Поле мечей. Боги войны - Конн Иггульден
В ответ на этот страстный монолог Помпей натянуто улыбнулся:
– Да, Юлий, Риму не хватает твоей энергии. Это действительно так. Но мне уже удалось усмирить Клодия, а Милон растратил свои силы, так что твои сведения устарели. На самом деле мои потребности куда проще.
Сенатор снова бросил взгляд на Красса, и Цезарь удивился взаимопониманию между бывшими соперниками. Поразительно, до какой степени люди с годами меняются. Трудно было представить, что эти двое смогут стать чем-то бо́льшим, чем осторожными союзниками, и вот они близки почти как братья. Узнал ли Помпей, что Красс был замешан в заговоре Катилины? Рим ведь всегда полон секретов.
– Мне нужно золото, – коротко ответил Помпей. – Красс рассказал, что в Галлии тебе удалось завоевать огромные богатства, каких город не получал никогда, даже собирая все налоги.
Юлий с интересом взглянул на Красса. Насколько точны их сведения о его добыче? Помпей продолжал объяснять свою позицию:
– Моих собственных доходов недостаточно для преобразования города. Беспорядки и разбой привели многие кварталы в полный упадок. Сенат средствами не располагает. Если ты поможешь, нам удастся закончить строительство уже начатых храмов и домов.
– Но дать деньги может и Красс, не так ли? – уточил Цезарь.
Помпей слегка покраснел.
– Я же предупреждал, – резко повернулся он к коллеге. – Неужели мне придется вымаливать, словно нищему…
Красс не дал договорить. Пытаясь успокоить товарища, он положил руку ему на плечо:
– Нет, Юлий, Помпей ведет речь не о ссуде, а о даре. – Сенатор криво усмехнулся. – Не понимаю, почему деньги постоянно вызывают такое замешательство и смущение. Все достаточно просто. Казначейство сената не настолько богато, чтобы выделить необходимые для строительства миллионы. Объем огромен: еще один акведук, храмы, новые улицы. Все это требует огромных денег. Так что Помпею просто не хочется влезать в новые долги, даже передо мной.
Юлий с печалью подумал о строящихся кораблях, за которые надо было платить. Судя по всему, Помпей не знал полного содержания письма Красса в Галлию, но письмо это во многом помогло ему подготовиться к разговору. Иногда прямота Красса оказывалась истинным спасением.
– Я готов дать деньги, – просто ответил Цезарь. – Однако взамен прошу, чтобы и Десятый легион, и Третий галльский были зачислены на финансирование сената. В данной ситуации я не смогу оплачивать службу воинов из собственного кармана.
Помпей кивнул, соглашаясь.
– Это… приемлемо, – на секунду задумавшись, заключил он.
Юлий взял с блюда еще один кусок холодного мяса и принялся задумчиво жевать.
– Мне, конечно, необходимо письменное подтверждение продления срока полномочий. Еще пять лет в Галлии, закрепленных документом настолько надежно, насколько это вообще возможно. Так, чтобы на будущий год мне не пришлось заново оговаривать условия. Красс, твой сын вполне готов командовать легионом. Мне, конечно, очень жаль терять такого достойного командира, но таковы условия соглашения, и я готов им подчиниться. Желаю успеха в новой провинции. Поверь, мне хорошо известно, как трудно прокладывать новые пути, по которым предстоит пойти Риму.
Помпей молчал, и потому Красс с улыбкой заговорил вместо него:
– Ну а как же насчет золота, Юлий?
– Подождите здесь, – решительно ответил полководец, вставая.
Он вышел из комнаты, но вскоре вернулся вместе с Публием и Брутом. Втроем они с трудом тащили большой, обитый железом сундук. Помпей и Красс поднялись с мест, а Красс с неподдельной радостью обнял сына. Цезарь поднял крышку, и взорам присутствующих открылось такое количество вожделенных золотых монет, что изумился даже весьма состоятельный Красс. Он отошел от сына и любовно провел рукой по несметному богатству.
– Я привез с собой еще три таких же сундука, – с плохо скрытой гордостью пояснил Цезарь. – По весу – больше миллиона сестерциев. Этого достаточно?
Помпей завороженно смотрел на гору драгоценного, всесильного металла.
– Вполне, – словно во сне, прошептал он в ответ.
– Так что же, можно считать, что сделка состоялась? – уточнил Юлий, переводя взгляд с одного из собеседников на другого.
Сенаторы дружно кивнули.
– Прекрасно! А теперь мне необходимо разместить на ночь воинов, здесь или в какой-нибудь достойной таверне. Может быть, вы порекомендуете что-нибудь подходящее? Люди заслужили горячий ужин и ванну. Утром я вернусь, и мы обсудим все детали договора.
– Есть еще одно обстоятельство, Юлий, которое может заинтересовать тебя, – с многозначительной улыбкой заметил Красс. Он быстро взглянул на Брута и пожал плечами. – С нами из Рима приехал кое-кто еще, – добавил он. – Пойдем, я тебя провожу.
Цезарь удивленно поднял брови и взглянул на Помпея, ожидая разъяснений, однако и тот лишь загадочно улыбался.
– Ну, веди, – решительно заключил Цезарь и вышел вслед за Крассом в холодный коридор.
Помпей остался в комнате с Публием и Брутом и чувствовал себя не слишком уютно. Публий решил сгладить напряженность.
– С твоего позволения, консул, я принесу остальную часть золота, – предложил он.
– Благодарю, – ответил Помпей.
Прихватив плащ, сенатор вышел в ночной сумрак вслед за молодым воином.
Красс взял лампу и повел Юлия по длинному коридору в глубину дома.
– Кому принадлежит вся эта красота? – поинтересовался Цезарь, восхищенно разглядывая богатое убранство помещений.
– Мне, – просто ответил Красс. – Владелец погряз в финансовых проблемах, так что удалось приобрести дом по самой сходной цене.
Юлий понял, что разорившийся хозяин наверняка был одним из тех, кто пострадал от данной Крассу монополии на торговлю. Когда-то она стала одним из пунктов соглашения триумвирата. Оставалось лишь надеяться, что предложенная Помпеем провинция полностью завладеет вниманием сенатора и он не будет требовать продления привилегии. Кроме того, желательно, чтобы Красс все важные решения переложил на плечи сына. Несмотря на неоспоримые достоинства старого сенатора, он вовсе не проявил себя одаренным военачальником. Сын же, напротив, оказался талантливым полководцем.
– Сюда, Юлий, – позвал Красс, отдавая гостю лампу.
Лицо его сияло поистине детским восторгом. К чему бы это?
Недоумевая, Цезарь распахнул дверь.
Сервилия никогда еще не выглядела такой красивой. Увидев ее, молодой человек остолбенел и начал беспомощно шарить по стене в поисках крючка для лампы.
В комнате было тепло: в большом, почти в рост человека, камине ярко горел огонь. Беспощадная мрачная зима словно отступила, и Юлий полностью погрузился в молчаливое, отрешенное созерцание давно потерянной прекрасной возлюбленной. Сервилия ответила таким же внимательным взглядом. Она возлежала на просторной тахте, и темно-красное
