Суд - Ардаматский Василий Иванович

В комнату вошел, заполнив ее собой и тяжелым дыханием, Раилев, сел рядом с Куржиямским, заглянул в протокол допроса:

— Что это у вас так негусто? На чем застопорило?

— Почему-то свидетель Кастерин решил, что мы ничего не знаем, и даже утверждает, что взяток он никому не давал.

— Как же так? — наивно удивился Раилев. — А за что же Кичигин и его сообщники несколько раз подряд нарушали государственный порядок — что всегда очень опасно, — чтобы одарить вас неплановой техникой? За что?

Кастерин молчал.

— Он уверяет, что они делали это из доброго к нему отношения, даже из дружбы, но Кичигин не знает его имени и отчества, а он — Кичигина. Боооольшие друзья! — усмехнулся Куржиямский.

— Когда вы делаете им очные ставки? — спросил Раилев.

— На той неделе.

— Кастерин, сегодня вы больше ничего не скажете?

— Почему? Я говорю, но вашего следователя это не устраивает, — проворчал Кастерин.

— Тогда скажите мне… — Раилев откинул свое грузное тело на скрипнувшую спинку стула. — Где вы брали деньги, чтобы давать взятки? Пять тысяч рублей — деньги не малые. Из кассы автобазы?

Кастерин сердито посмотрел на Раилева:

— Из кассы автобазы я никогда не брал ни копейки!

— Значит, на взятки вы расходовали свои личные деньги?

Кастерин не отвечал…

— Из кассы, говорите, не брали, и я почему-то вам верю, — продолжал Раилев. — Но тогда откуда те деньги?

Кастерин молчал, отвернувшись в сторону.

Раилев вынул из кармана бумагу и начал читать медленно и монотонно:

— «…Тогда Кастерин предложил мне на мою машину новый двигатель ЗИЛ, но сказал, что за это надо дать 150 рублей. Я посоветовался с женой и с радостью принес эти деньги — простои из-за старого мотора обходятся мне куда дороже. Насколько мне известно, так же, как и я, поступили водители нашей автобазы Барыкин И. Т. и Хитров П.П.». Подпись: «Путивлин Сергей Дмитриевич, шофер 1 класса…» Это, Кастерин, тоже неправда?

— Это правда, — решительно произнес Кастерин и резко выпрямился.

— Ну, вот видите, как вам сразу легче стало, легче и нам, — мягко улыбнулся Раилев. — А то я недоумевал, ломал голову — неужели человек так любит свое производство, что жертвует на него свои личные сбережения? Согласитесь, что это невероятно!

— Дело свое, или, как вы говорите, производство, я действительно люблю, из-за этого и на позор пошел… — На лбу у Кастерина выступили крупные капли пота.

— Ну, вот и прекрасно, Кастерин. — Раилев встал. — Мой вам совет — не крутите больше, не надо, ваше положение не такое чистое, чтобы крутить, можно сильно себе повредить. Понимаете, Кастерин? Помогите нам уличить ворье.

Кастерин кивнул, когда Раилев уже направлялся к двери.

— Ну, давайте, Кастерин, сначала… — Куржиямский пододвинул к себе протокол. — Кто вас свел с Залесским и Кичигиным?

Кастерин тщательно вытер платком со лба пот и начал рассказывать:

— Сперва ко мне на автобазу приезжал непонятный типчик по фамилии Гонтарь, он сказал, что все мне необходимое можно достать, но для этого надо съездить в донецкую «Сельхозтехнику» к работающему там Залесскому. Залесский — тот вожжу тянуть не стал, попросил меня написать заявку на все, что мне нужно, сказал, во что мне это обойдется сверх официальной цены, я дал ему деньги и впоследствии получил все, что заказал.

— Все же рискованно было давать деньги под одно обещание, — заметил Куржиямский, делая запись в протоколе.

— Нет. Я сразу увидел, что имею дело с человеком, который не обманет. За последнее время появились такие — государство он обманет и глазом не моргнет, но человека, который дает ему деньги, никогда… Так и этот Залесский, он же сразу при мне еще получил по телефону Москву и договорился с Кичигиным по моему списку, минуты не поговорил, и все в порядке…

— А когда вы сами увидели Кичигина первый раз?

