Розалинда Лейкер - Золотое дерево
— Гастон! Это ты!
Он был похож на настоящего щеголя в своем зеленом сюртуке с медными пуговицами. Теперь он опирался не на костыль, а на толстую трость. Его обычно всклокоченные, непокорные волосы были сейчас аккуратно причесаны, а в нарядном галстуке красовалась золотая булавка. Лицо светилось радостью.
— Мадам! Я только хотел узнать, как вы поживаете.
— Я собираюсь выйти замуж, Гастон! Я вновь обрела моего Николя. В нашей с ним жизни было много скорби и печали, но отныне мы будем вместе. Пожелай мне счастья, Гастон! Прошу тебя, будь свидетелем на нашей свадьбе. Ты заслужил это право, как никто другой, — внезапно она отпрянула от него, выпустив его ладонь, которую сжимала в руках. Она видела, что на него нахлынули воспоминания и больше не хотела притворяться. — Может быть, ты хотел бы выступить на моей свадьбе вовсе не в роли свидетеля или все же время залечило твои раны, заставив забыть прошлое?
Гастон искоса глянул на нее, и Габриэль даже показалось, что он подмигнул ей.
— Сомневаюсь, что время властно над моими чувствами, мадам. Ведь мы так долго были вместе, я никогда не смогу забыть дни, проведенные в тесном общении с вами во время нашего путешествия. А, впрочем, я тоже женился. Моя Жанна — очень милая женщина, веселая, скоро у нас будет ребенок.
— Я счастлива слышать это. А где она? Ты привез ее с собой?
— Нет, я оставил ее в Каннах, она работает прачкой в доме полковника, где мы и познакомились, но скоро у нас будет свой собственный маленький домик, — рассказывая это, Гастон мысленно представил себе свою жену и невольно улыбнулся. Ее, конечно, нельзя было сравнить с этой прекрасной, недоступной женщиной. Жанну, миловидную толстушку с широкими бедрами и заливистым смехом, было не так-то легко завоевать, даже после того как его руке удалось добраться до ее нижних юбок. Она оказалась во всех отношениях прекрасной женой для него: отличная повариха, умелая любовница, кроме того, у Гастона были все основания предполагать, что она станет превосходной матерью. Одним словом, Гастон был доволен своей судьбой, как может быть доволен только тот, кто долгое время тщетно лелеял безумную мечту, которая на его глазах рассыпалось в прах в ужасную ночь пожара и разгула пьяной солдатни.
— Прекрасные новости! Но почему же ты в таком случае здесь? Что привело тебя в Лион? — спросила Габриэль и осеклась, внезапно поняв причину появления Гастона в городе. — Неужели ты последовал за армией Императора?
— Вы угадали. Я следую за ним от самых Канн до Парижа.
Да и как мог он, старый солдат, не поддаться обаянию этого великого полководца? Некоторые жители Канн встречали Императора фиалками. Гастон и его хозяин, отставной полковник, развернули трехцветное знамя, и Император, увидев его, громко воскликнул:
— Орлы вновь взовьются ввысь и полетят с каждой колокольни по пути нашего следования к башням Нотр-Дам!
И вот два старых воина сели на своих лошадей и поскакали вслед за славным полководцем, вернувшимся на родину. К несчастью, у Грасса, в гористой местности, где дорога круто обрывается вниз, полковник упал с лошади и ушибся, но он настоял на том, чтобы Гастон продолжал путь.
— Не возвращайся, пока не дойдешь до Парижа. Помни, ты нужен Императору. Да здравствует Император!
Гастон явился свидетелем того, с какой трогательностью проявляли французы свои чувства верности и преданности Императору по дороге в глубь Франции. Вместе с мирными жителями его приветствовали целые батальоны, присоединявшиеся во главе со своими офицерами к войску Наполеона, идущему на Париж. Но затем, когда они, наконец, вошли в столицу, Гастон почувствовал, что остался как бы не у дел; его возбуждение прошло, Император устроился во дворце Тюильри, словно никогда и не покидал Париж. Пожив немного в столице, Гастон отправился домой, заехав по дороге в Лион для того, чтобы навестить Габриэль. Вот так он оказался на улице Клемон.
— Прошу тебя, пойдем со мной в городскую ратушу, а затем в церковь, — вновь принялась уговаривать его Габриэль. — У меня нет ни минуты времени. Николя выступает сегодня из Лиона в составе нашей армии, направляющейся в Бельгию, и на этот раз я еду вместе с ним. Я не хочу больше разлучаться с ним.
Гастон добродушно рассмеялся.
— В таком случае, я вовремя приехал. Когда мы отправляемся в путь?
Брови Габриэль полезли вверх от удивления.
— Ты снова хочешь ехать вместе со мной туда, где разгорается война?
— Да, и на это у меня есть, по крайней мере, две причины. Во-первых, я хочу оживить воспоминания, а во-вторых, я давно мечтал увидеть, как Император вновь одержит одну из своих величайших побед. Что вы на это скажете?
