Юрий Щеглов - Бенкендорф. Сиятельный жандарм
Бенкендорф ехал против течения. Однако добрался до конногвардейских казарм скорее, чем рассчитывал. Переговорив с Орловым и убедившись, что полк готовят без задержки, Бенкендорф пообещал вскоре возвратиться, чтобы избежать малейших случайностей. Затем решил отправиться далее, выяснив размеры волнений. В тот момент он увидел разрозненные части гвардейского экипажа, перемешанные с какими-то солдатами, которые шли вразброд, окруженные разного чина людьми и мальчишками, которые кричали «Ура!» и чуть ли не предводительствовали солдатами и статскими. Все это выглядело угрожающе. Тогда Бенкендорфу понял, что ничего иного он уже не встретит.
На Конногвардейской улице полк Орлова был выстроен и намеревался двинуться к Зимнему, где между тем произошли ужаснейшие события. У тротуара стояла карета, застрявшая в толпе. Возле стоял приличного вида господин, в котором Бенкендорф узнал Фогеля. Подъехав поближе, Бенкендорф сошел с лошади и стал расспрашивать агента Милорадовича, каково его мнение о происходящем и что он наблюдал возле Зимнего. Фогель рассказал Бенкендорфу, что видел собственными глазами — образование каре возле памятника Петру Великому, бунтующих рабочих у Исаакия и разного рода люд на площади, где застряла масса карет. Видел и несколько орудий, пробивающихся к Сенатской.
— Вот, ваше превосходительство, какие результаты пренебрежения к секретной службе. А стоило генералу обратить внимание на донесения честных и порядочных подданных, ничего подобного бы не свершилось!
Бенкендорф понял, что надо спешить и поторопить Орлова. Он прыгнул в седло и, не разбирая дороги, пробиваясь сквозь временами уплотняющуюся толпу, добрался опять до казарм. Въезжая в ворота, он вдруг заметил адъютанта Милорадовича Башуцкого, который, пятясь задом, тащил чье-то тело. Двое-трое мужчин в статских шинелях помогали. В несчастном раненом он узнал Милорадовича, чей мундир был залит кровью. Башуцкий, опустив тело генерал-губернатора на грязный снег и оборотившись, выдавил сквозь слезы:
— Посмотрите, что сделали с графом!
Бенкендорф ничем помочь не мог. Михайло Андреевич пал жертвой собственной неосмотрительности и самоуверенности. Он был в какой-то мере виновником происшедшего возмущения. Он способствовал распространившемуся в придворных кругах заблуждению о спокойствии города. Щелкнув языком, подобрав трензель и прижав шенкель, устремив взор перед собой, Бенкендорф грудью лошади раздвинул группу солдат и статских, с облегчением увидев впереди лицо адъютанта Орлова. Полк выводили из устья улицы, и Орлов возглавлял. Через несколько минут конногвардейцы поступят в распоряжение императора. Проезжая мимо Фогеля по разреженному кавалеристами пространству, Бенкендорф крикнул:
— Продолжайте выполнять свои обязанности, сударь, и советую — с еще большим рвением!
Фогель в ответ помахал шляпой. Улыбка засвидетельствовала, что слух у него отменный.
Когда Бенкендорф, взбежав по лестнице, наткнулся у поворота перил на императора, он увидел, как директор канцелярии начальника Главного штаба полковник лейб-гвардейского гусарского полка Илларион Бибиков в совершенно растерзанном виде, с каким-то синим, вероятно от побоев, лицом, докладывал о происшедшем:
— Ваше величество, я не верил глазам. Предводительствует бунтовщиками князь Оболенский. Я узнал его, хоть и переодетого в мундир унтер-офицера.
— Какой Оболенский? Первый или второй?
— Старший адъютант дежурства пехоты гвардейского корпуса. Пусть генерал-адъютант Бистром поинтересуется, где находится Оболенский, и найдет его только среди разбойников. Он первый нанес рану генералу Милорадовичу, подбежав к нему с двумя солдатами.
— Не может быть! Ах, злодей!
— Может, ваше величество. Есть тому живые свидетели.
— Хорошо, полковник, я не забуду ваши старания, — сказал император и пошел вниз по лестнице, положив руку на плечо Бенкендорфа.
— Конногвардейцы здесь, ваше величество.
— Я знаю. Стреляли в Воинова. Уговаривать их, видно, нет смысла. Это злодеи в совершеннейшей степени. Однако делать нечего! Еще попробуем. Будь при мне. Пойдем на площадь, откуда я не так давно воротился, чтоб рассмотреть положение мятежников.
