Любовь и проклятие камня - Ульяна Подавалова-Петухова
— Чжонку!
Юноша подбежал, и тогда Сонъи опустила руку. Чжонку, узнав ее в последний момент, — ему сообщили, что приехала наложница отца — опешил. Она, щурясь от солнца, улыбалась, глядя на него. А Чжонку, испугавшись, сам не зная чего, вдруг оглянулся. Девушка проследила за его взглядом. Краска схлынула с румяного лица, в глазах мелькнуло отчаяние и боль. Сонъи шагнула назад. Чжонку, заметив такую реакцию, прыгнул к ней, и она вцепилась в него обеими руками, прячась за спину. Мингу, белый как полотно, опустил глаза.
— Агасси́ Сонъи[1]…
Девушка молчала. Мингу видел лишь пышную чиму цвета персика, да напряженные пальцы, держащие Чжонку за рукав униформы. Чжонку накрыл острый кулачок своей ладонью. Сонъи отпустила рукав, но своей руки из теплой ладони парня не убрала. Мингу глядел на руки влюбленных, а душа выворачивалась наизнанку. Ынчхоль переводил глаза с Ынчхоля на Чжонку и обратно и молчал.
— Агасси…, — повторил Мингу, но тут открылась дверь и на крыльце показалась Елень. Она окинула взглядом молодых людей. Юноши стояли напротив Чжонку, за спиной которого пряталась Сонъи, и сын капитана держал ее дочь за руку, а та стояла так, будто видела и ощущала в парне защитника, если не сказать любимого.
«Этого только не хватало»,— мелькнуло в голове, и женщина поспешила спуститься к молодым людям. Она была так удивлена увиденным, что даже не разглядела студентов, стоящих напротив ее детей.
— Госпожа Фао Елень, — проговорил ей в спину Мингу, и она, вздрогнув, оглянулась.
Юноша был бледным и отводил глаза, а голос взрослого ребенка дрожал.
— Ли Мингу? — насилу вспомнив, пробормотала Елень.
Тот сделал несколько шагов и остановился в нерешительности, потом поднял на женщину глаза, и у госпожи заныло сердце. Парень стоял напротив, возвышаясь над ее плечом, и вид у него был побитой собаки. Елень, взяв себя в руки, заговорила первой:
— Молодой господин, рада вас видеть. Вижу, вы тоже студент Сонгюнгвана.
— Да, я… я восстановился осенью.
Тут она заметила Ынчхоля, который, поймав ее взгляд, быстро поклонился.
— Добрый день, госпожа Фао. Меня зовут Сон Ынчхоль, я старший сын второго советника.
Елень поклонилась молодым людям.
— Вы… вы друзья Чжонку?
— Да, госпожа. Мы живем в одной комнате, — ответил за друзей Ынчхоль.
«В одной комнате? В одной комнате? Это как? Сын советника Сон, бывший жених Сонъи и сын извергнувшегося из рода капитана? Это что? Шутка такая?»— подумала женщина, переводя взгляд с одного юноши на другого.
На Чжонку взгляд остановился, а потом, скользнув по руке, задержался на кулаке юноши, в котором тот так и продолжал сжимать маленькую ладошку Сонъи. Девушка, встретилась глазами с матерью и, покраснев, поспешно вырвала руку из пальцев Чжонку, так поспешно, что тот, не поняв, что произошло, оглянулся и встретился глазами с госпожой. Густая краска мгновенно залила лицо, но парень не опустил глаз, будто говоря: «да, это так». Елень, не мигая, смотрела на него, а тот покраснел еще больше, но за его спиной так и продолжала стоять Сонъи, поэтому он не мог отойти, не мог оправдываться. Вернее, не хотел.
«Может, так даже лучше»,— подумал он и расправил плечи.
Елень, решив разобраться со всем позже, быстро сказала:
— Молодые господа, простите, но мы здесь по делу. Чжонку, быстрей собирайся.
Юноша встрепенулся: страх ледяными щупальцами коснулся души.
— Что случилось?
— Твой дед плох, тебя ждет отец. Поторопись. Мы подождем тебя здесь.
Чжонку кивнул, оглянулся на Сонъи. Та стояла, повесив нос, и на парня не смотрела.
— Поторопись! — повторила госпожа.
Чжонку глянул на друзей и бросился обратно к общежитию. Ынчхоль глянул на него, потом на Мингу, быстро поклонился Елень и побежал за Чжонку. Мингу остался с женщинами. Сонъи так и не поднимала глаз. Теперь ей и спрятаться было негде. А молодой человек вдруг опустился перед ними на колени. Елень быстро оглянулась: еще не хватало, чтоб кто-то увидел коленопреклонённого сына чиновника второго ранга Палаты Церемониала Ли Чжухо! Но здесь они были одни.
— Госпожа, агасси, я…, — пробормотал Мингу и, не выдержав, потянул носом.
Елень подошла к нему, взяла за руку и потянула вверх.
— Встаньте, молодой господин Ли, нас могут увидеть, — тихо сказала она.
Юноша посмотрел на Сонъи, так и не поднявшей на него глаза и кое-как поднялся. Он бы хотел сесть у ее колен и просить прощение, но девушка не смотрела на бывшего жениха, она комкала край своей куртки и думала о Чжонку. Судя по его поведению, тот все знал. Знал, что ее женихом был Ли Мингу. Знал, но даже вида не подал. И как теперь вести себя с ним девушка не знала. Ведь нужно будет объясниться, да и матушка еще…
— Не терзайте себя.
Мингу встретился глазами с Елень.
— Как… как вы? — спросил он, волнуясь.
Женщина улыбнулась.
— Все хорошо, молодой господин. Уже все хорошо.
Тот несколько раз кивнул.
— Капитан Ким очень хороший человек.
Елень, соглашаясь, повторила за ним:
— Хороший. Очень хороший.
— Я… в меня стрела попала на учениях… Он очень помог.
Женщина кивнула.
— И Чжонку…, — проговорил Мингу, а голос дрогнул. Юноша перевел глаза на Сонъи. Та впервые встретилась с ним глазами. Горло мгновенно перехватило. — И Чжонку достоин своего отца. Он… он…
Елень глянула на молодых, и будто кто водой окатил.
— Вы ведь дружите? — спросила она, чтобы что-то спросить, потому что страшилась услышать то, с чем справиться будет сложно.
Мингу закивал. Он стал рассказывать, но Елень его почти не слышала. То, как дочь, держалась за сына капитана, ее пугало.
«Не может быть… не может быть», — твердила она себе, чтобы успокоиться. На счастье, вернулся переодетый Чжонку. Ынчхоль следовал за ним. Юноши раскланялись. Елень подошла к своей лошади, под уздцы которую держал служитель, и легко села в седло. Оглянулась, и сжала луку седла так, что кожа скрипнула. Чжонку держал стремя для Сонъи. Та, высоко подняв ногу, вставила ее в стремя, придерживаясь одной рукой за луку, а
