Евгений Федоров - Наследники
Но на второй день в девушке со всей силой заговорил крутой демидовский нрав. В обеденный час, когда Прокофий Акинфиевич сидел за столом и с умилением предавался чревоугодию, в столовую ворвалась рассерженная Настенька.
— Ты что взбеленилась? Аль опять о женихах? — удивленно уставился в нее отец. — Купца пока не отыскал. Погоди чуток!..
Дочь, не сдерживаясь, затопала на отца.
— Не пойду за купца-хама! Не пойду! — закричала она исступленно, а у самой из глаз горохом покатились крупные слезы. — Лучше пусть будет первый встречный дворянин, нежели бородатый хам! — не унималась Настенька.
Прокофий утер губы, умильно разглядывал дочку.
— Эк, расходилась! Сразу видать демидовское семя! — Он улыбнулся и встал из-за стола. — Ну, коли так, будет по-твоему! Пусть первый встречный дворянишка и будет моим зятем.
— Батюшка! — кинулась к отцу девушка, но он отстранил ее и твердо пообещал: — Завтра будет тебе женишок!
На другой день по приказу Прокофия Акинфиевича на воротах московского дома слуги вывесили приглашение:
«В сем доме проживает дворянка Анастасия Прокофьевна Демидова. Не желает ли кто из дворян сочетаться с ней законным браком».
Москва только что пробуждалась от сна: поднимая густую пыль, дворники подметали пустынные кривые улицы, грохоча сапогами, по деревянным мосткам брели редкие торговки и мужики.
В восьмом часу на улице показался молодой чиновник. Одетый в поношенный мундирчик, он прижимал под мышкой изрядно потертый портфель, набитый бумагами. Это был, очевидно, департаментский писец.
Хотя молодой человек спешил к месту службы, глаза его оживленно бегали по окнам — не мелькнет ли там, часом, лукавое лицо девушки.
Поравнявшись с домом Демидова, чиновник внезапно замедлил шаг. Его внимание привлекло извещение, вывешенное на воротах. Сколько раз проходил он мимо хором знатного и чудаковатого заводчика в надежде увидеть его дочь, порой тоскливо глазевшую из окна. На этот раз счастье само лезло ему в руки. Он взволнованно прочитал удивительное обращение. Москва издавна полнилась слухами о чудачествах Прокофия Акинфиевича, но это очень озадачило чиновника.
«Нет ли в сем деле очередного демидовского озорства? — со страхом подумал он. — Пригласит гостем к столу, а сам посмеется, скличет холопов и отдерет как Сидорову козу. От сумасбродного миллионщика все станет».
Но тут в сердце молодца закрылась тревога, и он невольно вопросил себя: «А что, если опередили?»
Разжигаемый заманчивой приманкой, он быстро вынул носовый платок, смахнул им пыль с башмаков и робко постучал в ворота.
Перед ним тотчас распахнулась калитка. Стоявший у ворот Охломон низко поклонился гостю.
— Пожалуйте, сударь, ежели дворянин! — Приветливо пригласил он чиновника следовать за собой.
— Дворянин! — ответил гость, вскинул голову и с независимым видом прошел следом за слугой в хоромы…
Демидов встретил неожиданного жениха в кабинете.
— Стой тут! — крикнул хозяин переступившему порог чиновнику и указал место посреди горницы.
Небрежно одетый, шлепая туфлями, Прокофий неторопливо обошел вокруг молодого человека. Глаза Демидова словно околдовали чиновника, его пронял жуткий холодок.
Осмотр был длительный, молчаливый. Наконец хозяин прервал молчание.
— Дворянин? — спросил Он.
— Имею честь им состоять! — с учтивым поклоном ответил ранний гость.
— Холост? — не спуская пронзительных глаз, Демидов пытал чиновника.
— Точно так! — подтвердил тот.
— На смотрины пришел? — опять спросил Демидов, и по его тонким губам мелькнула усмешка.
— Имел счастье прочитать ваше извещение, — с трепетом признался жених.
— А коли так, кланяйся, чернильная душа, да в ноги! Проси!.. — сразу вспылил Прокофий и, схватив со стола костыль, огрел им по спине гостя. — Усердней проси! — кричал он. — Ну?..
— Век буду благодарен. Помилосердствуйте!.. — ежась от ударов, лепетал насмерть перепуганный чиновник. — Осчастливьте рукой вашей дочери.
Прокофий еще раз огрел костылем молодца по хребту.
— Каков! Костист, бестия!.. — скривил в лукавстве губы Демидов. — Терпелив!..
Он приблизил свое морщинистое скопческое лицо к глазам гостя и ехидно спросил:
— Ты, сударь, может, образумишься? Каково будет, если испытанное только что обхождение от богоданного батюшки частенько повторится?
Не вставая с колен, молодец бухнулся в ноги Прокофию:
— Ваша светлость, век готов претерпевать от вас муки, только сделайте человеком!