— Государь, позвольте мне самому отправиться туда и доложить вам обстоятельства.
— Нет. Я должен убедиться в происходящем лично.
Император отдал приказ роте Преображенского полка под командой капитана Игнатьева отрезать сообщение с Васильевским островом, прикрыв фланг конной гвардии. Когда император и Бенкендорф выехали из дворца, их встретили выстрелами. Прежний приказ войскам собраться на Адмиралтейской площади с трудом, но выполнялся. Верная часть восставшего Московского полка во главе с великим князем Михаилом Павловичем заняла важную позицию прямо напротив мятежников. Кавалергарды и преображенцы второго батальона ждали приказаний. Император велел примкнуть к конной гвардии. Кавалергарды составляли резерв.
— Если дело пойдет круто, то я матушку, жену и детей под их прикрытием переправлю в Царское. Адлерберг! — позвал он флигель-адъютанта. — Скажи князю Долгорукому, пусть приготовит экипажи.
Генералу Воинову император велел послать Семеновский полк вокруг Исаакиевского собора к манежу и занять там мост. Павловцы были направлены по Почтовой улице мимо Конногвардейских казарм на мост у Крюкова канала и в Галерную улицу. Левашов отправился в Измайловский полк, где произошла заминка с переприсягой.
— Василий Васильевич, выводи из казарм, чего бы то ни стоило, хотя бы и против меня.
Бенкендорф и те, кто сопровождал теперь государя, двинулись на Дворцовую площадь, куда приказали следовать саперному батальону и учебному саперному батальону — частям надежным и не выказавшим колебаний. Тут император встретил идущий толпой лейб-гвардии гренадерский полк со знаменами, но без офицеров.
— Стой! — воскликнул император.
Бенкендорф хотел его удержать, но император уже оказался в гуще гренадер.
— Мы за Константина! — неслось со всех сторон.
— Когда так, то вот вам дорога! — хладнокровно ответил император и махнул на Сенатскую площадь.
Бенкендорф подивился его мужеству и находчивости. Гренадеры, обтекая лошадь императора, устремились к мятежникам.
Артиллерия наконец появилась. Однако она в настоящем виде была бесполезной. Заряды остались в лаборатории. Генерал-майор Сухозанет, начальник гвардейской конной артиллерии, с огромным трудом привел на площадь две легкие батареи. Артиллеристы были взволнованы, понимая, что их ждет пальба по своим! К возмутившимся вскоре примкнул Гвардейский экипаж в полном составе, с другой стороны стояли гренадеры. У памятника Петру собралась внушительная сила. Шум и крики достигли высшей степени. Бенкендорф доложил императору, что подошли семеновцы.
— Семеновцев привел Сергей Шипов в величайшей исправности. Стоит у самого моста на канале. Измайловцы прибыли в порядке. Ждут у Синего.
— Я не забуду! — усмехнулся император. — Ура семеновцам!
Хорошие артиллеристы
Возле памятника творилось невообразимое. Странно было видеть, как по рядам между солдатами расхаживают люди во фраках, оживленно жестикулируя и, очевидно, убеждая не подчиняться. Попытка митрополита Серафима обратиться к восставшим ни к чему не привела. Его быстро прогнали, послушав несколько минут.
— Пора принять решительные меры, ваше величество, — сказал великий князь Михаил. — Позволь подъехать и попытаться склонить их без кровопролития к исполнению долга. Моя привязанность к Константину всем известна. Вдобавок злодеи не сумеют более распространять слухи о моем отсутствии в городе, на что они вообще рассчитывали?
— Нет. В тебя могут выстрелить, как в Милорадовича. Разве ты не видишь, что они жаждут крови? Левашов и Бенкендорф! Каково ваше мнение?
— Иного выхода нет, государь. Позвольте сопровождать великого князя, — сказал Левашов. — А рассчитывали они, ваше высочество, и до сих пор рассчитывают на то, что к ним присоединятся. Без такого расчета никто никакого бунта не подымает.
— Да, иного выхода нет!
Великий князь и Левашов поскакали к мятежникам. Отсутствовали минут пятнадцать. Матросы из Гвардейского экипажа сначала встретили великого князя с вниманием, но их сбили с толку. Какой-то статский прицелился в великого князя, но то ли пистолет дал осечку, то ли кто-то из матросов отвел руку.
Объехав с Бенкендорфом вокруг собора и ободрив прибывших егерей и артиллеристов, император остановился и сказал:
— Ну что посоветуешь, Александр Христофорович? Погода из довольно сырой становится холоднее. Снегу мало и скользко. Боюсь, что лошади могут покалечиться.
