От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
Кто поставит последнюю точку
В творческой биографии Ивана IV есть один печальный штрих: царь не ответил на третье послание Курбского, датирумое 15 сентября 1579 года. Он и не мог ответить, потому что в споре между предателем-диссидентом (прекрасным стилистом, историком, высоко эрудированным писателем!), обвинившим Ивана Грозного в злодеяниях, в вынужденном бегстве из страны многих славных и знатных князей и бояр, предрекавшим самодержцу великие беды за гнусные его дела, крыть русскому царю было нечем. Беды великие действительно начались.
После прекрасных побед русских войск в Ливонской войне в 1575-1577 годах ситуация здесь изменилась. Напуганные успехами царя Польша и Швеция активизировали действия против страны Московии. В 1579 году пошел в свой первый поход на Русь Стефан Баторий. Преодолев отчаянное сопротивление противника, он взял Полоцк, а 1 сентября – важный стратегический пункт, крепость Сокол. Понимая, что крупномасштабную борьбу в этом регионе государство не осилит из-за истощения финансовых ресурсов, Грозный предложил Польше мир. Андрей Курбский знал о положении дел в войне.
Тон его третьего послания (и предыдущих двух) был менторским, нравоучительным, поучительным. Вот как он пишет в конце этого послания:
«И если погибают цари и властелины, которые составляют жестокие законы и невыполнимые предписания, то тем более должны погибнуть со всем своим домом не только составляющие невыполнимые законы и уставы, но и те, которые опустошают свою землю и губят подданных целыми родами, не щадя и грудных младенцев, а должны были бы властелины каждый за подданных своих кровь свою проливать в борьбе с врагами…
…А ты еще думаешь, что ради того, о чем даже слышать тяжело и нестерпимо, тебе и воинству твоему будет помогать сила животворящего креста?…
Не губи себя, и вместе с собой и дома своего!
Как говорит Давид: «Любящий неправду, ненавидит свою душу», и тем более залитые кровью христианской исчезнут вскоре со всем своим домом!..».[122]
Уже из этих фраз в финале последнего послания Андрея Курбского, ясно, что он пророчествует царю и всем залитым христианской кровью его подданным кару Господню.
Известно, что опричнина была уже как семь лет отменена. И хотя Иван IV продолжал, пусть и меньшими темпами, не широкомасштабно, вести политику разрушения, уничтожения уделов, физического устранения знатных Рюриковичей, но о прежних бесчинствах, разгуле, разврате в 1579 году речи быть не могло. Подустал Грозный, и его лучшие телохранители, и вся его страна к этому времени. Курбский не просто напоминает жестокому самодержцу о былых преступлениях и как перед одичалым от гнева быком играет перед царем красной тряпкой, он, не чувствуя или не желая чувствовать перемены в жизни страны и ее повелителя, продолжает старую песню: залитые кровью христиане исчезнут. Исчезли же 1 сентября 1579 года многие ни в чем не повинные православные христиане, защитники Полоцка, Сокола, других городов. Первый русский «пишущий» диссидент, зная об этом, не пожалел бывших своих сограждан, не отреагировал на беды русских. То есть для него гибель христиан являлась обычным, нормальным явлением… не потому ли, что многие простолюдины, принявшие, как это ни покажется неприятным для приверженцев Курбского, опричнину идейно, тоже становились виновными в зверствах собак-грызунов, а, значит, и на них, простолюдинов, распространялась «опала» предателя-князя и его пророчества! Подобные опричнине мероприятия без массовой опоры, без согласия (пусть молчаливого) толпы не проходят, тем более в течение семилетнего периода. И это молчание народа (от холопов до бояр некняжеского рода) бесило Курбского. Он считал и народ «залитым кровью христиан», и народу он пророчествовал беду великую.
Ивану Грозному, конечно же, хотелось ответить «злобесному» князю не только обличительным словом, но и делами. А вот с делами-то у него было плохо в тот момент. Нечем ему было отвечать!
Стефан Баторий, будто бы желая приблизить пророчества беглеца, взял Великие Луки, Заволочье, Подсошь, другие города, а летом 1581 года, перед очередной кампанией, объявил главной задачей предстоящих операций взятие Пскова. Догадываясь об этом, Иван Грозный послал в город прекрасных воевод, отряд, впрочем, небольшой, но ответить Курбскому так и не решился, да и последующие его действия говорят о том, что в победу русских он верил с трудом.
Князь-беглец не переживал из-за этого. Может быть, он уже готовился писать четвертое послание царю, в котором можно было, взирая на поверженный Псков, на тысячи мертвых христиан, окончательно заклеймить позором во всем повинного Ивана Грозного, в гибели дома его, то есть русской земли. А может быть, бывший русский князь тешил себя мечтой о том, что после победы Стефана Батория царь признает-таки свои преступления и покается на крови подданных.
Так или иначе, но Иван Грозный не ответил ему, а польский король начал тщательную подготовку к решающему в Ливонской войне походу. В одном из своих указов он писал, настраивая своих воинов и многочисленных наемников к трудной боевой работе: «Москвитяне, при обороне крепостей, своею стойкостию и мужеством превосходят все прочие нации». Стефан Баторий был не единственным политическим деятелем той эпохи, который с таким уважением отзывался о русском народе.
Секретарь польского короля Сигизмунда II Августа литовский гуманист Михалон Литвин (Венцеслав Миколаевич) в своем трактате «О нравах татар, литовцев и московитян», в частности, говорил: «Московитяне и татары намного уступают литвинам в силах, но превосходят их трудолюбием, любовью к порядку, умеренностью, храбростью и прочими достоинствами, которыми упрочиваются королевства»[123].
Ни литовский дипломат, ни сам Стефан Баторий даже не думали о том, что в XVI веке в Европе и в Азии найдется сила, способная изничтожить дом русского царя, добиться «исчезновения» православных христиан: свое бы не порастерять в борьбе с Московским государством! И только Андрею Курбскому, мудрому человеку, почему-то упрямо казалось, что за грехи Ивана IV Васильевича должен отвечать он сам, весь дом его и все православные христиане. Почему? Почему мечтал об этом беглец? Почему Грозный не ответил на третье послание? Потому что дела у русских были в тот год действительно плохи! И понимали это многие. И в случае победы Стефана Батория… не мог ли мечтать мудрый Курбский, Рюрикович, о восшествии на русский престол, не являлись ли его письма своего рода предвыборными лозунгами, в которых талантливый автор изложил доктрину воистину справедливого, доброго,
