Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея
— Успокойтесь. Все уже позади. Этот человек в руках полиции.
— Раньше я думала, надо остерегаться только темных переулков…
— Красивые девушки, как и редкие сокровища, нуждаются в защите. Нельзя оставаться одной. Тем более в незнакомом месте, — назидательно сказал Аллен. — Отдыхайте, Мария. Спокойной ночи.
— Вы себе противоречите.
— Разве?
— Нельзя быть одной… Это ведь ваши слова? А сами уходите.
— Но я в шаге от вас. Стоит лишь постучать.
— И вы мгновенно примчитесь со своим сверхоружием? С этой самой трубкой?
— Вы стали шутить. Это хорошо. Значит, страхи позади.
— Меня поразила ваша смелость.
— Просто я испугался за вас.
— Спасибо, Райли.
Мария подошла к окну:
— Взгляните на луну. Она такая холодная. Я не хочу с ней оставаться наедине.
— Ну, это поправимо. — Аллен задернул занавеску.
Та ночь их сблизила. Они коснулись друг друга и больше не захотели быть порознь.
Как это случилось? Они сами не знали. Да это и неважно. Ведь есть кто-то еще, знающий мысли и тайные желания каждого из нас.
Как непохоже было это путешествие на то прежнее, по Транссибирской магистрали, через голодную израненную Россию. Почему, думала Мария, так по-разному устроена жизнь — здесь, в Америке, и там, в России? Кто в этом виноват? И как все это исправить? И скольким еще людям понадобится их опыт, знания, забота? И что будет у них с Алленом дальше и может ли быть вообще? И где тот мир, только их мир, в котором они смогли бы быть вместе? Ведь как раз в противостоянии голоду, разору и бездомности родилось их чувство.
Но что бы в эти минуты ни происходило вокруг, у них было купе — их шалаш на колесах. Впрочем, шалаш вполне уютный и с самым устойчивым фундаментом на земле — любовью.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
НА ДЕВЯТНАДЦАТОМ ЭТАЖЕ
Райли Аллен посмотрел на часы. Семь вечера. А он не сделал и половины из намеченного. Только недавно ему доставили почту. В Красный Крест пишут волонтеры и журналисты. Пишут русские эмигранты. Они надеются найти среди петроградских детей близких родственников или знакомых.
Ему самому не разобраться с грудой писем. Особенно с теми, что из России. Нужна помощь Марии.
…Последняя ночь прошла без сна. В Нью-Йорк они приехали только сегодня, после полудня. В Вашингтоне их провожал один из помощников Фарренда.
— Не стоит тратиться на гостиницу, — сказал он, протянув Аллену ключи. — До прибытия парохода поживете в моей квартире. В вашем распоряжении две спальни и кабинет.
Дом оказался огромным. Чуть не в милю высотой. Они вошли в лифт, держась за руки, и поднялись на девятнадцатый этаж, что привело Марию в восторг. Первым делом она направилась к балкону. Глазам открылась величественная панорама устремленных к небу зданий, изгиб оживленных улиц, заполненных пешеходами и автомобилями. А в просветах между бетонными громадинами — голубое мерцание океана. Где-то в его просторах затерялся «Йоми Мару». Среди тысячи его пассажиров и сестра Александра. Не жестоко ли было оставлять ее одну на целый месяц? Ведь до этого они не разлучались. Всегда рядом. С самого детства.
Под балконом зияла бездна. Марии захотелось вспорхнуть, как бабочке, и улететь прочь — туда, где леса и поля. Но неожиданно балкон под ней закачало, как палубу в бурю.
— Уведи меня отсюда, — сказала она, прижавшись к Райли. — Голова закружилась. Я боюсь высоты.
— Ты почти не спала.
— Ты прав. Глаза слипаются.
— Вот видишь!
— Но сначала я приму ванну.
— Все готово. Даже халаты есть.
— А ты, Райли?
— Приму холодный душ. Надо еще поработать…
— Откуда у тебя столько сил? — удивилась Мария. — Тогда и мне не давай долго спать. Когда станешь будить — не жалей.
— Обещаю быть безжалостным.
Райли тихо открыл дверь спальни, когда за окнами уже смеркалось. Все равно будить. Но ему захотелось взглянуть на нее спящую.
Мария, свернувшись калачиком, переместилась в самый центр широкой семейной кровати.
«Боже! Как она беспомощна!» — подумал Райли.
Внезапно девушка вскрикнула и стала метаться, как в бреду.
Райли осторожно приподнял ее, обнял за плечи и поцеловал в дрожащие губы.
Мария открыла глаза:
— Что случилось? Где я?..
— Мы в Нью-Йорке. Разве забыла? Извини, что бужу. Но ты мне очень нужна.
— И ты мне нужен. Без тебя страшно.
— Страшно?
— Мне приснилось, что я тону.