Покорность и выносливость жениха обезоружили Демидова. Он наклонился к поверженному и схватил его за рукав.
— Ну, хватит! Вставай, что ли! Идем к невесте! — Хозяин довольно захихикал, захлопал в ладоши.
Из сеней прибежал Охломон и вытянулся в струнку у притолоки.
— Светильник сему дурню, пожелавшему обрядиться в семейный хомут! — указал он перстом на молодца.
Слуга принес взятую от икон лампаду и вручил ее гостю. Бледное пламя затрепетало в голубом сосуде и матовым светом озарило лицо молодого человека.
— Се жених грядет во полунощи! — засмеялся Демидов и поманил молодца пальцем. — Следуй за мной, чернильная душа!
Настенька еще почивала в постели, когда веселый крик сумасбродного отца разбудил ее.
— Вставай, живей вставай, ленивица! — истошно закричал отец. — Глянь, какого женишка обрел тебе!
По горло укрывшись атласным одеялом, невеста испуганно зашептала:
— Папенька! Батюшка, побойтесь вы бога! Стыд какой…
Благовоспитанный молодой писец стоял у порога, скромно потупив глаза. Девушка быстрым взглядом окинула его и заметила высокий чистый лоб и широкие плечи. Свежее румяное лицо молодого человека, его скромность тронули слабое сердце Настеньки. Она метнула на него ободряющий взгляд.
Демидов захихикал.
— Ну как, добра невеста? — спросил он игриво, и его сумасшедшие глаза загорелись шальным веселым огнем.
Жених склонил голову.
— Ну, коли так — быть свадьбе! — приплясывая, выкрикнул Прокофий. — Ой люли-люлешеньки!..
Глядя на кривлянье бесноватого хозяина, гость мысленно ограждал себя крестным знамением. «Да воскреснет бог и расточатся врази его!..» — про себя шептал жених, ограждаясь от чертовщины. Но тут заводчик стал строг, нахмурился.
— Только помни, чернильная твоя душа, — пригрозил он пальцем жениху: — Приданое за сей девой ох как невелико!..
— Папенька, постыдитесь! — закричала из-под одеяла невеста.
— Молчи, поперечница! Демидовы — прямой народ и все сразу выкладывают начистоту! — пригрозил отец и вытолкал жениха за дверь. — Иди, иди, хватит смущать благородную девицу!..
Так и повенчал свадебкой-скороспелкой Прокофий Акинфиевич свою дочку со случайным женихом. Однако молодой департаментский писец из обедневших дворян Сергей Кириллович Станиславский держался в отношении своего тестя человеком почтительным, скромным. Брак, вопреки ожиданиям, оказался счастливым. Настенька была довольна своим мужем.
Но Демидов никак не мог угомониться. С выдачей замуж последней дочери в его хоромах меркла жизнь. Не находилось у хозяина больше сил на озорство. Все же он решил допечь тихого и покорного зятя. Он составил на детей завещание, по которому дочери Настеньке назначал приданого денег лишь 99 рублей 99 8/9 копейки.
Сергей Кириллович и тут не отступился от влюбленной в него Настеньки. Он терпеливо ждал от «богом данного» батюшки других подарков.
Но вместо них отец прислал дочери наставление, в котором поучал ее благонравию и скромности.
«Настасья Прокофьевна, — обращался Прокофий к дочери. — Прошу тебя, живи весело, не кручинься.
Благодари господа за все. Не проси его ни о чем. Он устроил и устроит все полезное. А только всечасно проси, дабы не лишил милости своей. От кручины умножаются разные болезни, помешательства разума, прекращение жизни и всякое неустройство.
Не будь спесива, самолюбива и жадна.
От спеси люди от тебя отстанут, от самолюбия потакать тебе будут, что тебе приятно будет, и введут тебя во всякое дурачество и неистовство. Не сердись, кто о неисправностях твоих встречно говорить будет. От жадности все потеряешь.
Не перенимай нынешних роскошей.
Живи умеренно, не скупо, да и не чванливо. Роскошь столько льстива, как бы в зеркало поглядеться, а после будет печально. Помни, как я живу. Вместо роскоши помогай недостаточным, а других ласково довольствуй. Не гнушайся, не пересмехивай и не переговаривай. Бедных или щеголей, которые потеряли свой хлеб, рассказов их потакай с сожалением, дабы не расклевить кого, а от них не перенимай. Кто бы тебе о щегольствах представлял, поблагодари, да что лишнее не исполняй, а ежели вдругорядь осудит, скажи: батюшка не велел.
Кто тебе полезное и благопристойное к жизни учить будет, таковых люби, благодари и почитай их со всякой искренностью, и тако привыкнешь и добра будешь. Помни, что господь сотворитель всего глобуса и движения есть. Не перенимай, будто господа нет и будто все натура да летучий разум хранит, да не исполняет наши дураческие и спесивые неблагодарности.
