Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
— Да, — распорядилась Марта, — и пусть она уже детей собирает тоже. Сестра твоя где?
— Наверху, французским занимается, — непонимающе ответила Полли. «А Питер на складах, сами знаете».
— Зови сюда Мэри, — попросила Марта. «И быстро, а то мне уезжать надо».
Младшая дочь бросила один взгляд на письмо и ахнула: «Это от Лизы, я ее почерк узнаю!»
— От Лизы, от Лизы, — Марта сглотнула и сказала: «Ну, садитесь, что стоите-то, давайте почитаем».
— Милая, дорогая матушка! — начала она, — пожалуйста, не волнуйтесь, у нас все хорошо.
Надеюсь, что вы добрались до Лондона, и уже в безопасности. Мы с Федей обвенчались, как вы и хотели, — на этих словах Мэри ухмыльнулась, но старшая сестра толкнула ее локтем в бок, — и теперь живем в Польше. Из подпола мы все забрали, перед отъездом.
— Что — все? — поинтересовалась Мэри.
— Неважно, — рассеянно ответила мать и продолжила. «Федя сейчас перестраивает замки у местного магната, Николая Радзивилла, а как закончит — хочет отправиться в Италию, в Рим, поучиться у синьора Джакомо делла Порта, который вместе с синьором Микеланджело работал над собором Святого Петра. Радзивилл с ним знаком, и обещал Феде дать к нему записку. Как соберемся в Италию, дадим вам знать, дорогая матушка. Поцелуйте двойняшек и Петеньку, и мы вам посылаем свою любовь и низкий поклон.
Грамотцу я Федору Савельевичу передала, как вы и просили.
Ваша дочь, Лизавета Воронцова-Вельяминова.
— Про детей и не пишет ничего, — хмыкнула Полли.
— Да ей семнадцать лет только, какие дети, — сердито отозвалась Мэри. «Какая счастливая Лизавета, в Италию едет! — девочка мечтательно закатила глаза.
Марта незаметно стерла слезу и вздохнула: «Ну, слава Богу, что у них все хорошо. Может, как они в Риме будут, повидаемся с ними».
— Да уж скорей бы, — пробормотала Полли, — а то вон, в Амстердам, и, то только следующим летом отправимся.
— Ладно, — мать встала, и девочки сразу же поднялись, — я как раз в Бате, и напишу ей письмо, там хоть времени больше будет. Дядю Мэтью слушайтесь, занимайтесь, за Питером присматривайте, а я месяца через два уже и вернусь, — она привлекла к себе девчонок и нежно поцеловала. «Пойдемте, поможете нам усесться, а то все же двое детей маленьких — не шутка».
Проводив глазами карету, Мэри повернулась к сестре и коротко сказала: «Сегодня, нечего с этим тянуть».
— А если он матушке скажет? — Полли озабоченно потерла подбородок.
— Вот когда скажет, тогда и будем об этом думать, — отмахнулась Мэри.
Джон послушал бой часов собора Святого Павла, и, поднявшись, отложив бумаги, прошел в детскую Констанцы. Он встал на пороге и усмехнулся: «Еще четырех лет нет, а вон — уже и глобус потребовала, и чтобы языкам ее учили. Ладно, с осени начну с ней французским языком, и немецким заниматься, по-итальянски и так каждый день говорим. Ах, Фагот, Фагот, ну не был бы ты таким упрямцем, жил бы с дочкой спокойно в Лондоне, преподавал бы математику, так нет — сидит сейчас в башне Нонья, в Риме. Еще хорошо, что Испанца назначили его духовником, все-таки есть надежда, что трибунал смягчится, хотя бы немного».
Он поднял с ковра куклу и, улыбнувшись, посадил ее на кровать Констанцы.
— Папа, к тебе пришли, — сын стоял в дверях. «Это кто еще? — нахмурился Джон. «Срочное что-то, от ее Величества?». Он развернулся и увидел, что сын покраснел.
— Они там, в кабинете, — пробурчал маленький Джон, и, отступив в сторону, пропустил отца.
Джон обвел глазами гостей и, усмехнувшись, опустился в кресло: «Чем я обязан, такому визиту, юные леди?».
Полли сделала шаг вперед, и, откинув красивую голову, вздернув подбородок, сказала: «Мы хотим на вас работать».
Мэри, что стояла, облокотившись на камин, зачастила: «Мы отлично ездим на лошади, фехтуем, стреляем, я хожу под парусом, она, — девушка кивнула на Полли, — пишет любым почерком, и подделывает подписи так, что не отличишь, мы знаем четыре языка, — и вообще, у вас нет никого, кто говорит по-русски».
Разведчик молчал.
— Я сама составляю шифры, — небрежно сказала Полли, — и Мэри тоже. Мы всего Кардано от корки до корки прочитали.
Джон сцепил пальцы, и, покачав ими, продолжал молчать.
— Я умею врачевать! — горестно вскричала Мэри. «Я Питеру молочный зуб вырвала, и ему совсем не больно было. Ниткой, — добавила она. «И крови тоже не боюсь».