— Я рада твоему решению, мой старый добрый друг! Ужасно рада!
В маленькой церкви, у сияющего позолотой алтаря стояли только новобрачные и их свидетели. Обвенчавшись и получив благословение священника, Николя и Габриэль вышли на ступени храма и начали прощаться. Он обнял свою жену и нежно поцеловал ее, а затем дружески похлопал Гастона по плечу.
— Береги мою жену так, как ты делал это прежде.
— Все будет в порядке, капитан. Вы можете полностью положиться на меня, — с легким сердцем обещал ему Гастон. Теперь, когда он вновь встретил Габриэль, он почти забыл свою жену, и вовсе не из-за жестокосердия — Гастон по-своему любил Жанну, но очарование Габриэль было столь велико, что он не мог не поддаться ему с прежней силой.
Эскадрон выехал из города через два часа под звуки марша духового оркестра. Вслед за колонной егерей ехали повозки обоза, скакали запасные лошади, шла пестрая толпа женщин и детей. Габриэль и Гастон старались держаться поодаль от этого шума и гама.
На марше от Лиона до бельгийской границы эскадрон останавливался на ночлег вблизи деревень, разбивая лагеря. Габриэль каждый раз удавалось снять комнату в сельской гостинице или крестьянском доме, куда к ней на ночь приходил Николя. Они проводили ночь, предаваясь любовным утехам и отрывая время от сна, прошлое все еще тяготило их обоих, а будущее было таким неопределенным, что они не хотели даже говорить о нем, строить какие-то планы, стараясь жить только настоящим — теми счастливыми моментами, когда они были вместе.
Семнадцатого июня, уже на бельгийской земле, Габриэль видела, как Император приветствовал прибывший эскадрон Николя. Наполеон гарцевал на белой кобыле вдоль рядов своего славного войска, одерживавшего одну победу за другой. Уже был взят Шарльруа, одержана победа при Линьи, когда была обращена в бегство прусская армия, а британцам пришлось было отступить. По дороге из Линьи французскую армию, находящуюся на марше, настигла гроза, сильный ливень обрушился на солдат, вымокших до нитки, но ничто не могло сломить боевой дух воинов, восхищенных тем, что Император вновь доказал свою непобедимость. Назавтра должна была состояться грандиозная битва с британцами, занявшими боевые позиции у местечка Мон Сен-Жан неподалеку от деревни Ватерлоо. Неприятельским войском командовал Веллингтон.
Этой ночью накануне сражения французская армия расположилась южнее Мон Сен-Жана. Габриэль сняла комнату в крестьянском доме. Неутихавший дождь все еще барабанил по крыше, и сквозь щели в потолке на пол капала дождевая вода. В очаге весело полыхал огонь, давно уже просушивший развешенную одежду Николя и Габриэль, промокшую за день. Они лежали на мягкой пуховой перине, наслаждаясь тем, что снова вместе.
— Я никогда не был так счастлив, как теперь, когда снова обрел тебя, — тихо сказал Николя, обнимая Габриэль, прижавшуюся к его плечу. Сейчас, накануне кровопролитного сражения, ему хотелось высказать ей все, что было у него на душе. Николя склонился над ней и продолжал: — Если я не вернусь…
— Нет! Не надо об этом! — мурашки забегали по коже Габриэль от одной только мысли, что его могут убить, и она, приподнявшись, закрыла ему рот рукой. Она хорошо помнила, как Жюль говорил ей о смерти, и вот теперь слова Николя наполнили ее душу суеверным ужасом.
Он нежно взял ее руку.
— Я только хочу сказать, что надеюсь, у нас будет ребенок после стольких ночей любви, и тогда — вне зависимости от исхода завтрашней битвы — я останусь жить для тебя в нашем малыше.
— Для меня может существовать только один исход этой битвы, другой я просто не вынесу! — воскликнула Габриэль, яростно вцепившись пальцами и его плечи и склоняя к нему искаженное судорогой лицо. Ее растрепанные волосы крупными кольцами упали ему на грудь. — Ты должен во что бы то ни стало вернуться ко мне! Слышишь? Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.
Николя покинул ее на рассвете. Габриэль спала и не слышала, как он уходил. Николя старался не шуметь, но когда звякнула его сабля, которую он, взяв со стула, прицепил к поясу, ему показалось, что Габриэль проснулась, однако она лишь заворочалась во сне, перевернулась на другой бок и снова затихла. Он склонился над ней, убрал шелковистые пряди волос с ее лица и поцеловал в висок. Она даже не пошевелилась. Тихо закрыв за собою дверь, Николя спустился по шатким ступеням лестницы и вышел из дома на улицу, где чуть брезжил рассвет. Дождь, наконец-то, прекратился, и это воскресное утро, напоенное ароматами трав, обещало погожий жаркий день. За околицей Николя уже поджидал денщик с верховой лошадью, и он вскочил в седло. Поворачивая коня, Николя увидел у ворот одного из домов Гастона, машущего ему рукой.