— Всего-то минуту его и видел, как он меня в коридор вывел, а я выложил ему свои претензии.

— Ну, мы добредем в свое время и до этого, а сейчас давайте по порядку — что было после той первой сделки, проведенной вами через Залесского?

— Значит, так…

Шла работа, и это была работа всего с одним взяткодателем. С одним из многих!..

Глава тридцать девятая

Последнее время так получилось, что Куржиямский работал вместе с младшим советником юстиции Владковым. Он был вызван в Москву из Херсона, где успешно и быстро провел следствие по этому делу, установил более десятка взяткодателей и сам вышел на Гонтаря, а затем и на Залесского. Раилев включил его в свою группу. Ему и Куржиямскому дали в прокуратуре комнатку, и они работали там за одним столом, то и дело наступая друг другу на ноги. Были они однолетками, одинаково влюбленными в свое дело, однако характеры у них были непохожие. Куржиямский человек спокойный, медлительный, решения с лёта не принимает. А Владкову терпения как раз и не хватало. Его острый, стремительный ум выдвигал версию за версией и нередко уводил от истины. Обнаружив это, он смеялся.

— Стоп, не туда заехал…

И тут же его мысль устремлялась по новому пути. Но горе преступнику, если у него во время допроса создалось впечатление, что следователь ему попался без царя в голове, не успеет он подумать, нельзя ли этим воспользоваться, как окажется припертым к стене. Кроме всего прочего, у Владкова был удивительный нюх на ложь. Преступник только начнет свои хитрые рассуждения во спасение, а Владков уже останавливает его.

— Зря время тратите, давайте правду…

Куржиямский быстро с ним подружился.

В Москве Владкова поселили в какой-то служебной гостинице у черта на куличках, в один конец на дорогу уходило больше часа, и последнее время довольно часто, после того как они допоздна засиживались на работе, Владков ночевал у Куржиямских. Жена Куржиямского Лена не только не возражала против этого, но сама напоминала мужу, если Владков долго у них не был. Ее трогало, как он тосковал о своих оставленных в Херсоне жене и дочурке, она говаривала своему мужу: «Учись, как человек предан семье…»

Но он становился неузнаваем, когда брался за дело, особенно когда вел допрос, у него даже лицо другим становилось, но, может, это казалось потому, что, допрашивая, он зачем-то снимал очки, без которых его глаза становились светлее и совсем не добрыми.

Сегодня они сговорились, что ночевать Владков будет у Куржиямских, но раньше им нужно было закончить работу над проектом служебной записки на имя заместителя Генерального прокурора, которого особо тревожило, что жулики смогли пролезть в центральное учреждение, — это надо было тщательно исследовать с тем, чтобы разоблачение преступников стало операцией радикальной, без метастазов впоследствии.

Владков и Куржиямский очень волновались, что участвуют в составлении документа, который будет читать столь высокое начальство. Каждую фразу по нескольку раз переписывали, вычеркивая и заменяя неточные слова. Главное, чтобы не произошло невольного, хотя бы малейшего, преувеличения результатов следствия. В этом они буквально держали друг друга за руку и потому крепко завязли на фразе, которая должна была оценить сегодняшнее положение следствия.

Спорили, спорили, и вдруг Владков шумно вздохнул и, глядя куда-то мимо Куржиямского, сказал мечтательно:

— Скоро наступит день, когда Раилев скажет: Владков, летите к себе на юг, заберите в Донецке Залесского и везите его сюда. И тут уж я, хоть судите меня, а суточки вырву, чтобы заглянуть в Херсон, побыть хоть денек с Аленкой и Катюхой…

Они помолчали и опять с новым жаром заспорили о той фразе.

Вдруг бесшумно раскрылась дверь, и в комнату вошел, сразу заполнив ее, высокий крупный Раилев:

— Вечер добрый, ребятки… — Он протиснулся за стол. — Ну-ка, покажите ваше сочинение.

— Да это еще сугубый черновик, рано смотреть, — начал возражать Владков, но Раилев молча протянул руку.

Он читал несколько минут, покачивал головой, а потом сказал: