Виктор Поротников - Митридат
Митридат согласно кивнул головой.
При прощании Роксана поцеловала брата совсем по-взрослому, слегка прикрыв глаза ресницами и склонив голову набок. Ее бледные щеки чуть-чуть порозовели, когда губы Митридата всего на миг коснулись ее несмелых губ.
Ниса, стесняясь, чмокнула Митридата в щеку и сразу же убежала.
Покидая дворик, Митридат оглянулся.
Роксана стояла у мраморной колонны, увитой плющом, и глядела ему вслед, прикрыв ладонью глаза от солнца.
Статира сидела перед бронзовым зеркалом, а молодая рабыня расчесывала ей волосы костяным гребнем, когда в дверях появился Гистан. Госпожа и служанка, оживленно о чем-то болтавшие, враз умолкли. Затем Статира неприязненно бросила Гистану: – Чего тебе? Говори поскорее и убирайся! Евнух с усмешкой поклонился и отступил в сторону. Статира увидела Митридата.
С ее уст сорвался возглас изумления. Мрачная надменность сменилась бурной радостью, так что сияющие девичьи глаза мгновенно преобразили эти дивные черты.
Вскочив со стула и отпихнув служанку, Статира заключила Митридата в объятия. Ее пушистые каштановые волосы щекотали ему лицо. Митридат совершенно растерялся от столь крепких объятий и запаха этих мягких волос, укрывающих спину Статиры.
Когда Статира расцеловала его в обе щеки, он и вовсе смутился. Статира в его детских впечатлениях запомнилась Митридату драчливой и неприступной. И вдруг- такая встреча!
Гистан деликатно удалился, уведя хлопающую глазами служанку за собой.
Брат и сестра остались одни.
Статира торопливыми движениями сбросила в кучу свои платья и покрывала, разложенные по всей комнате. Она пригласила Митридата сесть в кресло с изогнутой спинкой, сама устроилась рядом на стуле, не выпуская руку брата из своей.
Последний раз Митридат видел Статиру, когда ей только исполнилось тринадцать лет. Теперь Статире было восемнадцать.
Она была безупречно сложена, высока ростом. Кожа оливкового оттенка, казалось, излучала тепло. Глаза, заметно удлиненные к вискам, напоминали глаза пантеры, их светло-карий цвет лишь подчеркивал яркую белизну белков. Это же подчеркивали черные изогнутые ресницы. Прямой материнский нос удивительно гармонировал с красиво очерченными губами и темными бровями вразлет. Всегда тонкие черты лица Статиры теперь обрели чуть заметную округленность, во взгляде помимо прежней дерзости появилась некая томность.
На девушке был длинный синий халат из тонкой шерсти, наброшенный прямо на голое тело. Наспех запахнутый спереди, он открывал Митридату ложбинку между двух упругих грудей, подрагивающих при каждом резком движении, и очертания которых легко угадывались под тонкой тканью.
Статира оставалась такой же стремительной и непоседливой. Она заставила пересесть Митридата сначала к столу, потом к окну, усаживаясь там же вместе с ним, словно какая-то сжатая пружина постоянно побуждала ее к действию.
Она восхищалась красотой Митридата, его статью, вьющимися волосами, то заходя к нему сзади и кладя руки на плечи, то прижимаясь щекой к его щеке.
– Я знала, что ты вернешься,- молвила она.- Я верила в это. Сколько раз я молила богов помочь тебе возвратиться домой, мой любимый брат! Боги услышали мои мольбы!
– Вообще-то, меня привезли в Синопу пленником,- сорвалось у Митридата,- и моя судьба пока еще не решена, сестренка. Мне кажется, здесь есть люди, которые не рады моему возвращению.
– Возможно, это так,- успокаивала его Статира,- но властвует в Синопе наша мать. Она не даст тебя в обиду. Ты же наследник трона, так как старший сын. Мама столько раз сокрушалась, что твой младший брат все никак не взрослеет и не в состоянии принять на себя тяжесть государственных забот. Ты видел своего братца?
Митридат кивнул.
– Ну и что скажешь?
– Похож на девчонку.
– Наша мать сама довела его до такого состояния, постоянно носясь с ним, оберегая от болезней и увечий, наряжая в женские наряды, когда Митридат был маленьким. Благодаря излишней материнской заботе, наш младший брат не умеет ни плавать, ни скакать верхом, ни бросать дротик. Он не посещает гимнастический зал, хотя считает себя эллином и потомком македонских царей. Его любимые занятия- объедаться сладостями и щипать служанок пониже спины. Теперь, когда ты снова с нами, Митридат, я думаю, забот у нашей матери поубавится.- Стати ра с улыбкой взъерошила густые кудри брата.- Какой же ты все-таки красивый!
Митридат довольно долго пробыл у Статиры, находясь в плену ее очарования, наслаждаясь ее вниманием.
