Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины
— Мои сыновья грома! Вы не знаете, о чем просите, — сказал он Иакову Большому и Иоанну. — Сможете ли вы испить ту чашу, которую предстоит испить мне?
— Сможем, — решительно заявили они.
Иисус покачал головой.
— Вы действительно изопьете из чаши моей, но не в моей власти даровать вам право сидеть справа и слева от меня. Эти места принадлежат тем, для кого они были приготовлены моим Отцом.
— Все равно им не следует строить козни у нас за спиной, — проворчал Петр. — Вынюхивать, лезть вперед…
— Петр! — Иисус возвысил голос. — Все вы! Слушайте! — Он медленно развернулся, чтобы убедиться, что все могут его слышать. — Вы что, хотите быть такими, как Антипа и его солдаты? Как римляне? У них все разделены по чинам и рангам, и высшие помыкают низшими. У вас должно быть наоборот. Самый великий среди вас должен быть слугой, нет, рабом по отношению к остальным. Служить другим, как служу я.
— Рабом? — Петр оскорбленно помотал головой — Рабом? Ты сам говорил, что мы чада Господни, а дети Бога не могуч быть рабами!
— Вы должны быть рабами Царствия Божия, — заявил Иисус нетерпящим возражений тоном. — В Царствии Божием нет места честолюбию!
Иоанн и Иаков, насупившиеся и приунывшие, отстали, уступив место Марии и Иоанне.
— Учитель, — промолвила Мария, — у меня нет никаких амбиций.
Иисус посмотрел на нее столь пристально, словно решил проникнуть в ее сокровенные мысли, после чего сказал:
— Боюсь, это не так, Мария.
Эти слова поразили женщину, как удар грома. Она почувствовала, как ее щеки запылали от стыда.
Иоанна стала рассказывать то, что она знала об Антипе и чего от него, по ее мнению, можно ожидать. Она предупредила, что он способен установить за ними слежку. Отныне Антипа все время будет настороже. Малейшая оплошность, и они кончат также как Иоанн Креститель, — в темнице. А возможно, дело дойдет и до казни.
— Даже Антипа вынужден исполнять какие-то законы, — сказала Мария. — Он не может вот так взять и посадить нас за решетку.
Она была благодарна Иоанне за возможность продолжить разговор с Иисусом, но на более безопасную тему. С этой точки зрения, возможные действия Антипы были куда предпочтительнее ее собственных чувств.
— Он найдет предлог, — вздохнула Иоанна— Я его знаю. Мне известна его изобретательность на сей счет.
— Ты права, Иоанна, — согласился Иисус, — Но мы не будем прятаться от него или менять свои намерения. То, что мы делаем, мы будем делать открыто. А Антипа пусть поступает, как хочет.
— Да! — воскликнул шедший сразу позади Иоанн, и его красивое лицо осветилось воодушевлением. — Давайте будем действовать смело и, если надо, пойдем даже на смерть!
— Если дойдет до этого, Иоанн, — медленно произнес Иисус, — Но нет ничего постыдного в том, чтобы стараться сохранить свою жизнь. Когда меня не станет, я ожидаю, что вы будете избегать преследователей, не отрекаясь от меня.
О чем он говорит? Когда его не станет? Мария вдруг сильно испугалась. Белое одеяние и те его слова: «Это приближается и это ожидает меня…»
— Ты не должен говорить такое! — воскликнула Мария, оттолкнув Иоанна в сторону и вцепившись в Иисуса. — Пожалуйста.
— Мария, Мария. — Он покачал головой. — Чему быть, того не миновать. Мы должны не отворачиваться от неизбежного, а готовиться к нему.
— Но как быть с твоим посланием? Ведь если тебя заставят умолкнуть, многие так его и не услышат, — не унимался Фома.
— Вот почему я должен продолжать проповедовать, продолжать двигаться, пока у меня есть такая возможность. А потом, когда меня не станет, вы будете делать это вместо меня.
«Потом… Когда меня не станет…»
Он не говорил этого раньше. Теперь, когда эти слова прозвучали, Мария почти почувствовала, как ясное небо затмила тень, словно бы крылья пролетавшего в вышине гигантского орла закрыли солнце. Если он исчезнет, больше никогда не будет ни тепла, ни света.
Ее пробрало леденящим холодом. Это невозможно! У нее не было такого видения. А если не было, значит, это неправда?
«Мои видения говорят мне обо всем!» — убеждала себя Мария, забыв, что еще совсем недавно отчаянно желала верить в иное.
Он был явлен ей в ослепительном одеянии, величественный, осиянный славой. Но с другой стороны, разве мученичество не дарует славы? А значит, тот образ мог означать именно это.
Позади нее ученики тяжело топали по неровному склону. Некоторые, чтобы поспеть, опирались на посохи, другие, устав или сбив дыхание, ворчали. Иоанн и Иаков, получив отповедь от Иисуса, отстали, иные честолюбивые последователи продолжали спорить.
