Смерть императору! - Саймон Скэрроу
- Мы уже потеряли колонию, - сказал Макрон. - Я рассчитывал задержать их еще на несколько дней по крайней мере. Сомневаюсь, что мы продержимся достаточно долго, чтобы Девятый легион смог добраться до нас.
- Ты не можешь брать на себя вину за это, - возразил Аполлоний. -Оборона города была в плохом состоянии и требовала значительного дополнительного строительства. Все могло бы быть по-другому, если бы сенат выступил, когда еще было время, чтобы изменить ситуацию. Кроме того, у нас было слишком мало людей, чтобы прикрыть весь периметр. Повстанцы бы все равно в ближайшее время прорвали нашу защиту.
Макрон неохотно уступил перед этими аргументами.
- Но это было важно для боевого духа бойцов, что они сражались, чтобы защитить свои дома. Отныне они будут сражаться только за свои жизни.
*************
ГЛАВА ХХХІ
Пока повстанцы грабили колонию всю оставшуюся ночь, защитники готовились к последнему бою. Макрон почти не сомневался в исходе и сосредоточил свои утомленные мысли на своем долге – продержаться как можно дольше и заставить врага заплатить высокую цену за свою победу. После переклички у защитников осталось менее четырехсот боеспособных ветеранов и полторы сотни человек, не имевших военной подготовки. Припасов, собранных в храмовом комплексе, было более чем достаточно, чтобы прокормить их в течение месяца. Макрон печально улыбнулся, размышляя о том, что они вряд ли выживут на протяжении этого времени.
Стена комплекса представляла собой меньший периметр для защиты, чем периметр колонии, но перед ней не было рва, и хотя высота стены была увеличена, она все еще составляла всего чуть более трех метров или около того. Кроме того, она никогда не задумывалась как укрепление, а просто как граница, обозначающая священную землю храма после завершения его строительства. Крепкий таран мог пробить брешь несколькими ударами. Она была укреплена каменными блоками и другими строительными материалами, использованными для создания палисада, но по-прежнему не могла выдержать решительную атаку.
Было неизбежно, что стена будет разрушена. После этого последней линией обороны станет наспех построенный бруствер между незавершенными колоннами, опоясывающими фронтон, сам по себе едва ли в двух метрах над землей. Передняя часть фронтона была самым слабым местом, так как она выходила на широкий лестничный пролет, и защитникам приходилось удерживать линию в метров пятнадцать длиной, защищенную только бруствером.
Как только всех раненых внесли во внутреннее святилище, а людей накормили. Макрон поручил Ульпию первую вахту, а сам пошел немного отдохнуть. Перед этим, однако, было еще одно дело, о котором нужно было позаботиться.
Он нашел Парвия свернувшимся на боку недалеко от входа во внутреннее святилище. Кассий лежал рядом с ним, положив голову между своими большими лапами, его челюсти надувались, пока он посапывал во сне. Макрон с нежностью смотрел на них, расстегивая ремешок на подбородке и снимая шлем и войлочную шапочку. Он провел рукой по волосам, прежде чем опуститься так тихо, как только мог, и прислониться спиной к брустверу. Несмотря на все свои опасения и безнадежность их положения, он быстро и крепко заснул, упершись подбородком в грудь, и захрапел.
******
Ранние часы следующего дня были холодными, когда Аполлоний пришел и нашел Макрона с котелком, наполненным горячей похлебкой. Он поколебался, прежде чем решил все же не будить центуриона. Поставив котелок, он пошел найти два запасных плаща, которые хранились в святилище и укрыл ими Макрона и Парвия. Кассий пошевелился и встал, виляя коренастым хвостом, а Аполлоний поднял палец.
- Тссс. Если будешь вести себя тихо, могу поделиться с тобой тушеным мясом. На вот.
Шпион сел, скрестив ноги, на небольшом расстоянии и усадил собаку, прежде чем выудить кусок мяса и зажать его между двумя пальцами.
- Осторожнее.
Кассий наклонил голову вперед и осторожно принял предложение, прежде чем быстро прожевать и проглотить его.
- Моя очередь. - Аполлоний успел съесть пару ложек, прежде чем собака вцепилась ему в руку.
Они делали это по очереди, пока котелок не опустел и Кассию не разрешили слизать остатки со стенок. Затем он сел рядом со шпионом, положив голову на колени Аполлония, а тот гладил его по голове и шее и тихо размышлял: «Что бы я отдал, чтобы поменяться с тобой местами». - Должно быть, безмятежно жить от одного приема пищи до другого и больше ни о чем не беспокоиться, а, мальчик?
Откинув голову назад, Аполлоний посмотрел на небо. Наверху не было облаков, а звезды и полумесяц безмятежно светились в бархатной тьме. Как и у Макрона, у него было мало надежды на их выживание. Он и раньше сталкивался с большой опасностью и переживал ее благодаря своей сообразительности и ловкости обращения с оружием. Но на этот раз спасения не будет. Шансы были так велики, что надежда казалась бессмысленной роскошью. И поэтому он отбросил надежду и посмотрел в небо, наслаждаясь прохладой ночного воздуха и отдаленным криком совы на одном из полей за пределами колонии. Он мог слышать слабые звуки веселья из огромного вражеского лагеря за рекой. Хотя он знал, что бритты празднуют разрушение колонии и грядущую резню защитников, в этом звуке было что-то обнадеживающее. Для некоторых жизнь будет продолжаться, даже когда его собственная будет прервана. Но это еще не произошло, и он мог насладиться этими несколькими часами горько-сладкого покоя в одиночестве.
Макрон перестал храпеть. Он натянул на себя плащ и пробормотал:
- Прошу, засыпай, шпион. Твои мысли не дают мне уснуть.
Аполлоний слегка усмехнулся. - Как прикажешь, мой центурион.
Он бросил последний взгляд на луну, прежде чем закрыть глаза, очистить свой разум и дышать в легком ритме, пока не наступил сон.
******
Макрон тряхнул его за плечо, и Аполлоний, моргая, открыл глаза. Света было достаточно, чтобы видеть, и он понял, что собака оставила его, пока он спал, и отошла в сторону спящего Парвия. Аполлоний встал и посмотрел на бруствер. Темные фигуры ветеранов из центурии на страже расхаживали вдоль стены комплекса, пока их товарищи спали внизу. Те, кто не мог уснуть, грелись всю ночь у жаровень. В воздухе стоял едкий запах дыма, который застрял у него в горле, и
