Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов
— Похоже на то, — усмехнулся Георгий Константинович, глядя в окно. Он хотел закурить, даже вынул из кармана папиросы, но раздумал и положил их обратно. — Пойду к аппарату ВЧ, пора потревожить Верховного. А ты побудь здесь, если потребуешься ему, я дам тебе знать.
— Ты по должности его заместитель, тебе и докладывать Верховному, — небрежно бросил Василевский.
Связь ВЧ находилась в соседней комнате, где дежурили фронтовые связисты. Едва Москва соединила Жукова со Ставкой, как он услышал слегка картавый голос Верховного:
— Я давно жду вашего звонка, товарищ Жуков. Где вы там затерялись?
«Уже недоволен, как будто я сижу тут без дела», — выругался в душе Георгий Константинович, а вслух заговорил:
— Всё это время мы с маршалом Василевским провели в войсках Воронежского фронта, встречались с командирами всех степеней, потом сели составлять план. У нас он готов...
— Тогда выезжайте в Ставку, — прервал его Сталин, — тут всё и обсудим.
Обычно, когда Жуков возвращался с фронта, он приезжал в наркомат обороны, где у него был специальный кабинет, и оттуда звонил Поскрёбышеву, чтобы узнать, какая обстановка в Ставке и сможет ли Сталин принять его. Так он поступил и в этот раз. Трубку с аппарата снял Поскрёбышев.
— Александр Николаевич, Жуков говорит. Хозяин у себя? — спросил Георгий Константинович.
— У него находится Молотов, но вас он ждёт, так что приезжайте.
— Понял, еду...
В приёмной маршал Жуков увидел наркома Военно-морского флота адмирала Кузнецова и протянул ему свою жилистую руку.
— Привет, моряк! Ты тоже к Верховному?
— Я только что был у него, там сейчас Вячеслав Михайлович.
В это время из кабинета вышел нарком иностранных дел Молотов. Он поздоровался с Жуковым и спросил, глядя на него из-под очков:
— Вы с фронта?
— С Воронежского, Вячеслав Михайлович. По заданию Верховного работал там вместе с Василевским. Он ещё на фронте, а меня вызвали в Ставку.
— Наверное, там жарко? — улыбнулся Молотов.
— Было жарко, а теперь фронт стабилизировался, но враг стягивает свои силы и боевую технику в район Курской дуги. Кажется, там скоро будет настоящая битва, похлеще, чем было под Сталинградом.
Молотов задумчиво промолвил:
— Мне об этом говорил Иосиф Виссарионович. Да, эта летняя кампания, наверное, будет для нас тяжёлой.
— А когда нам было легко? — усмехнулся Жуков. — Мы уже привыкли к такой жизни. Но скоро мы рассчитаемся с фрицами по полной программе, всё идёт к этому.
— Дай-то бог! — вновь улыбнулся Молотов.
Верховный, как это бывало не раз, тепло принял Жукова. Он вышел из-за стола навстречу маршалу, едва тот появился на пороге кабинета, предложил выпить с ним чаю, но Георгий Константинович горел желанием сначала доложить ему обо всем. Таким он был всегда — прежде дело, а уж потом...
— Что-то не хочется чаю, — слукавил Жуков.
— Тогда и я не буду чаёвничать, — проговорил Сталин. Он сел в своё кресло, маршал — чуть поодаль. — Ну, где ваш план? Давайте, будем знакомиться...
Жуков изложил детали передислокации войск с целью усиления Воронежского фронта, усиления нашей обороны на всех рубежах. Верховный, внимательно выслушав его, каких-либо возражений по ходу доклада не высказал. Затем он сам стал изучать план.
— Разрешите закурить, товарищ Сталин? — спросил Жуков.
— Курите.
«Сейчас он ознакомится с документом и наверняка сделает немало замечаний», — подумал маршал.
Но Верховный неожиданно заговорил о другом. Ставка приняла решение назначить генерала Ватутина командующим Воронежским фронтом вместо генерала Голикова, который отзывается в распоряжение Ставки. Командующим Юго-Западным фронтом вместо Ватутина станет генерал Малиновский, а на Южный фронт выдвинут командующий 57-й армией генерал Толбухин.
— Товарищам Ватутину и Голикову объявите решение Ставки, а генералам Малиновскому и Толбухину я сам дам знать, — сказал Верховный. — Эти перемещения командующих вполне назрели, и они положительно скажутся на боевых действиях фронтов. Может, у вас есть какие-либо предложения в связи с новыми назначениями? — спросил он, приподняв брови и пристально глядя на Георгия Константиновича, но на лице маршала не дрогнул ни один мускул.
— Предложений нет, товарищ Сталин, — бодро отозвался Жуков.
Верховный неторопливо подошёл к столу, взял документ, о котором полчаса тому назад ему докладывал маршал.
— Выработанный вами и Василевским план, по-моему, хорош, надо только осуществить его как можно быстрее. — Он подошёл к столу, налил в стакан боржоми и выпил. — Вы завтракали?
— Ещё нет. Я как прилетел в Москву, сразу же поехал в наркомат обороны, — пояснил Жуков. — Мне нужно ещё кое-что сделать в Генштабе. Если у вас нет вопросов, товарищ Сталин, то я готов вылететь на Воронежский фронт.
— Вот-вот, товарищ Жуков, вам надо лететь, чтобы довести дело до конца, — приободрился Верховный. — А Василевскому скажите, чтобы 22 марта, то есть через два дня, он выехал в Ставку. У меня есть вопросы по Генштабу, и он должен их решить. А теперь будем с вами завтракать...
В полдень 22 марта, вернувшись из 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова, маршал Василевский стал готовиться к отъезду в Ставку. А маршал Жуков днём раньше утром прибыл на Воронежский фронт. Василевский в это время беседовал с генералом Ватутиным, вступившим в командование фронтом. Николай Фёдорович горячо взялся за укрепление войск и создание глубокоэшелонированной обороны. Его усилия на благо войск оценил маршал Жуков. Поздравив генерала с новым назначением, он широко и по-доброму улыбнулся.
— Смотри, Николай Фёдорович, не подведи нас с Василевским, — сказал он. — Мы поддержали твою кандидатуру, едва Верховный согласился назначить тебя на Воронежский фронт. Ты-то, голубчик, рад?
На лице Ватутина вспыхнула улыбка, а глаза заискрились так, будто осветились изнутри.
— Ещё бы мне не радоваться, Георгий Константинович, я не ожидал такого, — произнёс он с оттенком гордости, которая слышалась в его голосе. — Другое меня озадачило: смогу ли оправдать доверие Верховного? Вы же знаете, как он строг к нашему брату, стоит где-то дать промашку — и прощай фронт!
На лбу Жукова сбежались морщинки.
— И такое бывает, — промолвил он. — Но ты, голубчик, постарайся. Твоего коллегу генерала Голикова Ставка освободила не случайно. Филипп Иванович только и