Наверху, на гребне, стало прохладнее, легкий ветерок шевелил сосновые ветви. Мария была так погружена в свои мысли, что заметила поравнявшегося с ней Иуду, лишь когда тот заговорил.
— Похоже, Иисусу в ученики годятся только молодые и крепкие, — ворчливо заметил он, при каждом шаге вонзая свой посох в землю с такой силой, словно желал, чтобы тот укоренился в ней.
— Мать Иисуса держится наравне со всеми, — заметила Мария, глядя, как та уверенно шагает рядом с Петром.
— Да она не так и стара. Ей под пятьдесят, вряд ли больше. Матфей почти тех же лет. И Симон, который, пожалуй, выглядит даже старше. Оно и неудивительно, он же долгие годы был зилотом. Пробыть так долго зилотом и ничего не добиться — это, надо думать, состарит.
— Он выглядит моложе с тех пор, как присоединился к нам.
— Да, — согласился Иуда, — Иисус обладает способностью менять людей.
— А теперь Иисус говорит о том, что его миссия будет прервана Антипой. Мы не можем этого допустить!
По ее разумению, Иуда вполне мог стать полезным союзником при попытке обхитрить Антипу. Он умен, изобретателен и более искушен в интригах, чем остальные. Мария вспомнила высказывание Иисуса о том, что дети мира сего мудрее, чем чада света, во всяком случае в некоторых отношениях. В этом смысле Иуда и есть сообразительное и сведущее дитя мира сего.
Некоторое время Иуда размышлял, и Мария слышала лишь глухой стук его посоха, а потом заявил нечто, поразившее ее:
— Да, допустить этого нельзя ни в коем случае. Поэтому мы должны остановить его.
Остановить Иисуса? Сама эта мысль показалась предательской. Но, с другой стороны, разве не следует оберегать Иисуса от опасности?
— Но как?
— Убеждением, — сказал Иуда. — Я уверен, что нам поможет его мать. Ну а в крайнем случае, если все остальное не поможет… нас много, а он один.
Мысль о том, чтобы силой заставить Иисуса изменить образ действий, в первый момент показалась Марии не просто отвратительной, но невозможной. Однако если встанет вопрос о его жизни…
— Да-да, если дойдет до этого…
Мария испытывала двойственное чувство: и облегчение, и неловкость. Тень с неба вроде бы исчезла, но холодок остался.
Некоторое время Иуда молча шел рядом с ней, а потом сказал:
— Как я понимаю, деньги на наше прожитье поступают от вас с Иоанной и расходуются они как попало. Нашему содружеству нужен казначей. Предлагаю себя, я на этом деле собаку съел.
Не поэтому ли он к ней подошел?
— Ты действительно в этом сведущ? Я сама подумывала об этом, но мне казалось, что Матфей…
— Матфей не желает делать ничего, что напоминало бы ему о прежней жизни. То же самое относится и к его брату Иакову. а кто у нас есть еще? Пять рыбаков? Знаток Торы? У этих людей нет никакого опыта работы с деньгами. Иисус, безусловно, прав, восхищаясь их достоинствами, но в Царствие мы еще неизвестно когда вступим, а с деньгами нужно управляться сейчас. Мы располагаем вашими средствами, иногда получаем пожертвования от сочувствующих, тратимся на еду и питье. Кто-то должен этим заниматься. У меня есть опыт. Или, может быть, ты предпочтешь сама? — вежливо спросил он.
— Нет, — отказалась Мария.
Она хотела наибольшей свободы, которая позволила бы ей полностью сосредоточиться на Иисусе и его послании, дала бы возможность во всем помогать ему.
— Тогда я еще раз предлагаю свои услуги.
Заночевали они в лесу, под защитой дубов и сосен. Таких лесов осталось немного, но они сохранились еще со времен Иисуса Навина и покорения Земли обетованной, были свидетелями того, как лелеяли и оберегали эту землю Давид, Соломон, Осия и Илия, а теперь предоставили убежище Иисусу и его спутникам. Ниже по склону расположились другие почитатели Иисуса, не решавшиеся приблизиться или не слишком хорошо знавшие его учение, но чувствовавшие некое влечение к нему.
Ученики развели под соснами костер и собрались вокруг. Снизу доносились голоса множества людей, решивших последовать за Иисусом, ибо они ощущали потребность в незаурядном вожде.
Но когда они уселись вокруг костра, то увидели, что Иисус печален, мысли его где-то витают и вообще выглядит он совсем не так, как положено предводителю. В огонь летели сосновые ветки, языки пламени взметались вверх и с шипением и треском облизывали хвою. Отблески костра падали на лицо Иисуса и тех, кто находился рядом с ним, очерчивая каждую морщинку и складку на их лицах и шеях.
