей неприязненно усмехнулся, спускаясь с холма вниз рядом с Чиркудаем и Джучи:
– Даже здесь не даёшь повоевать, когда на нас явно напали.
– Они просто бежали, сами не зная куда, – бросил Чиркудай, подхватив язвительный тон Субудея. – Старый стал, а всё чего-то хочешь.
– Верблюд безрогий, – негромко буркнул Субудей.
– Сам змея с ушами, – так же тихо ответил Чиркудай.
Джучи очевидно услышал их перепалку, потому что с усмешкой посмотрел на них и расхохотался:
– Я слышал это и раньше, – сквозь смех сказал он, – в детстве.
– Будешь смеяться, и тебя как-нибудь обзову, – пригрозил Субудей: – Не посмотрю, что ты сын Великого хана.
Но Джучи засмеялся еще сильнее.
– Вот так, – расстроенно сказал Субудей Чиркудаю: – Мы уже старики, и он слышал это в детстве. А сейчас Джучи уже мужчина.
– Да нет, – замотал головой Джучи: – Мне просто смешно.
Приехав в лагерь, Чиркудай хотел отдать команду двигаться на север, между пехотой, которую отогнали нукеры, и конницей Джелаль эд-Дина, с которой уже произошла короткая стычка нукеров Субудея. Но разведчики донесли, что войска Хорезм-шаха залегли кольцом, вокруг их лагеря, однако нападать не собираются.
– Нужно их обмануть и ещё раз ударить по пехоте, – предложил Чиркудай на совете в полдень. – Оттянем силы мусульман к востоку. Пусть думают, что мы, как безмозглые ослы, хотим пройти именно здесь. А к ночи найдем лазейку и уйдем.
– А если они не разомкнут кольцо? – съехидничал Субудей.
– Тогда придется его разомкнуть, – с неохотой ответил Чиркудай.
– А может быть, сразу начать? – спросил Бариб, заместитель Субудея.
– Нет, – отрицательно мотнул головой Чиркудай: – Сначала попробуем обмануть их конницу.
К вечеру, после нескольких атак монголов одним туменом и стрельбы с хода, всадники Джелаль эд-Дина поддались на подвох, поверили, что монголы хотят напрямую прорваться на восток, в сторону своей родины.
Сын Хорезм-шаха переместил конный корпус с западного участка кольца на восточный.
Приказав развести побольше костров в лагере, Чиркудай повел ночью оба тумена на запад, легко смяв редкие кордоны из барсов пустыни. Нукеры шли быстрым темпом всю ночь и следующий день, по большой дуге забирая вправо до тех пор, пока разведчики не сказали, что даже самые выносливые всадники Джелаль эд-Дина отказались их преследовать. На третий день Чиркудай приказал повернуть на юг, чтобы выйти на Великий шелковый путь.
А на двадцатый день похода, когда в воздухе показались висящие, словно призраки, снежные пики хребта Каратау, вождь киргизов сказал, что они не хотят идти в Монголию. Пойдут на юг, в горы. Туменные ничего не имели против, и киргизы ушли. Но не все. Пятьсот молодых парней из их племени всё-таки решили попытать счастья на тропе войны и остались.
В Монголию с войском пошел и Белобров с семью товарищами. Они были твёрдо уверены, что войны с Русью монголам не миновать. Рассчитывали таким образом вернуться домой.
Поздней осенью оба тумена возвратились в бескрайние монгольские степи, потеряв всего сто семьдесят человек. Но Джучи остался без воинов: весь его полк был отправлен с караванами на родину.
Чиркудай обрадовался повисшей у него на шее смеющейся Сочигель. У него потеплело в груди, когда она прижалась к нему. Одной рукой он поднял сильно выросшего Анвара, и тоже крепко прижал к себе. Они долго стояли втроем посреди обширного двора у большого дома. Нукеры охраны спрятались за глинобитным забором, чтобы не мешать хозяевам.
Анвар дрыгнул ногами, и Чиркудай опустил его на землю. Сын неожиданно заявил, что научился стрелять из лука и может немного рубиться саблей. Помявшись, он стал просить отца взять его в очередной поход с собой. Сочигель, услышав эти слова, испугалась, и тяжело вздохнув, погрустнела. Она хорошо знала, что мужчины в Монголии рождаются для войны.
Глава тридцать третья. Дальний поход
В один из вьюжных зимних вечеров пришло из Хорезм известие, которое привело Темуджина в бешенство. В городе Отраре, один из родственников Мухаммед-шаха, ограбил самый большой монгольский караван и убил почти всех купцов. Только два полузамёрзших и отощавших монгола, совсем недавно бывших самыми богатыми людьми в степи, кое-как добрались до Каракорума. Они не плакали и не жаловались: опустив головы, скорбели под взглядом Великого хана и сотен командиров, во время срочно собранного совещания.
