Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
На это министру ответить уже было нечем. Хуже того – все вокруг засмеялись!
Меч Карла Великого, найденный – по указанию Девы! – за алтарём церкви во Фьербуа, был привезён совсем недавно в Тур, где ковались её доспехи, и вызвал оторопь при дворе, став настоящим знамением в основном для военных.
Армия начала разрастаться словно по волшебству!
Люди шли и шли, влекомые Чудом, верой и надеждой.
Из уст в уста передавалась невероятная история о том, как совершенно ржавый меч едва ли не сам собой очистился от ржавчины и засиял неземным светом, когда к нему прикоснулись. А в более поздних пересказах и вовсе вызвал в церкви целый гудящий вихрь, в котором священники отчётливо услышали суровый голос самого Мартелла, призывающий ныне живущих спасти Францию!
– С нами Бог! – кричали солдаты, подбрасывая в воздух шапки.
Они азартно начищали доспехи и оружие, сочиняли во славу Девы целые гимны и дождаться не могли дня, когда она наденет свои белые латы, возьмёт в руки стяг и поведёт их на Орлеан – к победе и славе!
Наблюдая за всем этим, Ла Тремуй испытывал презрительную досаду и новое, совершенно раздражающее его бессилие.
Слабая догадка, что мелькнула в последнем разговоре с мадам Иоландой, так ни во что и не разрослась. Уж очень невероятной она казалась. Поэтому министр благоразумно решил прекратить пока свои выпады против Жанны и, по возможности, избегать общения с ней, чтобы снова не вышло какого-нибудь конфуза. Однако, присматриваясь ко всем и ко всему взором, особенно обострившимся в этой неблагоприятной для него ситуации, Ла Тремуй внезапно обнаружил, что девушку почти так же, как и он, избегает ещё один человек. И был это не кто-нибудь, а сама герцогиня Анжуйская!
* * *
При своём откровенном и страстном желании сделать всё возможное и невозможное, лишь бы Жанну признали подлинной Божьей посланницей, самой девушки мадам Иоланда, действительно, сторонилась.
Не явно. Но всякий раз, когда необходимость сводила их в одной комнате, герцогиня словно застывала. Её лицо, и без того не самое открытое, делалось похожим на маску, а взгляд холодел с поспешностью, заметив которую однажды, отец Паскерель надолго задумался. А вечером того же дня, перед отходом ко сну, вдруг сказал, обращаясь к исповеднику из Мэна, с которым делил комнату:
– Знаете, святой отец, однажды мне довелось видеть мать, которая наказывала ребёнка. Ребёнок заплакал, и она остановилась, сострадая. Но, когда он потянулся к ней за жалостью, лицо матери переменилось в мгновение ока и снова стало сердитым. Она любила и жалела, но не хотела воспитывать своё дитя через жалость…
Исповедник вежливо кивнул, не совсем понимая, к чему это говорится. А отец Паскерель вдруг так же непонятно замолчал. Мыслью опережая слова, он так и не собрался с духом, чтобы сказать самое главное: о том, что герцогиня Анжуйская, кажется… да нет – наверняка – любит простую девушку из Домреми!.. Так, как мать любит дитя, пряча эту любовь за отчуждением, чтобы не выдать своего страха и своей жалости, потому что знает – того, кто призван Спасителем, жалость ослабляет. Ну… это очень спорно… Того, кто был призван Богом, не ослабил даже страх крестных мук, а почему призванного Спасителем (читай – Богом) должна ослаблять жалость? И с другой стороны: тут получается, что жалость ослабляет именно ТОГО, кто призван Спасителем. А просто человека?
Произнесённое вслух, всё это могло прозвучать не так, как следовало, и быть неправильно понято, так что, не стоило, пожалуй, осквернять таинство явленного.
Но в этом, персонально ему данном откровении, священник усмотрел очень глубокий смысл. Выходило, что Господь не просто направил к дофину свою избранницу. В мудрости неохватно великой Он ниспослал любовь в сердце женщины, от рождения наделённой королевским венцом, которая и вершит сейчас, по сути, судьбу девушки! И если раздвинуть границы осознанного, выходило, что помимо всего прочего Его Воля ещё и в том, чтобы власть имущие наконец полюбили тех, кто от них зависит, не путая эту любовь с жалостливым подаянием!
На короткий миг отца Паскереля охватил какой-то неземной восторг! Но почти сразу здравый смысл заставил воспарившую душу спуститься на землю. «Не мне постигать дела Твои…», – мысленно вздохнул священник. И, приказав себе прочитать несколько молитв, во избежание греха гордыни, он не заснул, пока не произнёс последнее «Аминь».
Процедуру проверки на девственность мадам Иоланда назначила на тот момент, когда работа комиссии откровенно забуксовала.
За редким исключением священники и учёные богословы, в кои-то веки призванные решить что-то в государственном масштабе, никак не могли взять на себя ответственность и вынести вердикт в пользу Жанны.
«Да, – говорили они, – девушка необычна. У неё правильная речь, не женский ум, чрезвычайно сильная вера, но… Как раз это и настораживает! Откуда всё это в простой крестьянке?! И почему Господь, избрав её своей посланницей, не дает нам никаких знамений о том, что она – это она?»
У мадам Иоланды опускались руки.
– Необычность девушки и есть знамение, – повторяла она снова и снова, принимая ежедневные отчёты комиссии.
Но лица смотрящих на неё учёных мужей были переполнены трусливым упрямством.
– В своей душе я ей верю, – сладко улыбался то Сеген, то Эмери, то кто-нибудь ещё, – но мы несём ответственность перед королём и должны иметь твёрдую уверенность, что впоследствии он не упрекнёт нас в недосмотре. Если под Орлеаном Дева потерпит поражение, нам придется отвечать головой!
Найденный меч Мартелла их вроде бы убедил, хотя и не до конца Преисполнившимся собственной значимостью служителям Божьим всё ещё чего-то недоставало.
– Мы не совсем прояснили вопрос с голосами, вещавшими Деве от Божьего имени, – упрямились они. – Сначала она их не упоминала, потом вдруг оказалось, что какие-то голоса были… Ваша светлость не может не согласиться, что это странно… Ведь голоса – это самое главное! Не прояснив их природу, никто с уверенностью не скажет, что именно Господь говорил с Жанной. Повеления могут исходить и от лукавого, который только и ждёт, чтобы посрамить Божьего помазанника… Мы должны знать конкретно, ваша светлость! Если это были святые, то кто именно? И почему именно они – это ведь тоже важно?! Однако Дева считает, что её беседы с Богом, мягко говоря, не наше дело!
– Чёрт бы их всех побрал! – негодовала мадам Иоланда в своих покоях, когда оставалась один на один с Рене. – Считают себя святее папы, но быть распятыми за веру не желают! Им, видите ли, нужны какие-то конкретные имена, как
