Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель
— Что делать? Надо же показать, что существует разница между победителем и побеждённым.
Беркли был искренне изумлён, бросился убеждать монарха, что предложения армии своей умеренностью превосходят все его ожидания, что, по его убеждению, ещё никогда ни один король не покупал своей короны столь малой ценой. Каково же было его изумление, когда Карл после первых же слов нашёл эти условия слишком тяжёлыми.
Положение короля уже до того изменилось, что Беркли решился ему возражать. Он даже указал ему те опасности, которым монарх подвергает себя, отказом возбуждая у армии недобрые чувства. Король не улавливал никаких перемен, по-прежнему переоценивая своё положение.
Ему было известно, что в армии назревает раскол, солдаты готовы выйти из повиновения и твёрдо рассчитывал, что Кромвелю волей-неволей придётся обратиться к нему, что только высочайший авторитет сможет успокоить воинов.
У Кромвеля же не было выбора. Каждую минуту не только Лондон, но и многие графства могли восстать против армии и восстановить монархию.
Армия двинулась к Лондону.
2
В критические минуты всех революций малейшее промедление смерти подобно. Люди из Сити оказались проворней. Толпы безработных ремесленников, матросов, грузчиков и отставных офицеров окружили Вестминстер. Перепуганные представители нации, вместо того чтобы привести в действие подчинённое им ополчение, заперли двери и запретили кому-либо выходить на призывы толпы, желавшей предъявить им свои требования.
Первый час не предвещал осложнений. Городской совет представил прошение. Мужи города в самых умеренных выражениях просили депутатов снять с должности новое командование городским ополчением и вернуть прежних командиров, которые были пресвитерианами. Они лишь мимоходом, но твёрдо указывали при этом, что этого решения с нетерпением ожидает народ.
Парламентарии принялись излагать свои глубокомысленные суждения по вопросу, который требовал безотлагательного решения.
Их склонность к пустым разглагольствованиям в критические минуты чуть было не погубила парламент. Толпа ждала, волновалась. Отставные офицеры и представители Сити вели агитацию. Вскоре появилось другое прошение, оно почти полностью повторяло прошение городского совета. В сущности, вопросы, которые требовали решения, были всё те же. Однако представители нации вновь пустились переливать из пустого в порожнее и занимались этим до наступления сумерек.
Наконец возбуждённые люди ворвались в коридоры парламента. Несколько депутатов с обнажёнными шпагами ринулась навстречу. Толпа опешила и отступила. Самые предприимчивые влезли на решётки окон верхней палаты, швыряли оттуда по лордам камнями и требовали, чтобы их выслушали.
Этого не сделали, должно быть, из гордости, от растерянности или страха. В зал заседаний ворвалось человек пятьдесят. Они были в шляпах в знак неуважения к своим представителям, громко требовали, чтобы депутаты подавали свои голоса в пользу смены командования. Тут уж поневоле пришлось уступить. Прежнее решение было отменено. Командирами ополчения назначили пресвитериан.
Несколько человек вырвались, схватили председателя, усадили в кресло и силой удерживали его, не позволяя снова подняться. Он в растерянности спросил:
— Чего вы хотите?
Ему ответил рёв голосов:
— Возвратите нам короля!
Председатель тотчас объявил предложение. О прениях не могло быть и речи. Все дружно подали за него свои голоса. Один Ладло громко сказал:
— Не согласен!
Армии уже ночью стало известно это решение. Оно ошеломило всех, от солдата до генерала. Парламент возвращал королю власть без всяких условий! Принесены были жертвы, кровь пролилась, страна была разорена гражданской войной, и всё это было напрасно?! Это невозможно было признать!
Армия возмутилась почти так, как в Лондоне накануне возмутилась толпа. Только армейская дисциплина сдерживала солдат. Однако все были убеждены, что это проделки самого короля. Его громко обвиняли в вероломстве, в измене.
Вскоре на дороге из Лондона появилась вереница карет. Вокруг них в недоумении толпились солдаты. Из кареты выходили утомлённые лорды и представители нации, в тот день почти шестьдесят человек. Следом за ними прибывали другие. Всего в расположение армии явилось четырнадцать лордов и около ста депутатов нижней палаты. Они на разные голоса повествовали о том, с каким трудом им удалось спастись от разъярённой толпы, что было большим преувеличением. Они были крайне испуганы и просили у армии убежища и защиты.