Уже расставаясь у двери, когда Статира глядела Митридату прямо в глаза, обвив руками его шею, он, волнуясь, прошептал:
– С твоей красотой, сестренка, не сравнится даже богиня Ма! Брови Статиры удивленно приподнялись, она переспросила:
– Ма?..
– То есть я хотел сказать, с тобой не сравнится сама Афродита,- тотчас поправился Митридат, вспомнив, что в Синопе поклоняются эллинским богам.
– Приятно слышать такое,- промолвила Статира и обворожительно улыбнулась.
Она без тени смущения позволила Митридату поцеловать себя в шею и в соблазнительную ложбинку между грудей, при этом слегка задержав его склоненную голову.
После объятий и поцелуев Статира негромко поведала брату, каким образом он сможет встретиться с ней или передать тайное послание, не прибегая к помощи Гистана.
– Остерегайся этого человека!- самым серьезным тоном предупредила Митридата Статира.
Митридату самому старший евнух сразу чем-то не понравился. Может, он почувствовал, какой огромной властью обладает человек с желтым, как пергамент, лицом. А может, его насторожили таинственные темные глаза Гистана, этот скопец всегда так пристально наблюдает за ним, это неспроста. Предупреждение Статиры только уверило Митридата в том, что Гистан опасный человек и с ним надо держать ухо востро!
Антиоха, другая старшая сестра Митридата, сама выбежала к нему навстречу, по-видимому, осведомленная Гистаном. Схватив брата за руку, Антиоха затащила его в свои покои, разделенные с покоями Статиры узким коридором, изгибающимся под прямым углом, и двумя десятками ступеней, ведущих наверх. Комнаты, занимаемые Антиохой, находились на втором этаже огромного здания.
– Сколько можно разговаривать с безмозглой Статирой!- изобразила притворное возмущение Антиоха, поворачивая Митридата и так и эдак перед собой.- В детстве вы были не очень-то дружны с ней. Покажись-ка, братец. Покажись! Тебя не узнать, клянусь Герой. Вылитый Геракл!- Антиоха засмеялась, обнажив белоснежные ровные зубы.
– А я?- тут же полюбопытствовала она.- Я сильно изменилась за пять лет? Ответь мне, только честно!
Антиоха с улыбкой погрозила Митридату пальцем.
– Тебе разве двадцать лет, Антиоха?- изобразил удивление Митридат.- Тебе не дашь столько. Клянусь Ахурамаздой, совсем не дашь!
– А сколько ты мне дашь?- Антиоха хитро прищурилась, пряча улыбку.
– Как и раньше, пятнадцать лет,- ответил Митридат.- Годы обошли тебя стороной, сестра.
Антиоха игриво толкнула Митридата.
– Как был льстецом, так и остался! Выглядеть все время пятнадцатилетней я бы не хотела.
Они уселись друг против друга на мягкие сиденья без спинок, обтянутые леопардовыми шкурами.
Первые мгновения молчали, не находя слов от столь неожиданной встречи. Она и не предполагала, что ее маленький брат превратится в такого силача и красавца. Он и не думал, что его пятнадцатилетняя сестра-зазнайка вырастет в столь женственный цветок.
– Антиоха, у тебя волосы, кажется, были светлее,- произнес наконец Митридат, любуясь сестрой.- Ты покрасилась, что ли?
– Нет,- Антиоха грациозно тряхнула завитыми локонами,- сами потемнели. Мне не идет, по-твоему?
– Ну что ты! Очень идет!
– А этот пеплос?- Антиоха провела рукой по своему длинному одеянию, перетянутому в талии поясом.
– Ты в нем просто прелесть!
– Смотри, какие перстни подарила мне мама. Красивые, правда?- Антиоха протянула Митридату свою левую руку.
Митридат стал рассматривать перстни с сапфиром и гранатом, отметив про себя, насколько женстваенны и грациозны все движения Антиохи. Это было заметно в ней вив более юные годы. Недаром мать настаивала на обучении ее греческим танцам.
– Значит, ты у нашей матери любимая дочь?- спросил Митридат.
– Любимой была и остается Лаодика, хоть она сейчас в Каппадокии,- вздохнула Антиоха и, сняв перстни, убрала их в ларец из слоновой кости.
Для этого ей пришлось встать и сделать несколько шагов до низенького стола возле курильницы, источающей ароматный дымок.
– Ты не забыл Лаодику?- не оборачиваясь, спросила Антиоха.- Наша сестрица-точная копия нашей мамы, какой она была в юности. Помнишь камею с ее изображением, подаренную нашему отцу ее отцом? Я была бы счастлива, если бы обладала хотя бы половиной той красоты, какой обладает наша старшая сестра. В жизни всегда так: кому-то все, а кому-то ничего.
