Элисон Уэйр - Плененная королева
Алиенора тут же насторожилась. Генри что-то нужно от нее. Наверняка Аквитанию для Иоанна! Иначе чем еще объяснить приветливые слова и фальшивые улыбки?
– Приветствую, милорд, – пробормотала она, думая об Аделаиде и неизвестной Бельбель. Она вытащила ладонь из рук Генри. Прикосновение мужниной руки в этот миг было ей невыносимо. – Значит, наши мальчики снова подрались. Неужели ты считаешь, что они смогут сохранять мирные отношения, когда ты подстрекаешь их к войне?
– Я подстрекаю их? – скосил на нее глаза Генри. Да, нелегко с ней придется. – Они должны научиться подчиняться мне.
– Они уже взрослые мужчины и имеют собственное представление о том, что хорошо и справедливо, – произнесла Алиенора. – Сила не всегда одерживает верх над правотой, Генри.
– Почему тебе всегда хочется выставлять меня неправым? – обиженно спросил он, его хорошее настроение быстро улетучивалось.
– Ну, если тебе хочется принять это на свой счет… – улыбнулась Алиенора.
– Нам нужно поговорить, – сразу перешел к делу Генри. – Я вызвал тебя, чтобы ты помогла мне установить мир между принцами, а не ссориться со мной. Я созвал также Большой совет, потому что нам нужно утвердить назначение нового архиепископа Кентерберийского. Я назначил Болдуина. Он благочестив. Вообще-то, Болдуин – этакий мрачноватый комок нервов и наверняка предпочел бы остаться монахом, но он будет мне полезен.
– Хочешь сказать, не будет восставать против тебя, как Бекет, – пробормотала Алиенора.
– Это вряд ли! – ухмыльнулся Генрих. – Он человек колеблющийся и лишенный лицемерия. То, что нужно для такой работы! От него я не жду никакого упрямства.
Когда Алиенора освежилась и отдохнула после путешествия, пришел паж и пригласил ее в зал Совета. Здесь она увидела короля и своих сыновей – все ждали ее. Здесь же был и новый архиепископ, который дрожащим голосом приветствовал ее, и бароны Англии, великолепные в своих роскошных одеяниях и алых, синих, багряных или коричневатых мантиях, щедро отороченных мехами.
Генрих указал Алиеноре на почетное место рядом с ним. Ему и в самом деле что-то нужно, очень нужно, подумала она. Потом, когда уселись и все остальные, король приказал трем сыновьям встать перед матерью и прилюдно заключить мир. Они встали – выражения лиц у Ричарда и Жоффруа были сдержанны, у Иоанна – радостное – и чопорно обменялись поцелуями мира. Потом братья повернулись к родителям в ожидании, что будет дальше.
Король обратился к Алиеноре. Он не предупредил ее о том, что собирается сказать, но она догадалась!
– Миледи, – произнес он звенящим голосом, – я прошу вас одобрить переуступку Аквитании лорду Иоанну.
Алиенора уставилась на мужа, в ее груди закипала ярость. Как он смеет?! Как он смеет так поступать с Ричардом и с ней?! Прилюдно, перед лицом всего Совета! Алиенора увидела, как вспыхнуло гневом красивое лицо Ричарда, услышала его резкий вдох, почувствовала тайную радость Жоффруа при виде этой человеческой драмы, разворачивающейся перед ним, уловила самодовольную, злорадную ухмылку Иоанна.
– Милорд, нам нужно обсудить это с глазу на глаз, – пробормотала королева, глядя перед собой. На мужа смотреть она не могла.
– Тут нечего обсуждать, миледи, – возразил он. – Я только хочу справедливее распределить мои земли. Вы наверняка можете понять мое желание.
– Я понимаю только одно: вы собираетесь лишить вашего законного наследника полагающегося ему по праву наследства в пользу вашего любимого сына, который еще должен проявить себя, – отчеканила она.
– Ричард, всегда Ричард! – пробормотал король, закипая. Потом более громким голосом он повторил свое требование к Алиеноре: одобрить переуступку Аквитании Иоанну.
– Нет, милорд, я этого не одобрю, – твердо сказала Алиенора.
Все бароны до одного подались вперед. Ожидалось нечто интересное!
– Я обращаюсь к вам, милорды Англии, – продолжила королева, – скажите милорду королю, справедливое ли это распределение его земель.
– Я утверждаю, что нет! – прокричал Ричард, который давно уже горел желанием высказаться.
– И я, – повторил за ним Жоффруа.
Иоанн сверкнул в его сторону глазами.
– Молчать! – рявкнул король, чье лицо стало пунцовым от гнева. «Алиенора заплатит за свое неповиновение! Клянусь ранами Христовыми, заплатит!» – думал он. – Итак, милорды? – По его выставленной вперед челюсти было ясно: никаких возражений он не потерпит.