Глаза Марии увлажнились. Слезы стали медленно скатываться по щекам. Одна за другой, как жемчужины. Райли достал платок:
— Успокойся, дорогая. Это всего лишь сон. — Он попробовал перевести разговор на шутку: — Теперь все понятно. На пароходе ты спала на узкой и жесткой койке похуже солдатской. Здесь же матрас мягкий, как перина. В нем и в самом деле можно утонуть.
— Я знаю, я помню, что была в воде…
— Какая глупость! Потрогай себя. Ты сухая. Если что и мокрое, то это платок, которым я тебе вытираю слезы. Прошу… Очень прошу, перестань плакать.
— Хорошо, постараюсь…
Мария закрыла глаза, что-то вспоминая.
— Кто-то схватил меня за ноги и повис. Ужасная тяжесть! Я стала уходить в глубину и задыхаться. Если бы ты не разбудил меня…
— Ну ладно. Пусть будет так. Признаюсь, и мне порой снятся сны, в которые никто не верит.
— Расскажи, пожалуйста, — попросила уже немного успокоившаяся Мария.
— Ночью мне является Ной.
— Тот самый библейский старец?
— Да. И мы пускаемся в долгие беседы. — Райли замолчал. — Вижу, и ты не веришь…
— Теперь понимаю, почему ты иногда вместо «Йоми Мару» говоришь: «Ковчег детей».
Райли кивнул головой в знак согласия.
— Позволь мне еще немножко полежать…
Вместо ответа он взял ее за руку.
— Обними меня, дорогой. Я тебя люблю…
— Я тоже очень люблю тебя. Не бойся. Мы вместе.
Для Райли Аллена и Марии Леоновой их деловая поездка из Сан-Франциско в Вашингтон, а затем и в Нью-Йорк превратилась в романтическое путешествие.
Железная колея, связавшая два берега большой Америки, соединила и их. Не вдруг, не сразу. Но с каждой новой милей их взаимная симпатия и увлеченность усиливались и обращались в любовь.
К этому прекрасному чувству они шли по-разному.
Романтичный и вместе с тем рациональный Аллен задумывался о своем праве на такую любовь. Мария, если не считать, что у нее есть младшая сестра, одинока. Она сирота и вдали от своей родины. Она много моложе и к тому же зависима по службе. Единственное, в чем не сомневался Аллен, — в своем чувстве. Никогда прежде не встречал он такой чудесной девушки: красивой и скромной, умной и искренней.
За внешней мягкостью и нерешительностью Марии скрывалась душа пылкая. Стихийно, по-женски она давно поняла, будучи еще во Владивостоке, что Райли — тот единственный, с кем она могла бы стать самой счастливой.
— Райли…
— Да, Мария…
— Мне кажется, мы еще находимся в вагоне.
— Но я не слышу стука колес.
— Зато я слышу, как стучит твое сердце.
Райли взял руку девушки, лежавшую на его груди, и прижал к губам. Слезы в ее глазах уже высохли.
— Я всегда буду помнить это купе, где ты стала моей.
— Все случилось так неожиданно…
— В ту минуту я лишился разума.
— А я потеряла сознание…
— Все было как в тумане.
— Мне стыдно.
— Тебе незачем стыдиться.
— Ты меня считаешь ветреной?
— Я тебя считаю прекрасной!
— Если бы не тот случай в коридоре вагона…
— Лучше об этом навсегда забыть.
— Страшно подумать, что случилось бы, не поспей ты на помощь.
— Пора это выкинуть из головы…
— Легко сказать… Я все еще дрожу от страха.
— А я от желания как можно крепче тебя обнять.
— Любимый…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
«БУДЕШЬ В ЧИКАГО, ЗАХОДИ…»
«Йоми Мару» пересек Карибское море, оставив слева Ямайку. Затем вошел в Наветренный пролив, разделяющий Кубу и Гаити. Это маленькие государства, но с большими городами. Кингстон, Гавана, Сантьяго-де-Куба, Санто-Доминго…
Далее началась россыпь Багамских островов. Отсюда, с борта, они казались безлюдными. Детям очень хотелось, чтобы спустили шлюпку и можно было посмотреть — так ли это на самом деле?
Но капитан Каяхара не смотрел по сторонам. Он смотрел только вперед, на север, миля за милей приближая судно к восточному побережью Америки.
…Пока дети гадали, какой он, Нью-Йорк, и где их разместят (вот бы хорошо, всех-всех в небоскреб!), один из колонистов уже успел стать настоящим ньюйоркцем. Для этого Феде Кузовкову понадобилось не так много времени.
Мы уже знаем, что, добравшись на товарном поезде до Чикаго, он был задержан полицией. Мальчика хотели разлучить с собакой. Но отчаяние и Феди, и Кузовка было столь бурным, что офицер, занимавшийся этим делом, махнул рукой. Пусть будут вместе!
Чикагские полицейские с одинаковыми интересом и недоверием выслушали русского подростка. Они часто встречаются с выдумщиками. Такова их профессия, таковы люди, с которыми их сводит работа. Но одно дело — вранье, а другое — сказка, которая, как оказывается, может зачаровать не только ребенка, но и взрослого мужчину, чей повседневный опыт не располагает к сентиментальности.
