Лариса Васильева - Кремлевские жены
Эти девочки, прямо из Парижа, такие хорошенькие, умненькие, изящные, прекрасные музыкантши, как диковинные пташки, влетели в семью Армандов, где их словно ждали юноши, готовые полюбить со всей страстью романтических сердец: трое сыновей Евгения Евгеньевича Арманда — Александр, Владимир, Борис. Разумеется, такие девочки, по законам тогдашней русской жизни, не годились в невесты братьям Арманд. Но, во-первых, братья были юношами очень прогрессивными, все их мысли, а позднее и поступки направлялись не на укрепление основ торгового дома «Евгений Арманд с сыновьями», а на расшатывание основ — особенно ярко выразили это всей своей жизнью Владимир и Александр; во-вторых, и, по-моему, в-главных, французское происхождение девочек Стефан явилось тем самым первоначальным очаровывающим фактором, устоять против которого не было никакой возможности.
Россия всегда смотрела на все иностранное как на чудесное. Быть может, виной тому — железный занавес на окне, глядящем в Европу и прорубленном из Европы Петром Первым? Во времена моей молодости, в 50—60-х годах XX века, для юноши из преуспевающей, скажем, московской писательской семьи было великим успехом и престижем жениться на молоденькой иностранке, работавшей нянькой в аккредитованной в СССР посольской семье. Это давало запасные связи и открывало такому юноше тропинку на Запад или даже широкую дорогу, если юноша обладал каким-либо дарованием в области искусств общедоступного характера: балете, музыке, кино, живописи.
В дни же юности братьев Арманд, не нуждающихся в невестах «на выезд», образ юной француженки как бы намекал на искру от пламени Великой французской революции. Эдакая Марианна с баррикады. Инесса вполне могла напомнить ее.
Инесса вышла замуж за Александра Арманда, Рене — за Бориса.
Для того чтобы в какой-то степени понять обрусевшую и революционизированную Инессу, следует обратиться, мне кажется, к великой русской художественной литературе, во многом сформировавшей мировоззрение молодежи конца XIX — начала XX века. Инесса и сама признается, что на ее образ мыслей наложили отпечаток взгляды Льва Толстого. Она пишет: «Некоторые его фразы и характеристики как-то запечатлеваются на всю жизнь, иногда даже дают ей направление. Например, в „Войне и мире“ есть одна фраза, которую я прочитала, когда мне было 15 лет, и которая имела огромное влияние на меня. Он там говорит, что Наташа, выйдя замуж, стала самкой. Я помню, эта фраза показалась мне обидной, ужасно обидной, она била по мне, как хлыстом, и она выковала во мне твердое решение никогда не стать самкой — а остаться человеком».
Заглянем в «Войну и мир»: «Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем) и, очень редко, когда что-нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она сама совершенно оставила после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде».
Что же тут, скажите, плохого написано про Наташу Ростову? И почему же такая ее трансформация, столь типичная для женщины, возмущала в юности прелестную француженку, которая тем не менее, войдя в возраст, повторила судьбу Наташи: вышла замуж, была некоторое время счастлива в браке, нарожала деток Александра, Федора, Инессу, Варвару. Разве же это не одна из главных миссий любой женщины: дать жизнь? Что тут обидного?
Во времена молодости Инессы пробудившееся женское общественное сознание жаждало активной деятельности. Женщина бежала не в дом, к очагу — а из дому. Это было поветрие. Знамение времени. Закономерность тогдашнего бытия. И это сыграло свою роль в формировании того типа женщины-мутанта, который прошел позднее со своими нерешенными проблемами через весь двадцатый век, неся знамена мужской борьбы, как свои собственные.
Лишь сегодня, возможно, наступает пора отрезвления.
Наступает ли?
Инесса, не принимая женского образа Толстого, всем сердцем приняла, однако, другой женский образ, который не одной Инессе вошел в сердце. Он, как известно, натворил в жизни русских людей немало чудес: Вера Павловна Лопухова-Кирсанова из романа Н.Г.Чернышевского «Что делать?».
Это она, литературное воплощение Ольги Сократовны, жены Чернышевского, сумела, как никто, повлиять на любовные треугольники реальной жизни: одна женщина и двое любящих ее мужчин.