Лорды, опасливо посовещавшись между собой, настороженно подняли глаза на своего сюзерена. Ни один из них не хотел, чтобы этот избалованный сопляк Иоанн получил контроль над Аквитанией, и ни один из них не хотел оскорбить того, кто, возможно, станет их королем, потому что репутация у Ричарда была устрашающая. И в то же время они опасались всем известного гнева Генриха.
Тишину, ко всеобщему удивлению, нарушил дрожащий голос нового архиепископа.
– Ваше величество, такое распределение не может быть справедливым, – высказал свое мнение благочестивый Болдуин, и если бы спустился ангел с неба, чтобы высказаться на сей счет, Генрих был бы потрясен меньше.
– И ты полагал, что он будет тебе полезен! – издевательски вполголоса сказала Алиенора.
Некоторым из баронов слова старика-архиепископа придали храбрости, и они добавили свои голоса к его.
Довольная Алиенора обратилась к Генриху:
– Вы должны знать, милорд, что я могу обжаловать это дело у короля Филипа, по милости которого владею Аквитанией. И если я сделаю это, то вы не хуже меня знаете, что он поддержит меня. Хотя бы для того, чтобы досадить вам и вбить клин между вами и сыновьями.
Король посмотрел на нее убийственным взглядом:
– Так… Значит, меня обложили со всех сторон. Отлично! Милорд архиепископ, несколько слов с глазу на глаз, прошу вас!
С этими словами он поднялся и в гневе вышел из зала Совета. Прелат на нетвердых ногах двинулся за ним. Бедный старик, подумала Алиенора. Навлечь на себя королевский гнев сразу после утверждения архиепископом.
Но она одержала победу, восторженно напомнила себе Алиенора, подойдя к двум старшим сыновьям, чтобы обнять их. Иоанн, надувшись, шарахнулся в сторону. Это ее маленькая, приятная месть за Аделаиду и Бельбель!
Глава 61
Виндзор, 1184–1185 годы
Когда Алиенора, не понимавшая, почему Генри пригласил ее после публичной ссоры в Вестминстере, откуда он отправил ее назад в Винчестер, прибыла в Виндзорский замок, куда на Рождество собрался двор, первой, кто ее встретил, была Констанция, теперь высокая и гордая, с младенцем на руках. Но на ее лице не было и следа безмятежной радости, свойственной молодым матерям, напротив, высокие брови раздраженно нахмурены, губы, широкие, словно после пчелиного укуса, надуты в недовольной гримасе. Герцогиня Бретани, едва успев подняться из реверанса, начала жаловаться:
– Мадам королева, умоляю вас заступиться за меня перед королем. Он не позволяет мне отправиться на Рождество к Жоффруа в Нормандию. Это так несправедливо!
– Дочка, – не без строгости сказала Алиенора, – позволь мне хотя бы дыхание перевести после езды по этим ужасным дорогам. – Она с благодарностью села на стул, выложенный подушками. – И давай сначала о главном! Можно мне познакомиться с моим новым внуком?
Алиенора протянула руки. Констанция, явно раздраженная тем, что ее вопрос отходит на второй план, пихнула Алиеноре ребенка и уже открыла рот, собираясь продолжить.
– Ах, какой ты хорошенький! – Алиенора принялась гукать крохотному розовому личику, моргающему из пеленок. – Это мальчик?
– Нет, – категорически заявила Констанция, морщась от разочарования, потому что до рождения была уверена, что носит наследника Бретани… а то и того больше, если оправдаются амбиции, которые питали они с Жоффруа. Она была убеждена, что чутье не подведет ее.
– Маленькая девочка! Какая прелесть! – продолжала изводить Констанцию Алиенора, проводя мягким пальцем по щечке младенца. – И как ее назвали?
– Ее назвали в вашу честь, миледи, – неохотно сказала Констанция, вспомнив о том, как, несмотря на все ее возражения, настаивал на этом имени Жоффруа.
– Как я тронута! Очень мило! – Алиенора радостно улыбнулась и вернула ребенка матери. Констанция тут же позвала няньку и отдала ребенка ей, после чего Алиенора, намеренно оттягивая разговор, попросила принести вина и сладких фруктов. – Ну, – дружелюбно сказала она, когда принесли то, что она просила, – так что там про Жоффруа и Нормандию?
– Король отослал его управлять Нормандией, пока сам находится в Англии, – выложила Констанция с таким видом, будто бросает перчатку.
Алиенора была удивлена.
– Ну-ну, – выдавила она наконец.
Что это – очередная уловка Генри с целью сбить с толку ее и Ричарда? Не могло ли это означать – да нет же! – что король готовит Жоффруа в преемники? Одного взгляда на самодовольное лицо Констанции было достаточно, чтобы понять: да, могло. По крайней мере, сама Констанция интерпретировала это именно так, а значит, и другие тоже.