В течение одного часа положение круто переменилось. Армия страшилась открытого разрыва с парламентом, и вот парламент сам просил её покровительства. Солдаты и офицеры с радостными лицами окружили прибывших. Их ободряли, хвалили, благодарили Господа за спасение, заверяли, что в расположении армии они в безопасности. Для всех появление лордов и представителей нации было ошеломляющей неожиданностью. Может быть, один Кромвель через своих сторонников готовил этот сюрприз и с часу на час ожидал беглецов.
Беркли первым понял, что король всё проиграл. Он поспешил сообщить ему эту пренеприятную новость, умолял его переменить тон, советовал без промедления написать в совет армии, что готов ещё раз выслушать и рассмотреть его предложения, уверял, что это посоветовали ему Кромвель и Айртон, которые заверили его, что на этом условии монарх может вернуть себе расположение армии.
Карл не внял его доводам. Он успел получить эстафету из Лондона. Его сторонники извещали его, что оставшиеся члены парламента избрали в обе палаты других председателей, вернули тех одиннадцать пресвитериан, которых только что отправили в шестимесячный отпуск, что таким образом за парламентом сохраняется вся его законная сила. Больше того, обновлённый парламент уже приказал армии остановиться, а народному ополчению готовиться к обороне. Бывшие генералы бывшей армии Эссекса спешно набирали полки. К зданию городского совета явилась толпа. Её вожаки уверяли городские власти, что станут защищать их до последней капли крови. Между горожанами собирались деньги на оборону. На позиции выдвигаются пушки. Уже постановлено, правда, не совсем ясно кем, звать короля официальным образом в столицу. Это решение уже под звуки труб возвещено всему Лондону. С часу на час но должно быть доставлено монарху. Одно предместье Саутварк выразило протест. Его представители двинулись к городскому совету, однако были встречены войсками парламента и рассеяны с примерной жестокостью.
Король поверил этим известиям. Он возразил на доводы Беркли:
— Я подожду. Написать это письмо я успею всегда.
Он ждал. Ждали Кромвель и армия. Известия из Лондона были противоречивы. Его сторонники сообщали ему, что не все представители нации признали новый парламент. Одни собирались присоединиться к своим товарищам в армии и только опасались насилий. Другие возвращаются в графства, избравшие их. Деньги на парламентскую армию собираются медленно, ещё медленней пускаются в дело. Не всем ополченцам и новобранцам хватает оружия. Индепенденты ведут свою агитацию. Некоторые проповедники призывают с кафедры к смирению и соглашению между армией и парламентом. Многие, очень многие лондонцы хотели бы мира вместо войны.
Третьего августа Кромвель устроил смотр армии, чтобы сплотить и ободрить её. Смотр принимали члены парламента. Это давало солдатам уверенность, что их ведут на правое дело. Прямо со смотра самые надёжные из полков отправлялись в поход. Три полка шли впереди, четвёртый следовал в арьергарде. Между ними верхом на лошади ехал Ферфакс. За ним следовала вереница карет, в которых поместились депутаты парламента. Толпа приверженцев следовала за ними. Солдаты, которым было приказано оставаться в главной квартире, с лавровыми ветвями на шляпах провожали их бодрыми кликами:
— Да здравствует парламент! Да здравствует армия! Да здравствует свободный парламент!
Король спохватился, спешно призвал свой штат во главе с Эшбернгемом и Беркли, стал диктовать им письмо, которое следовало отправить совету армии два дня назад, нервничал, путался, выражался неясно. С ним вежливо спорили. Письмо было составлено с большим опозданием.
Эшбернгему и Беркли было поручено доставить его в совет армии. Они достигли главной квартиры только тогда, когда армия уже подступила к Лондону.
Самым надёжным форпостом города служило предместье Саутварк. Оно имело хорошие укрепления, которые слишком трудно, практически невозможно штурмовать кавалерией, а Кромвель располагал только ею. Форты предместья держали под обстрелом не только все подступы к столице, но и сам город, в те времена ещё небольшой. На Саутварк была вся надежда парламента и горожан.
