Любовь и проклятие камня - Ульяна Подавалова-Петухова
— …жена изменника!
— Госпожа!
— Но между тем вы правы. Никто.
Она отвернулась от Соджуна. Как ни прискорбно, но Соджун был прав, и с этим приходилось мириться.
А через несколько дней Елень с Анпё отправились в соседнюю деревушку к известному травнику. Гаыль, наконец, отпустила выматывающая дурнота, но молодая женщина была истощена. Потолковав с доктором Хваном, Елень узнала, что любимой служанке может помочь определенный набор трав, вот только в городе его не купить. Доктор Хван своей рукой написал письмо, которое и должны были передать Анпё с госпожой старому приятелю доктора. Чтобы не привлекать излишнего внимания, Елень облачилась в те одежды, что ей подарил Соджун. Она не пыталась выдать себя за мужчину, просто, опустив шляпу на глаза и тем самым скрыв свое лицо, походила на тонкокостного молодого человека.
Травник был неприветлив и скуп на слова, но, увидев на свитке печать друга, сменил гнев на милость. Он даже повеселел, а уж кувшин вина, которым по настоянию доктора обзавелись гости по пути, и вовсе вызвал добродушную улыбку на морщинистом, сухом лице. Травник достал свой целебный сбор, да еще каких-то снадобий надавал, а также передал женьшень для старого приятеля. На том и распрощались.
Несмотря на то, что деревушка находилась рядом, путь занял достаточно много времени, потому что дорогу окончательно развезло. Лошади шли шагом, и Елень, прикидывая время на дорогу, свернула в первую попавшуюся харчевню. Анпё сам бы просить не стал, но остановке был рад.
Разбитная веселая хозяйка, одного возраста с Елень, споро налила обжигающего супа в большие миски. Она все что-то говорила, перебрасываясь шуточками с посетителями, которых в этой таверне под открытым небом было больше, чем в соседних. К таверне подъехал небольшой отряд вооруженных мужчин и спешился. Елень заметила, что путников, спешившихся за оградой, не испугало отсутствие мест. Они прокричали хозяйке, как старой знакомой. Та, увидев их, всплеснула руками, засмеялась:
— Ой, господа хорошие, а мест-то нет! Что ж делать будете?
Мужчина в богатой одежде, судя по всему вожак этой группы, улыбнулся сквозь усы:
— Самое главное, чтоб суп был!
— Да куда ж ему деться-то? Как знала, наварила столько, что хоть армию смогу накормить!
— Ну и ладно, не переживай, хозяйка, мы подождем. Как раз хоть разомнемся, а то со вчерашнего утра в седле!
— Ну, ну! — и, сказав это, она пошла хлопотать дальше, и все-то в ее руках так и спорилось.
Елень черпала ложкой наваристую гущу, да поглядывала по сторонам. В соседней таверне под навесом было несколько свободных столиков, оттуда в надежде к спешившейся группе даже подошел работник, но усатый предводитель покачал головой. Работник отошел.
— Анпё, смотри, а здесь посетителей больше, чем у соседей, — пробормотала Елень.
— Эта таверна славится самым вкусным говяжьим супом. И пусть вы отдадите на пару мунов[2] больше, но зато наедитесь досыта. Эту хозяйку так и зовут Аджума Мугук[3]. Забавно, но здесь никто не знает, как на самом деле зовут хозяйку.
— Откуда ты ее знаешь?
— Мы всегда здесь останавливались поесть, если доводилось проезжать мимо, — ответил Анпё. — Вы должны признать, госпожа, что даже у вас говяжий суп не такой вкусный.
Елень на это улыбнулась. Она уже скребла деревянной ложкой по керамическому дну миски, и, когда та совершенно опустела, женщина вдруг пригляделась к посуде. Миска была большая, и даже, если обнять ее ладонями, те не соприкоснуться друг с другом. Чаша была обычной, но, видимо, не лучшего качества, или, может, со временем эмаль на внутренней стороне поистерлась. Видны были царапины, но трещин в посуде не было. Елень повертела маленькую чашку, в которой радушная хозяйка подала воду. Та тоже была очень простой. Но посетители не обращали внимания на посуду, им нравился суп, и ради него они готовы были стоять на февральском ветру в ожидании своей очереди. Хозяйка, переживавшая за голодных и мерзнувших путников, подсуетилась. Она пересадила нескольких одиночек, кивая в сторону ограды, где переминались с ноги на ногу ожидавшие обеда. Обычные работяги охотно кивали и пересаживались. Елень заметила, что хозяйка потом на этот общий стол поставила блюдо с пышущими жаром паровыми пирожками. Гости от такого великодушия даже с мест повскакивали, кланяясь женщине. Та смеялась открыто, и Елень залюбовалась ею.
«Вряд ли она захочет променять свою жизнь на другую. Так притворяться человек не может. Она счастливее многих, наверное, оттого и суп такой вкусный»,— мелькнуло в голове.
Группа спешившихся людей наконец расселась за столы, хозяйка вместе с помощником в мгновение ока обслужила этих гостей. Мужчины весело загомонили, а потом над столом повисла тишина, было слышно лишь, как ложки стучат. Аджума Мугук все составляла блюда на стол, да улыбалась. Видеть такой аппетит ей было в радость, и она не скрывала этого.
Елень смотрела на женщину и тоже улыбалась. Вдруг Анпё перестал есть, поднялся из-за стола и пошел к вновь прибывшим. Он поклонился, не доходя, а потом подошел к предводителю и что-то сказал, но что именно Елень не расслышала: стол был очень далеко. Она увидела лишь, как глава группы узнал Анпё и даже поднялся ему навстречу. Видимо, он звал слугу отобедать с ним, потому что Анпё оглянулся и указал на столик, где сидела Елень. Женщина чуть склонила голову. Мужчина смотрел на нее какое-то время, а потом направился к ней. Елень стало неловко. Оружный, в доспехах он шел через двор таверны прямо к ней. Женщина незаметно нашарила рукой меч. Пальцы обняли родную рукоять, и страх отступил.
— Госпожа, госпожа, это друг господина! Старинный друг! — воскликнул Анпё, широко улыбаясь.
— Старинный? Звучит, как старый. Меня зовут Чхве Хёну́[4], — усмехнулся тот и изучающе посмотрел на Елень. Женщине так и казалось: не смотрит — изучает!
Наверняка, он был одного роста с Соджуном. Да и ширина плеч такая же. Воин, одним словом. Однако что-то в его облике настораживало Елень, что-то напрягало, а вот что именно, она понять не могла. Только рука, сжимавшая клинок, разжалась лишь тогда, когда мужчина отошел. Анпё что-то говорил, усаживаясь на свое место, но она почти не слушала, провожая глазами друга Соджуна.
Все выяснилось позже. Когда они сели верхом, отряд воинов был уже в седлах. Чхве Хёну подъехал