И все трое счастливы!
Двое мужчин любят тебя одну и готовы ради тебя на всяческие подвиги. Какой женщине не понравится такая ситуация?
Счастливая и благополучная жена Александра Арманда, старшего среди братьев, могла далеко не глядеть в поисках третьего угла треугольника, она его и не искала: брат ее мужа Владимир Арманд, в своих революционных воззрениях пошедший дальше старшего брата, исповедовавший социал-демократию, оказался очень близок Инессе. Они полюбили друг друга. Благородный Александр отпустил любимую жену с четырьмя детьми, и она поселилась с новым мужем на Остоженке в Москве для новой, прекрасной, счастливой жизни. Пятый ребенок Инессы — Андрей — был сыном Владимира Арманда.
Владимир, попав под революционное влияние Инессы, безоговорочно принял ее взгляды и пошел за нею, куда она повела его. Путь привел в тюрьму, ссылку, эмиграцию. Схема Чернышевского срабатывала полностью. Бывший муж, Александр Арманд, продолжал любить Инессу, помогал как мог: выкупал ее из тюрьмы, взял всех детей, когда она пошла по тюрьмам и ссылкам, выполнял все ее желания. Новый муж, Владимир, идя за женой в ссылку, терпел лишения, тоже выполнял все ее желания.
А она? Была ли счастлива женщина, построившая любовный треугольник самым благоприятным для себя образом?
Осенью 1908 года Инесса пишет из мезенской ссылки своим друзьям Аскнази: «Разлад между интересами личными или семейными и интересами общественными является для современного интеллигента самой тяжелой проблемой, так как сплошь да рядом приходится жертвовать либо тем, либо другим, да и кто из нас не стоит перед этой тяжелой дилеммой? И как ни вырешишь, одинаково тяжело».
Через несколько дней после того, как было написано это письмо, Инесса бежит из мезенской ссылки, некоторое время проводит в Москве, встречается с детьми, находящимися на попечении Александра Арманда, и нелегально, через Финляндию, бежит за границу, где ее должен ждать заранее уехавший Владимир Арманд. Оттуда она пишет другое письмо тем же Аскнази: «Я, конечно, не подозревала, что ему так худо, и думала, что предстоит лишь небольшая операция — вскрытие нарыва… через две недели после моего приезда он умер. Для меня его смерть — непоправимая потеря, так как с ним было связано все мое личное счастье, а без личного счастья человеку прожить очень трудно».
Но в этом же письме она сообщает о своих намерениях, касающихся совсем иного счастья: «…переехала в Париж — хочу попытаться здесь позаниматься. Хочу познакомиться с французской социалистической партией. Если я сумею, смогу все это сделать, то наберу хоть немного опыта и знаний для будущей работы».
Революционерка Инесса, один раз встав на путь, с пути не сворачивает.
«Где эта прелестная моложавая вдова, медленно приходящая в себя от потери любимого мужа, познакомилась с Лениным? — интересуются исследователи. — В парижском кафе среди социал-демократов или в эмигрантской дешевой столовке? В русской библиотеке на улице Гобелен или в партийной типографии на улице Д'Орлеан? В Брюсселе, где наконец поселилась Инесса, а Ленин приезжал для участия в сессии Международного социалистического бюро?» Известно, что знакомство состоялось в 1909 году.
— Иван Федорович, — выбираю я удачный момент, — у Инессы был роман с Лениным?
— Роман — Арманд, рифма, — закатывает Попов к потолку свои карие глаза. — Вокруг нее всегда царила атмосфера красоты, поэзии, влюбленности.
— Так был у Инессы роман с Лениным?
Попов следит бархатными глазами, как большой мохнатый паук движется по своей невидимой нити между потолком и абажуром.
— Ты боишься пауков?
— Нет.
— Надо его смахнуть. Поди принеси щетку.
Он начинает рассказывать: в Мезени Инесса жила со вторым своим мужем Владимиром, что называется, душа в душу, и все вокруг любовались их отношениями. Но все были влюблены в нее. Она давала уроки французского ему, молодому Попову, и кокетничала с ним напропалую, но в ее кокетстве просматривалась граница, за которую нельзя было переступать. Кокетство ради кокетства — чисто французская черта.