— Вы сядьте, — ласково предложил разведчик. «Сядьте, не стесняйтесь».
Он посмотрел на пылающие щеки девушек и ворчливо сказал: «Матушка ваша, конечно, ничего не знает».
Мэри помотала головой. Полли пробормотала: «Если у нас не получится, то и знать ей незачем, а если получится — мы ей сами скажем».
— Ну-ну, — Джон помолчал и, потянувшись, налил себе вина. «Вам не предлагаю, — отрезал он, заметив взгляд Полли. «Малы еще, потом, за ужином, сидр получите, и хватит».
— З а ужином? — удивилась Мэри.
— Ну да, — разведчик выпил. «Ладно, юные леди, я вижу, что вас ничем не переубедить, поэтому давайте так — я вам дам одно задание, маленькое, на пробу. Провалите — мы с вами распрощаемся, ну, с точки зрения работы. Не провалите — будем сотрудничать и дальше, и я уж тогда с вашей матушкой сам поговорю».
Он увидел горящие глаза девушек и вдруг, смешливо, сказал: «Вам матушка не говорила, что вы уже на меня работали? Вам тогда и двух лет еще не было, под Оксфордом».
— Это когда леди Вероника нашла тайный печатный пресс, — кивнула Мэри. «Говорила, да.
Мы и не помним ничего с тех времен».
— Ну конечно, — разведчик встал. «Пойдемте, Джон сегодня обещал куропаток с этим овощем из Нового Света — картошкой. А после ужина будем говорить более подробно».
Мэри проводила глазами его все еще прямую, не старческую спину, и шепнула сестре: «А если не получится?»
— В се будет хорошо, — уверенно ответила Полли. «Ну что там надо будет сделать — последить за кем-нибудь, или письма передать. Ерунда, в общем. Пошли, — она дернула сестру за рукав платья, — Джон уж лучше готовит, чем мистрис Доусон».
Джон поднял голову и посмотрел на собор Святого Павла, что возвышался за окном.
«Господи, и когда уже его отремонтируют, — пробормотал разведчик. «Вот уж истинно, — снести и построить заново дешевле будет». Он взглянул на Матвея, что сидел напротив, подпиливая ногти, и сказал: «Обещал я тебе отпуск, а не получится. Ну, то есть, в театры ходить будешь, но для дела».
Вельяминов вздохнул, и, поправив воротник брюссельского кружева, откинув золотистые, чуть побитые сединой кудри, заметил: «Я и не сомневался».
— Ты скажи мне, ты все еще платишь за эти комнаты на Стрэнде? — спросил разведчик. «Ну, рядом с «Уткой и Селезнем», ты мне их еще показывал.
— Разумеется, — поднял бровь Матвей. «Ну не в усадьбу Клюге же мне гостей приводить, сам понимаешь».
— А ты ведь не под своим именем там, на южном берегу, известен? — поинтересовался Джон.
— Не дурак же я, — сварливо отозвался Матвей. «Месье Матье, из Парижа, пару раз в год выбирается в Лондон».
— Отлично, — пробормотал разведчик. «Ты же не появлялся там еще, у друзей своих, не успел?».
— Нет, — Матвей подался вперед. «А что, тебе там нужен кто-то?».
Джон встал и подошел к окну. «Ужасно жарко для мая, — заметил он. «Ты про Сапожника слышал? Он в Нижних Землях работал, и весьма удачно».
— Слышал, — Матвей отложил пилочку. «На южном берегу о нем тоже знают, как сам понимаешь»
— Так вот и я о чем, — Джон вздохнул. «В общем, Сапожник, как выяснилось, последние два года передавал сведения испанцам. То-то мы удивлялись, что повстанцы в Нижних Землях терпят поражения. В частности, известный тебе авантюрист Уильям Стэнли, — тот, что сдал Девентер, — получил от Сапожника довольно подробные сведения о планах Морица Оранского»
— Ну, так избавьтесь от Сапожника и дело с концом, — удивился Матвей. «Он ведь в Лондоне сейчас?»
— В Лондоне, — пробурчал Джон. «Я попросил Тайный Совет выдать ордер на его арест, из-за какой-то мелочи, якобы он составлял эти листовки, что в начале месяца по городу расклеивали. Помнишь, те, что были направлены против беженцев из Нижних Земель, и Франции?
— Да-да, — Матвей оживился, — они еще были подписаны «Тамерлан», как его пьеса.
— Ну, разумеется, — светло-голубые глаза Джона блеснули сталью, — стал бы я их подписывать иначе. Сапожника вызвали на заседание Тайного Совета, и велели отмечаться в канцелярии, каждый день, пока суд да дело. Сам понимаешь, казнить я его не могу — иначе ниточки потом не размотаешь. Мне сейчас надо за ним последить недельку, а уж потом я все сделаю, что надо.
— Так, а от меня-то что требуется? — удивился Матвей. «Сапожника шпагой где-нибудь в темном переулке проткнуть?».
— Нет, — ласково ответил разведчик, — там все будет изящней. На южном берегу с труппой Бербеджа знаком?».
